История Дореволюционного славяноведения в лицах

«Славяноведение в дореволюционной России. Биобиблиографический словарь», «Наука», М. 1979, 430 стр.

Что такое славяноведение (иначе славистика) и кто такой славяновед (он же славист)?

На последний вопрос ответить легко: тот, кто занимается славистикой. А вот на первый уже больше столетия нет единого ответа. За это время вопрос раздробился на подвопросы: «Чем занимается славяноведение?», «Это одна комплексная научная дисциплина, или это комплекс научных дисциплин, или не то и не это, а просто особый аспект, если угодно, тема отдельных научных дисциплин либо междисциплинарная область науки?»

Трудность решения усугубляется и двумя обстоятельствами: традиционным выводом за пределы славистики работ о славянском (славянских) языке (языках), литературе, истории, искусстве данной страны, если исследователь – гражданин этой страны. Так, чехословацкий ученый, исследующий чешскую историю или чешский язык, – богемист (но не славист), а его советский коллега, разрабатывающий ту же проблематику, – славист. И наоборот: советский специалист по русской истории или русскому языку – русист, а его коллега из Чехословакии, занимающийся тем же, – славист. На исследователей из неславянских стран это ограничение вообще не распространяется.

Второе обстоятельство – спор о том, какую проблематику можно назвать славистической: только ли общеславянскую и межславянскую, только ли исследуемую при сравнительном изучении по крайней мере двух стран, языков, литератур. И вот уже высказывается мнение, что требуется различать славистику в широком смысле и в узком. Широкое понимание не накладывает ограничений по проблемному и территориальному признакам.

Все это сложное переплетение трудностей представляло отнюдь не академический интерес для составителей биобиблиографического словаря «Славяноведение в дореволюционной России»: ведь от того или иного подхода зависит и состав словника (кого включать, а кого нет), и что упоминать в словарной статье, а что не указывать (как не имеющее отношение к славистике). В Словаре славяноведение понимается как комплекс дисциплин: языкознания, литературоведения, истории, искусствоведения. Традиционное ограничение по национальному признаку остается в силе.

Биобиблиографический Словарь славяноведов до сих пор был издан только в Чехословакии и посвящен тамошним славистам.

Советский Словарь охватывает время с середины XVIII века – времени, когда возникала научная славистика, и до 1917 года. Ученые, чья деятельность в славистике началась до Октября, но развернулась уже в советское время, представлены в Словаре краткими статьями, отражающими сделанное ими в начале своего славистического поприща. Этим достигается хронологическая завершенность книги.

Словарь построен так: после предисловия, в котором оговорены принципы работы, следует краткий очерк основных этапов истории дореволюционного славяноведения, затем идут расположенные в алфавитном порядке фамилий 365 биобиблиографических статей об ученых, писателях, публицистах, издателях, путешественниках. Вслед за этим помещен справочный аппарат книги, состоящий из обоснования приводимой в статьях информации, расходящейся с той, что имеется в различных энциклопедиях, списка работ по истории дореволюционной славистики, сведений об авторах статей, перечня сокращений и именного указателя.

Словарные статьи лаконично и емко сообщают о жизненном пути славистов, их славистической деятельности, идейно-политическом облике (к сожалению, последнее не всегда). Статьи содержат указания работ о славистах, библиографию их трудов. К этому добавлена информация о месте хранения их архивных фондов (или отдельных документов): название архива, номер фонда. Надо ли объяснять, как это важно для исследователей? Заметим, что такого рода информацию не давал еще ни один биобиблиографический словарь.

Итак, перед нами по существу более чем полувековая история дореволюционного славяноведения в самом сжатом изложении и в лицах. Именно в лицах, а не в ликах. Книга лишена апологетики, она показывает портреты, а не иконы. Ввод того или иного лица в словник не рассматривался составителями как отпущение грехов или рекрутирование в единомышленники. Поэтому в Словаре есть место и для М. Н. Каткова и К. Н. Леонтьева, Н. Я. Данилевского и Д. И. Иловайского. Поэтому в Словаре нашлось место и для славистов духовного звания.

В книге последовательно выдержан марксистский подход к славянофильству – к раннему, позднему – и неославянофильству, что позволило дать объективную оценку этому течению во все периоды его существования. Это надо подчеркнуть, ибо мы помним охватившее некоторое число наших литературных критиков поветрие, которое влекло их если не к идеологической реабилитации, то, во всяком случае, к идеологическому амнистированию всех славянофилов («не взирая на лица») и славянофильства в целом – на всех этапах его существования. И у многих на памяти печатная попытка амнистировать даже К. Леонтьева, который к тому же по протекции современного нам литературного критика чуть не попал задним числом в друзья к Л. Толстому…

Вряд ли стоит делать догму из тезиса: «книгу надо критиковать за то, что в ней есть, а не за то, чего в ней нет». Может быть, это верно относительно художественных произведений. В научном же труде отсутствие в поле зрения каких-либо важных фактов или имен способно порой нанести ущерб научному уровню работы. С этой позиции выскажем претензии и к словнику, и к содержанию ряда статей.

В Словаре нет И. И. Григоровича (1792 – 1852) – историка и археографа, издателя «Белорусского архива древних грамот», участвовавшего в подготовке многих публикаций Археографической комиссии, посвященных истории России, Белоруссии, Польши, Занимался он и исследованием славянских языков. Отсутствуют С. М. Строев (Скромненко) – автор первого обстоятельного обзора славянских рукописей в зарубежных хранилищах, Г. А. Розенкампф – исследователь «Кормчей книги» и других славянских законодательных памятников. Не нашлось в Словаре места для Н. И. Новикова, занимавшегося и славяноведческой тематикой. Следовало бы уделить несколько строк профессору Московского университета Р. Ф. Тимковскому, воспитавшему известных славистов – К. Ф. Калайдовича и П. М. Строева. Он лишь упоминается в их биографиях как И. Ф. Тимковский.

Нет А. И. Мусина-Пушкина – издателя «Слова о полку Игореве», собирателя рукописей (в том числе славянских).

Вообще следовало бы пополнить Словарь биографиями наиболее известных коллекционеров славянских ру-кописей: собиратели, чья деятельность пришлась на XVIII – середину XIX века, заложили в значительной мере источниковую базу будущих славистических разысканий.

Отдельные статьи перегружены биографическими сведениями, не имеющими отношения к славистике (например, об А. А. Андриевском, Д. Ф. Беляеве). При этом незаслуженно мало сказано об историке права И. Н. Даниловиче, о специалисте в области славянской истории, славянских литератур и языков И. Н. Лобойко, недостаточно обрисована славистическая тематика в трудах В. Н. Татищева, П. М. Строева, Н. М. Карамзина, А. Н. Оленина.

Бросается, в глаза непоследовательность: в одних статьях подробная информация о родителях (например, В. Б. Антонович), в других менее подробная, а в третьих ее вообще нет (например, К. К. Арсеньев, Н. П. Барсов).

Укажем на отдельные неточности. В Словаре, как и в некоторых других работах, употребляется термин неославизм (и соотносительные с ним неославист, неославистский). Однако есть более верно ориентирующий термин – неославянофильство (соответственно – неославянофил, неославянофильский), который прямо указывает на истоки и традицию, а не зачисляет каждого слависта в идейные предтечи к неославистам. Нам могут возразить: а как же панславизм, панславист? Это другое дело: ведь есть пангерманизм, пангерманист, но нет терминов неогерманизм, неогерманист. И потому никто не сближает германиста (специалиста по германистике) с пангерманистом. Есть панисламизм и панисламист, но нет неоисламизма, неоисламиста (ср. также пантюркизм, пантюркист при отсутствии неотюркизма и неотюркиста).

На стр. 55 указана Российская академия, которая в упомянутое там время уже не существовала, влившись в Академию наук на правах ее второго отделения.

На стр. 333 книга Н. С. Трубецкого «Основы фонологии» названа «Основами филологии».

Наука познает себя, изучая свою историю. «Если научная дисциплина или какая-либо определенная область науки будет пренебрегать необходимостью самопознания, она начнет отставать в общем научно-познавательном процессе и вступит в противоречие с общим уровнем научно-теоретического и философского сознания своей эпохи» ¹, – пишет чехословацкий славист М. Куделка. Усилиями большого коллектива авторов Словаря славяноведение сделало еще один шаг (и притом крупный) по пути своего самопознания.

1. М. Куделка, О славистике как сфере научного познания, в кн. «Методологические проблемы истории славистики», «Наука», М. 1978, стр. 18.[↩]