Искусство не быть слишком скучным

У многих литераторов накопились записи, воспоминания, связанные с любопытными, порой анекдотическими случаями, которые происходили с ними или с их друзьями – поэтами, прозаиками, критиками и др. Давно уже стали литературным фольклором юмористические замечания Михаила Светлова, остроумные высказывания Юрия Олеши или Остапа Вишни.

Мы приглашаем писателей принять участие в рубрике «НЕСКУЧНЫЙ САД ЛИТЕРАТУРЫ», которую мы открываем в нашем отделе.

Просматривая время от времени свои записные книжки, я все чаще и все настойчивее говорю себе очень правильные слова. Я говорю себе: надо, непременно надо (пока я еще способен разбирать свою скоропись) рассказать об удивительном – и удивительно разном! – остроумии Михаила Светлова, Юрия Олеши, Евгения Шварца и других писателей. Тех, с кем я долгие годы дружил, и тех, с кем лишь изредка встречался, но кто тоже оставил след в моих записных книжках и в моей душе. В нашей литературе было (и есть!) много художников слова, щедро наделенных чувством юмора. Природа наделила их этим чувством, а они делились им с окружающими, возможно даже слишком щедро. Во всяком случае, лишь малая часть этого золотого запаса пошла в дело, в творчество, а остальные богатства разбросаны, где попало. Надо бы попытаться хоть что-то восстановить, сохранить, спасти.

Надо бы… Но этому многое, очень многое мешает. Мешают дела, которые кажутся более серьезными, мешает поток мемуаров, где писатели изображены неутомимыми балагурами и шутниками.

Мешает и такое соображение: если я сосредоточу внимание на веселых минутах в жизни моих друзей и знакомых, я неизбежно обедню их внутренний мир. Веселые минуты могут легко заслонить все то трудное, сложное, драматическое, что заполнило в жизни моих друзей и знакомых не минуты, а часы и дни. Не покажутся ли в моем изложении дорогие моему сердцу люди слишком… легкомысленными, что ли?

И есть еще одна трудность, связанная с природой самого остроумия, – я поясню это примером.

Вспоминая о Светлове, часто повторяют его ответ на вопрос «Как живете?» – «Вскрытие покажет». Может быть, он и сказал однажды что-нибудь в этом роде. Может быть. Но гораздо характернее для него был другой ответ на тот же вопрос «Как живете?» – ответ, отнюдь не рассчитанный на взрыв смеха: «Постепенно…»

Мне вспоминается и другой вариант этого ответа.

Приведу запись телефонного разговора (разумеется, не магнитофонную, но почти стенографическую):

СВЕТЛОВ: Как себя чувствуешь, босяк?

Я: Да знаешь, Миша, что-то…

СВЕТЛОВ: Никакое это не что-то, а просто старость…

Тогда его слова вызвали у меня бодрый смех. Теперь мне ясна их грустная мудрость.

Существуют «комедия положений» и «комедия характеров».

Примерно такому же делению поддается и остроумие. В одном случае важнее ЧТО (сюжет сказанного), в другом – КАК (интонация рассказчика). Остроумие первого рода присуще анекдотам, которые Светлов, кстати говоря, не очень любил.

Если Светлов пользовался чужим, так сказать, готовым материалом, он относился к нему как к полуфабрикату, подвергая творческой доработке. Я встречал свой день рождения на фронте, в редакции армейской газеты «На разгром врага». Мои товарищи по редакции, в том числе Светлов, решили отметить это «событие», Отмечали его очень скромно: 1-я Ударная армия сидела тогда в раскисших болотах, было почти полное бездорожье, и наш рацион составляли одни сухари. Используя известную притчу и возмещая закуску юмором, Светлов произнес не совсем обычный тост:

– Однажды скорпион попросил лягушку перевезти его через реку. «Ты же укусишь меня, и я утону», – сказала лягушка. «Дура, тогда и я утону!» – сказал скорпион. Вняв этому научному аргументу, лягушка посадила скорпиона себе на спину и поплыла. На середине реки скорпион укусил лягушку. Утонула лягушка, утонул скорпион. Спрашивается: почему скорпион укусил лягушку? Характер такой. Выпьем же за Борю!..

Остроумие, в котором играет большую роль интонация, труднее для восприятия (именно это имел в виду Фейербах, когда говорил, что остроумие предполагает ум в собеседнике). Еще труднее оно для воспроизведения. Попробуйте-ка передать интонацию восклицания Светлова при встрече с приятелем (в этой интонации звучали и радость, и удивление, и некоторый испуг): «Алкоголенький ты мой!» Чтобы передать такую интонацию, надо воспроизвести всю картину происходящего – обстановку действия, состояние приятеля и т. д.

Естественно, что остроумие второго рода может иметь лишь импровизационный характер. Другое дело, что потом оно иной раз получает закрепление на бумаге и становится деталью художественного произведения. Я хорошо помню, как во время веселого застолья родились светловские строки, ставшие позднее, припевом в песенке, написанной для инсценировки «Трех мушкетеров»:

Пока, пока по капельке,

Стаканами потом…

В недавно сделанном фильме мушкетеры лихо распевают аляповатый, но зато безалкогольный вариант светловской шутки:

Пока, пока покачивая

Перьями на шляпах…

После Светлова осталось много его шутливых дарственных надписей на книгах (хорошо бы собрать их). Я не могу без улыбки смотреть на одну его надпись с новым, никогда не употреблявшимся словом: «Согению, с любовью».

Но о Михаиле Светлове и его юморе я уже писал более подробно в посвященной ему главе моей книги «Наедине с прошлым». Тот же род остроумия был характерен и для Евгения Шварца, приобретая у него свои оригинальные черты, Евгений Львович умел с полной серьезностью и убежденностью делать такие, например, заявления: «Интеллигентным человеком я считаю того, кто хорошо ко мне относится».