История казахской советской литературы
«Очерк истории казахской советской литературы». Изд. АН СССР, М. 1960, 687 стр. Авторы глав: М. Базарбаев, М. Дуйсенов, Е. Исмаилов, С. Сеитов, Е. Лизунова, А. Маловичко, А. Нарымбетов, М. Ауэзов, С. Кенесбаев, К, Джармагамбетов, З. Кедрина, М. Каратаев, М. Хасенов, А. Нуркатов, Т. Ахтанов, С. Кирабаев, М.. Сарсекеев, Т. Алимкулов, Т. Какишев. Редакционная коллегия: М. Ауэзов, М. Базарбаев, Е. Исмаилов, З. Кедрина, Е. Лизунова, С. Муканов, М. Фетисов. Редакторы: З. Кедрина. Е. Лизунова
Библиография многонациональной советской литературы пополнилась еще одной ценной книгой. Издан «Очерк истории казахской советской литературы», напиханный коллективом научных сотрудников Института языка и литературы Академии наук Казахской ССР при участии сектора литератур народов СССР ИМЛИ имени А. М. Горького.
Авторы книги, учитывая опыт работы над аналогичными очерками по истории русской, украинской, грузинской» латышской, белорусской литератур, сумели создать труд, где на основании обобщения богатейшего фактического материала представлен процесс становления и развития казахской литературы советской эпохи. Одна из особенностей исторического становления и развития словесного творчества казахского народа – слитность в нем двух равновеликих я равнозначных потоков – литературы профессиональной, письменной и устной поэзии эта особенность – правда, – в менее ярко выраженной форме – свойственна и ряду других смежных литератур – киргизской, узбекской, туркменской, каракалпакской. Нам кажется, что опыт казахских литературоведов не только поможет в работе над очерками истории отдельных национальных литератур. Он пролагает пути и к созданию сводного курса истории литератур народов СССР.
Пафос всего исследования – и общих обзорных, и монографических глав, посвященных творчеству крупнейших казахских писателей, – решение проблем метода социалистического реализма. Мы видим, как» овладевая новым художественным методом, казахские писатели сумели преодолеть отсталость, создать большую профессиональную литературу, широко известную не только в нашей стране, но и за ее пределами.
Авторы книги поступили правильно: не «подводя» живой материал литературы под какую-либо универсальную схему развития социалистического реализма, идя от «самой советской действительности, от опыта и художественно-творческого роста писателей, они рассматривают становление нового метода как многосторонний процесс, в котором участвуют и писатели и акыны. Сближение, взаимовлияние творчества тех и других характеризуется неустанными поисками путей обновления и обогащения народно-поэтических и классических традиций. Создаются новые и развиваются ранее бытовавшие жанровые разновидности и формы, писатели и акыны новаторски обогащают художественные средства.
Обратимся к примерам, подтверждающим сказанное. Самобытное творчество акына-импровизатора Джамбула рассматривается в «Очерке» как художественный синтез народно-поэтических и литературных традиций. Обладатель феноменальной памяти, мастер мгновенных, метко разящих импровизаций в манере своих предшественников – акынов XIX века, Джамбул в советскую эпоху наряду с экспромтами-посвящениями создает лирико-философские толгау – размышления о современности: «Моя родина», «Великий караван», «Песня о Москве», «Ленинградцы, дети мои», лиро-эпические поэмы «Бег времени», «О Ворошилове» и др., в которых явно чувствуется влияние не только Новых идей, но и новых форм, свойственных письменной литературе.
Участник песенных состязаний – айтысов, защитник интересов рода Шапрашты в прошлом» Джамбул становится глашатаем победоносных свершений социализма. Эту эволюцию акына-импровизатора авторы «Очерка» устанавливают путем идейно-художественного анализа его произведений. Они показывают изменения, происходящие в самом творческом процессе; ознакомление с темой не только через личный опыт, но также и через радио, газету, повторные импровизации отдельных частей, своего рода устное редактирование вплоть до замены отдельных слов-образов, чего в практике акынов досоветского периода не было.
Авторы очень конкретно раскрывают роль Джамбула в становлении и развитии казахской советской литературы. Но все же нельзя не заметить преувеличенного истолкования этой роли в главе «Литература военных лет», где утверждается, что «казахская поэзия поднялась во время войны на более высокий идейно-художественный уровень благодаря патриотическим песням Джамбула, самым выдающимся произведениям тех лет» (стр. 172). Как бы ни были замечательны песни Джамбула, такое категорическое утверждение суживает диапазон казахской поэзии, представленной яркими дарованиями писавших на военные темы Т. Жарокова, А. Тажибаева, К. Аманжолова, Х. Ергалиева и других поэтов.
Опираясь на классические традиции абаевской поэзии, развивая их, казахские поэты находили новые пути начатого великим Абаем творческого взаимообщения с русской передовой литературой. В «Очерке» прослеживается не только идейно-тематическое развитие казахской советской поэзии. Мы видим, как новое жизненное содержание, новая идейная позиция художника властно воздействуют и на обновление национальных поэтических форм, в том, числе форм казахского стихосложения. Революционные песни, художественные агитки, марши, сатирические стихи – эти жанры были особенно характерны для первых этапов, развития казахской советской литературы. Овладение новыми формами, новой поэтической культурой ведет к созданию ряда лирических циклов и лиро-эпических поэм, показывающих органическое, вытекающее из, особенностей национального поэтического мышления приобщение казахских поэтов к достижениям общесоюзной поэзии.
Стихотворения С. Сейфуллина «А ну, друзья, джигиты!», «Мы спешно собрались в поход», «Марсельеза казахской молодежи» звучат в унисон с политической лирикой Д. Бедного, В. Маяковского. Авторы показывают, как рождались в казахской поэзии в творчестве С. Сейфуллина, Б. Изтолина, Ш. Иманбаевой, С. Муканова песни революции, как в них традиционные казахские семи-восьмисложник – кара улен и двенадцатисложный размер – жыр преобразовались в неравносложные размеры путем присущего казахской? поэзии членения стиха на ритмико-интонационные единицы. Так рождались замечательные произведения, подобные стихотворению С. Сейфуллина «Товарищи».
В то же время совершенно уместна в «Очерке» критика механического перенесения новаторских приемов Маяковского в казахское стихосложение, когда поэты увлекались чисто формальным новаторством в ущерб содержанию. Серьезной критике подвергаются также произведения поэтов, не преодолевших «фольклорность», долгое время находившихся в плену описательности, абстрактного романтизирования, риторики.
И создание новых форм лирических стихотворений, и творчество в области больших монументальных – жанров – лиро-эпической, сюжетно-романтической, социально-исторической поэм – авторы раскрывают как единый процесс, обусловленный единством эстетических принципов социалистического реализма. Читатель видит, как далеко шагнула казахская – поэзия после дидактических поэм Абая «Масгуд» и «Азим». Новый художественный метод помог писателям освободить поэму от традиционного дидактизма, найти форму лирических отступлений, а главное, выработать четкую и в то же время гибкую композицию, способствующую художественному раскрытию внутреннего мира героя наших дней, с его активным отношением к действительности. Таковы поэмы 30-х годов «Поток» Т. Жарокова, «Степь» И. Джансугурова, поэмы 40 – 50-х годов «Девушка из нашего аула» Х. Ергалиева, – «Любовь и дружба» Х. Джумалиева, – «Алтай» Ж. Саина и др.
Характеризуя взаимопроникновение народной устной поэзии и письменной литературы как национальное своеобразие казахского литературного процесса, авторы «Очерка» совершенно закономерно уделяют, в частности, большое внимание фольклорной тематике в казахской литературе, где многие замечательные произведения воссоздают образы народных певцов, композиторов: поэмы «Кюйши» и «Кулагер» И. Джансугурова, пьеса «Трагедия поэта» Г. Мусрепова, посвященные акыну XIX века Ахану-Серэ, поэма «Дударай» Х. Векхожина об авторе полюбившейся народу песни «Дударай» – Мариам Егоровой, повесть «Балуан Шолак» С. Муканова, героем которой является импровизатор-бунтарь.
Как видно из анализа этих произведений, в современной литературе складывается своя, новая традиция художественного показа мастеров народно-поэтического творчества. По-новому, например, раскрывается советскими писателями традиционный образ серэ – степного певца, бунтаря-одиночки, как образ трагический, ибо, бросая обличения в лицо баям-феодалам, серэ в то же время не знали путей борьбы с произволом, насилием, отсталостью.
Авторы справедливо критикуют все еще проявляющиеся порой многословие, длинноты, обилие малозначащих деталей в современной казахской поэзии, но трудно согласиться с их выводами о существовании будто бы двух непримиримых тенденций, выразителями которых выступают сторонники «использования, обновления и развития традиционных форм поэзии (устной народной, а также традиции великого Абая)», с одной стороны, с другой – «сторонники полного обновления поэтических форм» (стр. 290). Материал самого «Очерка» менее всего приводит к подобной классификации.
Одна из характерных особенностей становления казахской литературы в советское время – необычайно быстрое и всестороннее развитие прозы и драматургии. От историко-публицистического романа С. Сейфуллина «Трудный путь, тяжелый переход», его же рассказов, очерков – к большим обобщающим формам социально-психологического романа о современниках: «Ботагоз» С. Муканова, «Миллионер» Г. Мустафина, «Солдат из Казахстана» Г. Мусрепова, к энциклопедии народной жизни прошлого столетия, эпопее «Абай», «Путь Абая» М. Ауэзова» – таков путь казахского романа. Прослеживая этот путь, авторы выявляют, как вместе с достижениями всей многонациональной советской прозы, вместе с творческим возмужанием казахских романистов этот новый для казахской литературы вид повествовательного жанра завоевывал все большее признание читателей.
В развитии казахского романа большую роль играли традиции русских романистов-классиков и советских писателей, и это хорошо показано, в «Очерке». Быть может, в создании романа казахским писателям больше всего приходилось опираться на опыт мастеров русского реалистического романа – опыт Тургенева, Л. Толстого, Горького. Справедливо утверждается в книге, что творческое взаимодействие казахских романистов с писателями-современниками обусловлено общностью идейно-художественной проблематики, эстетических принципов, метода социалистического реализма: «Современный казахский роман развивается в общем русле советской литературы, поднимает общие для нее проблемы, но он национально своеобразен» (стр. 275).
Это национальное своеобразие проявляется прежде всего в создании национальных характеров, в особенностях художественного мышления, эстетических идеалах народа. Такая трактовка национальной формы помогает авторам ввести читателя в лабораторию творчества казахских романистов, раскрыть их индивидуальную манеру, поэтические особенности того или иного произведения.
Воссоздавая процесс формирования казахского романа, особенно в 30-е года, авторы очерка сумели выявить в этом процессе наиболее существенное – накопление опыта, совершенствование мастерства в изображении общественных конфликтов, характеров, борьбу с одноплановостью и схематизмом, механическим перенесением творческих принципов русской романистики на национальную казахскую почву.
Авторы справедливо отмечают как достижение казахских романистов умение показать национальный характер в развитии, особенно в образах героинь. Ведь одним из исторических завоеваний Октябрьской революции в Казахстане явилось освобождение женщины и приобщение ее к активной гражданской деятельности. В образах коммунистки Раушан у Б. Майлина, девушки-революционерки Ботагоз у С. Муканова, работниц на шахтах Караганды у Г. Мустафина ярко запечатлены новые черты национального характера, рожденные социалистической действительностью.
Авторы книги видят национальное своеобразие казахского романа и в том, что, отказываясь от дидактики, от назидания, писатели в то же время наследовали лучшие национальные традиции, высокой поучительности, мудрого примера, свойственные эпической поэзии.
Убедительно звучит выдвинутое авторами положение о том, что «в казахском романе потому так органически были восприняты горьковские традиции, что они отвечали народным понятиям о Горьком как о великом учителе жизни, как об очевидце событий, им описываемых…» (стр. 280). Однако, стремление во что бы то ни стало увидеть соответствие горьковской манеры повествования «национально-специфическому образу мышления» порою кажется надуманным. Почему, например, следует видеть непременно горьковский прием в рассказе от первого лица у С. Муканова – автора «Школы жизни» или у Г. Мусрепова – автора романа «Солдат из Казахстана»? Муканов ведь и сам увлекательный рассказчик, о чем немногим ранее говорится в книге (стр. 278).
Широко освещено в «Очерке» значение эпопеи М. Ауэзова. Монументализм, эпическое осмысление действительности, мастерство изображения характеров, драматизм, волнующая романтика, свойственные этому произведению, имеют принципиальное значение не только для казахской, но и для всей многонациональной советской литературы.
Всесторонний анализ жанра романа в прошлом и в настоящем дает авторам возможность сделать вывод о путях дальнейшего развития романной формы в казахской литературе: «В казахском романе идет сложный процесс: с углубленным восприятием реалистических традиций русской литературы обновляется и национальное своеобразие, отпадают черты, образные ассоциации и мотивы, не отвечающие современным представлениям казахского народа, преодолеваются украшательства, неправдоподобность ситуаций, ложный романтизм. Если говорить о движении романа по пути реализма, то это прежде всего богатое накопление реалистических традиций в изображении характеров, которые в соединении с народной поэтикой порождают идейно-художественное своеобразие прозы, отвечающее поэтическому восприятию народной жизни, столь развитому у казахских романистов» (стр. 280). С этим выводом нельзя не согласиться.
Мысль о двух струях казахской литературы – устной и письменной – является лейтмотивом и в исследовании казахской драматургии. Быть может, даже в отношении национальной специфики драматургии эта мысль особенно продуктивна.
Первые казахские драмы были созданы советскими писателями в 1917 – 1920 годах. Это революционные драмы С. Сейфуллина «Путь к счастью» и «Красные соколы» и эпико-драматическая пьеса М. Ауэзова «Ендик-Кебек», материалом которой послужило феодальное прошлое казахского народа. Эти пьесы, совершенно различные по тематике, героям, характеру конфликтов, как бы предрекали, куда направятся творческие усилия казахских драматургов. Каждая из них по-своему выражала отношение писателей к прошлому и к современности. Авторы «Очерка» совершенно справедливо оценивают «Енлик-Кебек» как начало казахской драматургии. Но почему же она не нашла в «Очерке» обстоятельного разбора, а рассматривается лишь в связи с проблемой фольклорной традиции? Ведь М. Ауэзов, выведя на сцену типические персонажи, заставив их действовать в обстановке острых социальных конфликтов, разработав искусство диалогов, которые отличаются у него красочностью языка, афористичностью, способствовал завоеванию реалистических позиций в казахской драматургии. Не только авторы пьес на фольклорные темы (как «Козы Корпеш и Баян Слу» Г. Мусрепова, «Майра» А. Тажибаева), но и С. Муканов в «Чокане Валиханове», Г. Мусрепов в «Амангельды», а также авторы пьес о современности опирались на эти творческие достижения.
Если же судить в целом о позициях авторов, освещающих в книге проблемы казахской драматургии, то их следует признать правильными. Высказаны ценные мысли о своеобразии казахских пьес, о борьбе с так называемой «фольклоризацией», об Овладении мастерством диалога и т. д.
В книгу включены главы: «Критика и литературоведение», «О казахском литературном языке», «Развитие литературы народов СССР». Они не просто дополняют другие разделы, а находятся в органической связи со всем исследованием и позволяют судить о том законном научном интересе, который порождает казахская литература в специальных областях филологии. Несомненный интерес для широкого круга читателей, а еще больше для тех, кто поставил целью углубленное научное изучение казахской советской литературы, представляют «Летопись литературной жизни» и «Краткая библиография трудов по казахской советской литературе».
В коллективном труде «Очерк истории казахской советской литературы» нашли отражение исследования многих авторов, тем не менее «Очерк» носит следы направляющей мысли редакции и, следовательно, является подлинно монографической работой, мимо которой не пройдет исследователь нашей многонациональной литературы.
г. Алма-Ата