Сборник исследований о японской литературе
«Японская литература. Исследования и материалы», отв. редакторы А. Е. Глускина и И. Л. Львова, Изд. восточной литературы, М. 1959, 233 стр.
Литературы стран Востока до сих пор мало изучены у нас, более того, они недостаточно известны, попросту говоря, лишь малая часть из литературных богатств Востока, накопленных и создаваемых ныне, переведена на русский язык. И в то время как достижения наших исследователей в изучении западноевропейской и русской литературы, естественно, обогащают нас, востоковедов, мы пока еще в долгу перед литературной наукой. А между тем в настоящее время не подвергается сомнению, что установление общих закономерностей мировой литературы настоятельно требует привлечения восточных литератур, глубокого изучения их. Отсюда понятно, какое значение приобретает каждое серьезное исследование востоковедов в области литературы.
Сборник «Японская литература» – одна из последних работ советских японоведов. Через всю книгу проходят две большие темы, объединяющие помещенные в ней исследования и материалы. Одна из этих тем – русская литература и Япония. Другая – становление и развитие японской пролетарской литературы после Октябрьской социалистической революции в России.
Вопрос о том значении, которое имели произведения русских писателей для японской литературы в целом и особенно для развития в ней реалистического метода, закономерно привлекает внимание наших японоведов и до настоящего времени уже частично разрабатывался в ряде статей. Новое освещение эта тема получила в статье акад. Н. Конрада, открывающей сборник. Статья Н. Конрада, посвященная памяти старейшего японского переводчика и исследователя русской литературы Нобори Сёму, далеко выходит за пределы обычного биографического очерка. Останавливаясь на основных моментах в истории знакомства Японии с русской литературой, Н. Конрад освещает их в связи с важнейшими процессами, совершавшимися в духовной жизни японского народа, определившими и развитие японской литературы с 80-х годов до наших дней. «Обращение к литературе другого народа бывает особенно заметным в моменты больших исторических поворотов» (стр. 8). Фактически здесь намечена периодизация большого и сложного отрезка литературной истории Японии, дающая прочные опорные пункты для ее последующего изучения.
Проблема взаимоотношений литератур получает в статье четкое теоретическое и историко-литературное обоснование. Рассматривая историю переводов, Н. Конрад вводит этот вопрос в русло большой проблемы взаимосвязей и взаимодействий литератур, вставшей сейчас в порядок дня нашей Науки. Широкая постановка вопроса и содержащиеся в статье обобщения определяют ее важность и ценность для каждого историка литературы.
Тематически к статье Н. Конрада примыкает исследование Р. Карлиной «Творческие связи Хасэгава Фтабатэя с русской литературой». Хасэгава Фтабатэй – писатель, положивший в 80-х годах прошлого века начало развитию критического реализма в японской литературе своим романом «Плывущее облако». Трудно переоценить и значение переводческой деятельности писателя: тогда же, в конце 80-х годов, японские читатели впервые познакомились с творчеством Тургенева в полноценных художественных переводах Фтабатэй. А его переводы из произведений Гоголя («Записки сумасшедшего») и Горького («Тоска», «Ошибка» и др.) до сих пор могут считаться непревзойденными в Японии по глубине проникновения переводчика в самый дух и художественную природу произведений великих русских писателей.
Р. Карлина показывает, что связи Фтабатэя с русской литературой, сыгравшие громадную роль в формировании его мировоззрения и творчества, были многообразны. Фтабатэй не только знакомился с художественной литературой, он изучил русскую литературную теорию и критику – сочинения Белинского, Чернышевского, Добролюбова. Интересные материалы, привлекаемые Р. Карлиной, — дневники, статьи и беседы как самого Фтабатэя, так и его литературных друзей и современников – неоспоримо подтверждают основные выводы, к которым приходит автор статьи.
Удачно дополняет исследование связей японской и русской литератур обзор Б. Поспелова, подробно освещающий ранний (1905 – 1910) период в истории переводов в Японии русской литературы. Б. Поспелов приводит ряд новых данных о ранних японских переводах русских писателей, анализирует деятельность и взгляды виднейших переводчиков русской литературы этого периода.
В современной японской литературе оставил неизгладимый след проходивший в ней в 20-х годах процесс создания и развития литературы, проникнутой боевым, революционным духом, образовавшей самое передовое литературное направление своего времени. Эта литература получила наименование «пролетарской» и имеет определенные хронологические рамки: 1921 – 1933. Живые связи современной прогрессивной литературы Японии с творчеством пролетарских писателей Кобаяси Такидзи, Хосои Вакидзо, с ранними романами Токунага Сунао и другими произведениями тех лет ощущаются и теперь, спустя десятилетия. В послевоенной Японии вышло немало работ об этом периоде, переиздано «все мало-мальски значительное, что в свое время дала пролетарская литература» (стр. 149).
Во втором разделе сборника «Японская литература» опубликованы в переводе и с комментариями Н. Фельдман документы, связанные с историей этого литературного движения. Мы видим здесь декларацию журнала «Сеятель», явившегося в 1921 году первым литературным органом объединения прогрессивных японских писателей, воззвание «Лиги японской пролетарской литературы и искусства», ее программу и декларацию, тезисы журнала «Литературный фронт» и «Программу организации читательских кружков при журнале «Авангард». Документы демонстрируют организационные усилия деятелей этого движения, раскрывают как бы изнутри процесс выработки основных эстетических установок нового направления и его политической платформы.
Однако многое в сложной и трудной обстановке тех лет осталось бы непонятным для нашего читателя без того освещения и истолкования, которое дается в подробных комментариях Н. Фельдман. Благодаря конкретным, насыщенным обильным фактическим материалом комментариям, вернее кратким историко-литературным очеркам, предваряющим публикации, история пролетарского направления в японской литературе выступает перед нами во всей своей полноте.
Познакомившись по этим материалам с историей пролетарского движения в японской литературе, читатель иначе воспримет и творчество виднейших деятелей этой литературы – Хосои Вакидзо и Кобаяси Такидзи, которым посвящены в сборнике специальные статьи. О. Морошкина анализирует в основном образы! японских текстильщиков, выведенные в произведениях Хосои Вакидзо; Н. Чегодарь подробно исследует произведение Кобаяси Такидзи «Снегозащитная роща». Хочется лишь указать на некоторую растянутость последней статьи и в ряде случаев на ненужную детализацию. Наблюдения автора над речью крестьян в «Снегозащитной роще», уместные, вероятно, при изучении диалектов японского языка, ничего не прибавляют к литературоведческому анализу.
Не вполне правомерно, на мой взгляд, Н. Чегодарь видит в «Снегозащитной роще»»начало новых тенденций» в творчестве Кобаяси Такидзи. Ведь уже в самых ранних своих произведениях Кобаяси Такидзи стремился поставить в центре внимания социальный конфликт, искал и изображал героя, тянущегося к борьбе «за всеобщее счастье». Скорее следует видеть в этом произведении, которое автор статьи правильно называет этапным в творчестве Кобаяси, те же тенденции, но нашедшие более полное выражение благодаря возросшей идейной и творческой зрелости писателя.
В сборнике помещены также статьи Г. Ивановой «Основные черты литературного стиля Котоку» и Т, Григорьевой «К вопросу о развитии теории реализма в японской литературе». Изучение стиля литературных произведений Котоку Дэндзиро – благодарный, но нелегкий труд. Котоку, один из создателей японской социалистической партии, казненный в 1911 году по ложному обвинению в подготовке покушения на японского императора, выступает в своих многочисленных статьях, очерках и памфлетах как страстный публицист, умевший убеждать острым, идейно-насыщенным словом, использовавший различные стилистические приемы для того, чтобы его смелая мысль дошла во всей своей силе до народных масс Японии. В статье Г. Ивановой содержатся интересные наблюдения, раскрыты многие характерные особенности литературного стиля Котоку.
Интересная по теме статья Т. Григорьевой, к сожалению, не дает читателю четкого представления о существе литературных споров, составивших характерную черту раннего периода развития так называемой «новой» японской литературы (конец XIX- начало XX века). Правда, самый вопрос этот – теория реализма – чрезвычайно сложен, вряд ли можно считать его разрешенным и в настоящее время. Попытку Т. Григорьевой осветить ту острую теоретическую борьбу, которая сопровождала развитие реализма в японской литературе, следует приветствовать. Думается, однако, что обоснованная характеристика и оценка созданных в те годы в Японии эстетических теорий, множества разноречивых мнений, высказанных японскими теоретиками и писателями, потребует в дальнейшем более углубленного исследования.
Хотелось бы с благодарностью упомянуть о двух библиографических работах, заключающих сборник: В. Гривнина «Современные японские литературоведы и их основные работы» и А. Глускиной «Краткая библиография работ по японской литературе на русском языке». За подобными обзорами всегда лежит, как известно, большой и кропотливый труд их составителей. Польза и значение их исключительно велики.
Сборник «Японская литература» быстро исчез с книжных полок. Это лучшее свидетельство того, что такие книги нужны, самый веский аргумент в пользу их систематического издания.