Итальянская культура: кризис или обновление?

Ц. Кин, Итальянские светотени. Заметки о литературе и культуре современной Италии, «Советский писатель», М. 1975, 510 стр.

О кризисе западной культуры уже достаточно написано, в том числе и в серьезных, обществоведческих исследованиях у нас и за рубежом. Причем приводится такое количество неопровержимых фактов, подтверждающих этот кризис, что невольно задаешься вопросом: есть ли что-нибудь помимо кризиса?

Объективный ответ дает новая книга Цецилии Кин, одного из видных наших специалистов по Италии, знатока современной итальянской литературы. Продолжая тематику вышедшей несколько лет назад первой своей монографии «Миф, реальность, литература» (1968) ¹, Ц. Кин и в этом, втором сборнике своих работ рассматривает коренные, животрепещущие проблемы западной литературы и культуры – отношение ее к капитализму, поиски новых форм, связь с народом и его борьбой, неудовлетворенность «потребительской» цивилизацией.

Италия, где влияние социалистических идей охватывает все более широкие слои трудящихся, в том числе и интеллигенцию, – как раз та западная

страна, живая, все более интересная, постоянно обогащающаяся действительность которой опровергает тем самым односторонне пессимистический взгляд на будущее западной культуры. Таково первое впечатление от новой книги Ц. Кин. Оптимизм автора, вера ее в созидательность мысли, в гуманизм и демократизм культуры не остались благими пожеланиями, а обрели доказательность на материале страны, которая стала ее специальностью, более того – делом жизни. Стала, в общем-то, случайно – это видно из публикуемых в книге воспоминаний о нескольких годах молодости, проведенных – так сложилась судьба – как раз в Италии и предопределивших, судя по всему, творческую биографию автора. Но ведь первая любовь всегда случайна и исключительна. У автора же она осталась неизменной и оправдала себя.

Ц. Кин подробно разбирает творчество крупнейших современных итальянских писателей – уже ушедших Павезе и Витторини, особенно и по праву чтимого автором как основоположника антифашистского романа, ныне работающих Кальвино, Моравиа, Паризе, Шаша и др. Кстати, со многими из них наш читатель познакомился с помощью или по инициативе Ц. Кин, оперативно писавшей обзорные статьи и предисловия к русским переводам. Вот и в этой книге опубликованы две примечательные статьи. Первая – очень точный и глубокий разбор объемистого романа Эльзы Моранте «История» о судьбе простых итальянцев во второй мировой войне, в котором эпос причудливо и вместе с тем органически сочетается с символизмом, подчеркнутая широта замысла – с камерностью повествования. Роман этот у нас пока что не переведен, и умные, тактичные высказывания Ц. Кин знакомят нас с этой книгой. Во второй статье содержится анализ другого антифашистского романа – сильной и горькой книги Марины Жарр «Памятник параллели», которая, в отличие от «Истории», оказалась не замеченной итальянской критикой, а советская исследовательница своей статьей обратила внимание итальянских коллег на это явление культуры.

Демократизм и социалистическая ориентация широких кругов интеллигенции Италии оказываются для культуры этой страны как бы живой водой, которая помогает ей преодолевать любые спады и кризисы. Выявление этих качеств позволяет Ц. Кин, точно определяя признаки депрессии, констатируя тупиковость чисто формальных, словесных игр иных литераторов, вместе с тем с надеждой смотреть в будущее, предощущать новые литературные вклады Италии в мировую культуру, сопоставимые с неореализмом 40 – 50-х годов.

Причем автор не просто провозглашает свой оптимизм, а вскрывает его корни, наглядно, на примерах показывая, с одной стороны, бессмертие – сильное и точное слово! – духа и ценностей антифашистского Сопротивления в среде итальянской интеллигенции, с другой – постоянное, к тому же растущее участие компартии в формировании современной культуры. Вожди ИКП Грамши и Тольятти были, напоминает читателю Ц. Кин, не только выдающимися политиками, но и крупными деятелями итальянской демократической культуры, понимавшими необходимость усвоения ею всех гуманистических традиций. В книге процитированы замечательные слова Тольятти, сказанные им на IX съезде ИКП в 1960 году, звучащие сегодня, в условиях более пробного мира и разрядки, особенно актуально: «Нет таких проявлений мысли, культуры, искусства, которые мы отвергли бы, исходя из заранее установившихся предубеждений, не только потому, что все они чему-нибудь могут нас научить, но и потому, что сейчас должны быть разрушены все искусственно созданные «холодной войной» барьеры и культурная жизнь должна приобрести новый размах, европейский, мировой».

Поэтому Ц. Кин не выключает из общедемократического направления таких сложных и крупных художников слова, как, например, Свево и Пиранделло, не отдает их буржуазии, а анализирует их творчество в общем контексте гуманистической культуры, которая предстает в книге не обедненно одноцветной, а во всем своем многообразии и обнадеживающем полнокровии.

Достичь этого автору помогает, выражаясь ее же словами, «обращение к истории». Но не как к чему-то прошедшему и забытому, а как к фундаменту современности, без осмысления которого невозможно понимание сегодняшней реальности. Именно поэтому автор столь пристально анализирует политику фашизма по отношению к интеллигенции, его попытки создать собственную «культуру». Тема вполне актуальная, ибо и сейчас иные интеллектуалы, поддавшись соблазну элитарности, попадают в сети неофашистов и других правых.

Пример, о котором рассказывает Ц. Кин, – превращение известного в прошлом левого философа Армандо Плебе в ведущего идеолога современной итальянской реакции. Она вспоминает и об исторических прецедентах Гамсуна и Селина, указывая при этом на первостепенную значимость душевных, личностных качеств деятеля культуры. Меткими фразами об агрессивном эстетизме Д’Аннунцио, об авантюрах духа Папини обнажает она ущербность, внутреннюю слабость этих фашиствовавших итальянских поэтов. Возможно, нравственная неустойчивость, беспринципность всех упомянутых писателей сыграла действительно решающую роль в их обращении к фашизму. Ибо последний аморален в той же степени, в какой высокая моральность отличает демократическую, подлинно антифашистскую культуру, которая потому столь дорога автору рецензируемой книги.

Собранный автором материал свидетельствует о том, что в отличие от прошлых времен большая часть интеллигенции Запада сдвинулась влево. «Справа – пустыня» – таким афоризмом определил французский журнал «Монд дипломатик» происшедшие перемены.

Ибо интеллигенция осознала глубинную бездуховность капитализма, физически ощутила прутья той узкой клетки, куда он загоняет культуру. Убожество порождаемой им так называемой «массовой культуры», отупляющей ее потребителей и противоположной по социальной функции культуре подлинной, наглядно показывает на итальянском материале Ц. Кин.

Из книги ясно также, что именно в бездуховности капитализма, в мнимости и фальши его «вклада» в культуру кроются корни трагедии некоторых крупных писателей, попавшихся на фашистскую удочку антибуржуазности. О судьбе одного из них, немца Готфрида Бенна, рассказывает Ц. Кин, не приукрашивая, но и не преуменьшая значимости его творчества.

Впрочем, нынешнее движение западной интеллигенции влево не обходится без тупиковых ситуаций ультралевизны.

Пример тому – парабола (воспользуемся выражением автора) Нанни Балестрини, бывшего участника неоавангардистской «Группы 63». В своем романе «Хотим всего» – о рабочих ФИАТа – этот писатель грубо обрушился на коммунистов, объявив их прислужниками капитала. Однако, справедливо приравнивая роман Балестрини к пародии, Ц. Кин не обходит молчанием его острую, даже болезненную антибуржуазность, вообще характерную для ультралевых.

По приведенным примерам видно, что в новой книге Ц. Кин, как и в первой, анализ явлений культуры помогает понять политическую жизнь Италии, увидеть ее направленность, ее магистральную линию. Дело не только в том, что автор выходит за рамки сугубо литературных процессов, рассматривая также и издательское дело, массовые коммуникации, даже деятельность мафии, напоминающую сюжеты криминальных романов. Еще более примечателен тот факт, что Ц. Кин, точно ощутив глубинную силу итальянской демократической культуры, прогрессивную настроенность широких слоев населения, свидетельствующую о творческих потенциях итальянского народа, верно предсказала ряд политических сдвигов в этой стране. Год назад она предвидела спад правого движения в Италии. В 1970 году она замечала, – цитируемая статья открывает сборник, – что «ближайшие годы будут решающими для судеб итальянской демократии». Тогда же, споря с Паризе, она утверждала: «Итальянская действительность наших дней сложна и динамична. Неверно видеть в ней только обезличенных, покорившихся, уставших или равнодушных людей». Наконец, еще раньше, в 1969 году, она писала: «…Может быть, самым замечательным и обнадеживающим фактором в сегодняшней Италии является высокое чувство собственного достоинства, понимание своей силы, самосознание рабочего класса, готовящегося к исторически предстоящей ему роли класса-гегемона, представляющего все здоровые силы нации. А также движение прогрессивной молодежи, отвергающей старую, обветшалую систему буржуазных ценностей. Я глубоко верю в то, что есть все основания для оптимизма и веры в будущее». И в самом деле. На парламентских выборах 1976 года неофашистская партия МСИ и другие правые потеряли добрую половину избирателей. Зато левые силы во главе с ИКП добились беспрецедентного успеха, особенно благодаря поддержке молодежи, впервые получившей право голоса. Теперь, игнорируя коммунистов, стало невозможно управлять Италией.

Этот пример еще раз подтверждает, что исторический оптимизм и правильное понимание характера культурного развития оказываются точным компасом в определении направления более общих социальных процессов.

Сказанное отнюдь не означает, что Ц. Кин подменяет литературоведение политологией. Выявление связей политики и культуры помогает ей глубже постичь литературу, эстетическое своеобразие и творческую роль которой она должным образом подчеркивает. Она обращает внимание на некоторые новые приемы, стилевые особенности современной итальянской литературы, более того, на новые жанры и формы, которые, как, например, популярный в Италии «хоровой роман», могут оказаться особенно пригодными для будущего революционного искусства, – перспектива, о которой размышляет Ц. Кин.

Сама ее книга также представляет собой вклад в достаточно новый для нас жанр эссеистики. Ибо это не традиционная литературно-критическая работа, а скорее размышления «по поводу». Их рамки не жестки, а свободны, иногда даже несколько размыты – ассоциативность мышления автора нередко уводит ее как будто довольно далеко от заявленной темы.

В целом книга может показаться фрагментарной; это впечатление усиливается повторениями некоторых фактов, имен, тем; но последнее, думается, лишь следствие внутренней последовательности книги, целенаправленности авторского мышления. Составляющие книгу очерки по самым различным вопросам оказываются тесно взаимосвязанными – этим ощущением проникается читатель, как и лейтмотивами, занимающими или, лучше сказать, неотступно беспокоящими автора.

Потому и стиль книги не холодно-рассудочный, а взволнованный, местами даже приподнятый. «…Я не умею быть бесстрастной», – признается Ц. Кин в последнем очерке. В этом и уязвимость и сила книги, которую я причислил бы к жанру эмоционального литературоведения.

Те или иные произведения, разбираемые Ц. Кин, вероятно, нуждаются в более четких, взвешенных характеристиках, в более развернутом соотнесении с общемировыми литературными процессами; подробному пересказу ряда итальянских романов, возможно, следовало бы предпочесть их тщательный анализ; но тогда исчезла бы эта, данная книга, что было бы, бесспорно, потерей. Ведь для Ц. Кин, для ее жанра очевидное значение имеют создающие впечатление детали сюжетов и стиль, язык, даже ритм рассматриваемых авторов, – отсюда, видимо, столь частые и обширные цитаты, пронизывающие текст и в то же время проясняющие ход мыслей автора.

В отрывочных своих воспоминаниях о далеких годах, проведенных в Италии, Ц. Кин признается, что она «целыми днями читала». Такова, очевидно, особенность восприятия ею жизни – ведь и рецензируемой работе присуща известная книжность. Впечатления автора и ее читателей, вероятно, стали бы более красочными, если бы она увидела своих героев в их собственной среде, в их повседневной жизни. Но – странное дело! – и в таком виде «Итальянские светотени» передают непосредственность впечатления.

В книге есть неточности фактического и словесного характера, особенно в написании имен. Встречаются неоправданные итальянизмы, когда лучше употребить русское слово: так, Ц. Кин говорит о западноевропейском Новеченто, хотя XX век – проще и понятнее; называет профсоюзы синдикатами и т. д. Но все эти мелочи отнюдь не заслоняют главного: большой любви автора к Италии, к ее литературе и культуре. Это прежде всего и вызовет признательность к Ц. Кин у каждого ее читателя, как советского, так и зарубежного.

В эмоциональном литературоведении есть оттенок исповедальности. Независимо от воли автора эта книга повествует а о самой писательнице, о ее повседневном, непрерывном труде, о ее скромности и целеустремленности, о том, что можно было бы назвать интеллектуальной чуткостью души.

1. См. нашу рецензию в «Вопросах литературы», 1968, N 12.[↩]