Историко-литературная наука и литературная критика

Плодотворность тесной, органической связи историко-литературной науки и литературной критики, казалось бы, бесспорна. Между тем об этом следует напомнить.

Литературная критика занята раскрытием произведений художественной литературы в их значении эстетического фактора современной общественной жизни. Критик устанавливает характер и степень воздействия на жизнь явлений литературы, воздействия, обусловленного как их идейной направленностью, так и присущей им мерой художественности. Критик помогает читателям выработать свое отношение к произведению, установить его сильные и слабые стороны, содействует восприятию его в перспективе объективного хода общественного развития, в соотнесенности с другими созданиями литературы.

Критическому анализу подлежат не только вновь появляющиеся произведения современной литературы, но и литература прошлого. Литературовед ставит на службу строительства коммунизма мировую литературу всех времен и народов. Задача эта решается не так просто, особенно если помнить об исключительном многообразии потребностей человека социалистического общества и о богатстве наследуемой нами многовековой и многонациональной литературы.

Критику, игнорирующему историческую точку зрения, угрожает опасность субъективистской трактовки рассматриваемых явлений литературы, опасность односторонних суждений, замалчивания слабых и преувеличения сильных сторон писателя. С другой стороны, до сих пор еще высказываются сомнения в плодотворности влияния классической литературы на современного читателя.

В школьной методической литературе наших дней, например, была высказана такая точка зрения на образ Онегина, «из-за ложного стыда убившего друга на дуэли». Приходилось встречать утверждение, будто на основе школьного изучения классиков «у некоторых учащихся складывается представление, что можно быть замечательным человеком, волевым, мужественным, проницательным, не служа людям, народу, родине, великим идеалам своего времени». Чтобы исправить положение, рекомендуется сократить время на изучение классиков и предлагается изучать советскую литературу параллельно с классической¹.

Настороженное, опасливое отношение к классической литературе, чаще всего сказывающееся в школьном ее преподавании, может быть преодолено только последовательно историческим ее изучением, которое и должно быть неизменной предпосылкой критической оценки. Без этого критика оказывается слепой.

Не требует доказательств необходимость историко-литературного аспекта при решении другой важнейшей задачи литературной критики – установлении путей развития современной литературы, места и значения каждого отдельного произведения в этом развитии. Здесь историко-литературный и литературно-критический подходы сливаются.

Вместе с тем историческое изучение литературы прошлого, оторванное от общественных и литературных потребностей наших дней, вне перспектив развития советской литературы, остается мертвым.

Литературная критика родилась, как известно, вслед за возникновением художественной литературы. «Поэтика» Аристотеля свидетельствует, что Греция его времени располагала высоко развитой литературной критикой. До нас дошли отдельные литературоведческие положения софиста Горпия, суждения Сократа. Платон и Аристотель оказали громадное воздействие на теоретико-литературную и литературно-критическую мысль последующих столетий. Нарицательными стали имена добросовестного и глубоко уважавшего писательский труд Аристарха и «основоположника проработочной критики» Зоила.

С развитием общества принципы и формы литературной критики менялись в ближайшей связи со сменявшими друг друга философскими воззрениями и в непосредственной зависимости от исторического становления художественной литературы. Исторический путь литературной критики богат бесспорными достижениями и поучительными ошибками.

Одним из значительнейших достижений было открытие во второй половине XVIII века, в частности И. Г. Гердером, исторического понимания литературы. С этого времени возникла и история литературы как наука, тесно связанная с литературной критикой: литературные произведения современности стали оцениваться в исторической перспективе, литературу прошлого начали рассматривать как подготовку сегодняшнего дня в литературе.

У нас в России тесная связь истории литературы и литературной критики заметна в самых первых литературоведческих работах, авторы которых начинали становиться на историческую точку зрения. Уже декабристы, ратуя за национальную самобытность нашей литературы, прослеживали начатки этой самобытности у своих предшественников. Достаточно вспомнить парижские лекции Кюхельбекера (1821), его статью «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824), статью Александра Бестужева «Взгляд на старую и новую словесность в России» (1822) и др.

С неизмеримо большей глубиной и последовательностью историческая критика была осуществлена Белинским. Революционно-демократическое мировоззрение, освоение диалектики Гегеля позволили Белинскому в его одиннадцати статьях о Пушкине дать первую в России развернутую историю русской литературы XVIII – первой трети XIX века на таком научном уровне, который обеспечил этой книге живой интерес вплоть до наших дней.

В работах Белинского 1840-х годов мы находим образцы единства исторического и критического анализа литературы. Белинский рассматривает историю русской литературы в тех ее важнейших явлениях, которые подготовили приход Пушкина и Гоголя. С другой стороны, особенности творчества этих гигантов нашей литературы позволили Белинскому понять основные тенденции ее исторического прошлого.

Белинский обогатил теорию литературы открытием непреходящего значения, доказав, что литература служит интересам народа в меру своей правдивости. Эта истина послужила предпосылкой теории реализма, разработанной Белинским, опиравшейся на реалистическое творчество Пушкина, Лермонтова и в особенности Гоголя.

Анализ противоречивых сторон творчества Гоголя позволил Белинскому предуказать и направление дальнейшего развития литературы, в частности неизбежность усиления сознательной теоретической мысли писателя: «Чтоб уметь изображать действительность, мало даже дара творчества: нужен еще разум, чтоб понимать действительность» ². Белинский боролся за «натуральную школу», так как видел в ней зачатки литературы завтрашнего дня. «Между Гоголем и натуральною школою – целая бездна, – писал он, – но все-таки она идет от него, он отец ее, он не только дал ей форму, но и указал на содержание. Последним она воспользовалась не лучше его (куда ей в этом бороться с ним!), а только сознательнее. Что он действовал бессознательно, – это очевидно…» ³. В этом же 1847 году Белинский писал: «Мы очень хорошо видим, что наша литература и теперь еще на пути стремления, а не достижения, что она только устанавливается, но еще не установилась. Весь успех ее заключается пока в том, что она нашла уже свою настоящую дорогу и больше не ищет ее, но с каждым годом более и более твердым шагом продолжает идти по ней. Теперь у ней нет главы, ее деятели – таланты не первой степени, а между тем она имеет свой характер и уже без помочей идет по настоящей дороге, которую ясно видит сама» ⁴. Констатируя «поэзию мысли» в романе Герцена «Кто виноват?», «мысль сознательную» в стихах Некрасова, Белинский видел в них провозвестников литературы завтрашнего дня.

Белинский органически сочетал историко-литературный и литературно-критический аспекты, выявляя в развитии прошлой и современной литературы признаки литературы будущего, и боролся за ее утверждение. Такая направленность литературоведческой работы Белинского обеспечивала ей полнокровную жизненную силу, делала ее интересной, необходимой как для писателя, так и для читателя.

Традиции Белинского развили в своих историко-литературных и одновременно литературно-критических работах Герцен («О развитии революционных идей в России», 1851), Чернышевский («Очерки гоголевского периода русской литературы», 1855 – 1856), Добролюбов («О степени участия народности в развитии русской литературы», 1857, и. «Русская сатира в век Екатерины», 1859), Огарев (предисловие к сборнику «Русская потаенная литература XIX века», 1861). Все эти историко-литературные исследования были написаны, исходя из задач, стоявших тогда перед современной литературой.

Революционные демократы показали огромные возможности науки о литературе: в своих работах они смогли не только разобраться в современной литературе на основе ее истории, но и предуказать основное направление ее развития. Общеизвестна роль Белинского в развитии русской литературы по реалистическому пути. Революционные демократы умели предвидеть и некоторые частные особенности литературы на ряд десятилетий вперед. В этом отношении примечателен прогноз, какой сумел дать Чернышевский даже в отношении отдельных элементов поэтики на основе анализа поэзии Пушкина, Лермонтова, Кольцова и Некрасова. Так, например, в своей статье «Сочинения Пушкина» (1855) Чернышевский устанавливает недостаточность двухсложной силлабо-тонической  стопы как основы ритма в русской поэзии и ратует за более разнообразные его возможности. Обращаясь в той же статье к рассмотрению рифмы, он писал: «Русская рифма, нам кажется, могла б довольствоваться не одинокостью, а подобностью звуков, как это бывает иногда у Кольцова. Конечно, это созвучие должно быть сильно, резко, чтобы быть заметным» ⁵. Чернышевский здесь прямо предсказал историческую неизбежность того, что было затем осуществлено Маяковским, – широкого применения неточных, неравносложных клаузул, компенсирования неполноты созвучия в клаузулах так называемым «разгоном рифмы налево», в частности широкого использования созвучий предударных согласных.

1. См. М. Никренц, О программах по литературе, «Литература в школе», 1957, N 4, Стр. 68.[↩]
2. В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. VII, М. 1955, стр. 94.[↩]
3. В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. XII, Стр. 461.[↩]
4. Там же, т. X, стр. 314.[↩]
5. Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. II, стр. 472[↩]