Искусство драмы
А. С. Ромм, Джордж Бернард Шоу. 1856 – 1950, «Искусство», М. – Л. 1965, 250 стр.
Книга А. Ромм «Бернард Шоу» Представляет собою первую попытку советского литературоведа создать целостную картину деятельности замечательного мастера драмы.
В работе мы не найдем всех сведений о жизни и творчестве Шоу, да и трудно было бы в книге такого объема уместить все факты биографии драматурга, прожившего долгую жизнь и оставившего огромное литературное наследие. Тем не менее писатель предстает перед нами во всей сложности его исканий и воззрений, а это самое главное. Лимитированный столь скромным объемом книги, автор мог поступить двояко: или наскоро перечислить основные факты творческой и жизненной биографии Шоу, или попытаться найти ключевые моменты деятельности писателя и, отталкиваясь от них, сказать самое основное. А. Ромм идет по второму пути. Она ищет «фокус» творчества Б. Шоу, ту точку, в которой преломляются основные линии его идейно-художественных устремлений. В интерпретации А. Ромм ощущение неустойчивости и обреченности буржуазного порядка со всеми его «вечными», «бессмертными» святынями породило особый антидогматический, антифетишистский склад творчества драматурга с его неповторимым сочетанием скептицизма и иронии, «иконоборческого» пафоса и сатирической остроты.
«Ненависть к «идолопоклонству» была одна из самых постоянных и устойчивых черт его творчества. Пафос его деятельности публициста, художника, социолога, философа – в ниспровержении культов и «алтарей», – пишет исследователь. Это утверждение автора книги представляется нам весьма убедительным потому, что оно позволяет понять не только безжалостную критику капиталистической цивилизации, но и созидательные положительные идеалы драматурга. Иконоборческий пафос деятельности Шоу растет не только из его ненависти к буржуазной цивилизации, но и из его глубокой веры в возможность преобразования действительности, создания нового мира и человека.
В книге А. Ромм Шоу прежде всего предстает перед нами как великий гуманист. Это спасает исследователя от прямолинейного социологизма в истолковании творческого наследия драматурга, помогает правильному решению пресловутого вопроса о фабианстве Шоу, вопроса, которому наше литературоведение обычно уделяет несоразмерно большое место. «Фетишистскую» природу буржуазной цивилизации Шоу ощутил и понял не потому, что был фабианцем, а потому, что он был гуманистом, социалистом. Фабианство явилось для писателя не «философией жизни», а скорее «формой практической реализации его гуманистической программы». А. Ромм правильно, на наш взгляд, связывает творчество Б. Шоу не столько с узким политическим течением, к которому он принадлежал, но которое он с самого начала оценивал довольно трезво, сколько с важнейшими течениями гуманистической мысли его времени (Л. Толстой, Г. Ибсен, Р. Роллан, Д. Голсуорси, А. Франс).
Исследователь показывает, что общая тема эпохи – тема развенчания буржуазной цивилизации, борьбы с фетишами – в произведениях драматурга преломилась под совершенно особым углом зрения. Новизна и свежесть исследовательского подхода А. Ромм заключается в том, что она в каждом произведении Шоу раскрывает эту коллизию – борьбу «естественного и искусственного», «живого и мертвого», «настоящего и поддельного», которую Шоу находил во всех проявлениях общественной и частной жизни человека, не только вне людей, но и внутри них.
Шоу нашел форму драматургического и сатирического воплощения одной из важнейших тем современности – духовного раздвоения человека буржуазного общества. В его душе происходит комическая борьба между истинными стремлениями (часто не вполне осознанными и ясными ему самому) и навязанными ему мнениями и убеждениями, в непогрешимости которых он не смеет усомниться. «Его «маска» приросла к нему и составляет такой же неотъемлемый элемент его личности, как защитная окраска у гусеницы», – именно это представление о «парадоксальности» современного сознания, по мнению А. Ромм, Шоу сделал основой своего сатирического театра.
Развивая эту мысль, А. Ромм подтверждает ее убедительными примерами. Особенно удачен анализ характера майора Саранова («Оружие и человек») – этого трагикомического героя войны, в душе которого так прочно засели эстетические и патриотические стандарты эпохи, что в угоду им он приносит в жертву свои истинные чувства и стремления. Интересен и анализ пьес «Ученик дьявола» и «Кандида», в которых Шоу с огромной глубиной раскрывает несоответствие между всей системой морально-идеологических, эстетических и религиозных верований людей и истинной природы их самих и всего окружающего их общества.
Фетишистскую структуру буржуазного сознания, раскрытую в драмах Шоу, А. Ромм связывает с особой природой самой буржуазной цивилизации, которой, по словам К. Маркса, свойственно представлять «продукты человеческого мозга… самостоятельными существами, одаренными собственной жизнью, стоящими в определенных отношениях с людьми и друг с другом». Остро ощущая эту «мистическую» сущность современной цивилизации, Шоу стремится «демистифицировать» окружающий мир. Так, в «неприятных пьесах» Шоу, изображая ужасы капиталистической действительности, говорит о возможности существования иного порядка, ибо то, что представляется героям пьес зловещей «трагедией рока», вечным законом, установленным самой жизнью, на самом деле является категорией не мистической, а экономической, следовательно, вполне преодолимой. В связи с этим А. Ромм дает чрезвычайно интересное и оригинальное истолкование циклу, показывая, что эти пьесы не что иное, как своеобразная «комедия рока», в построении которой огромную роль играет аналитический принцип классической «трагедии рока». Оригинальность трактовки «неприятных пьес» заключается и в том, что, по мнению А. Ромм, борьба с догматизмом у Шоу является борьбой не только с условиями современной буржуазной жизни, но и за внутренний мир человека. Эта мысль особенно ясна при анализе «приятных пьес» и «пьес для пуритан».
Прослеживая связь Шоу с великой гуманистической традицией европейской литературы, А. Ромм не отрывает его от почвы XX века. Шоу предстает в работе как писатель глубоко современный. «Кроме прошлого и настоящего, в художественном сознании Шоу присутствовало еще одно измерение истории – будущее», – пишет исследователь. Утверждение автора книги, что для писателя, «истинного сына XX века», будущее было не некой абстрактной, отвлеченной величиной, а действенной силой истории, представляется нам глубоко убедительным.
Верное понимание природы исторических воззрений драматурга помогло А. Ромм найти ключ к его историческим драмам. Автор доказывает, что пресловутый «антиисторизм», ставший общим местом у многочисленных истолкователей творчества Шоу, на деле был особой формой утверждения нового, прогрессивного взгляда на историю: «За необычностью драматургических приемов «Цезаря и Клеопатры» скрывался особый тип исторического мышления, и именно он определил парадоксальную поэтику драмы». Центральный персонаж этой пьесы – носитель «антидогматического», «антифетишистского» сознания, и именно это дает ему возможность «видеть настоящее глазами будущего», в этом «источник его духовной силы».
А. Ромм сумела по-новому прочесть и пьесу «Пигмалион», показав, что в ее основе лежит большая и чрезвычайно важная для Шоу тема «творчества» в широком смысле этого слова. Удался автору и анализ «Святой Иоанны», пьесы, которая рассматривается как вершина в развитии революционно-гуманистической мысли Шоу.
К сожалению, глубина и убедительность анализа, характерные для разделов книг, посвященных творчеству Шоу довоенных лет, в значительной степени утрачиваются, когда А. Ромм переходит к характеристике поздних пьес драматурга. Она говорит о них скороговоркой, бегло перечисляя их жанровые и драматургические признаки, сбиваясь на описательность. Нельзя не пожалеть и о том, что произведения Шоу 20 – 30-х годов даются в книге в отрыве от литературного фона.
Спорной представляется трактовка «Разоблачения Бланко Поснета», этой самой «толстовской» из драм Шоу, которую исследователь рассматривает как своеобразную «полемику» с великим русским писателем. Для такого вывода пьеса, по нашему мнению, не дает достаточных оснований. Уязвимым местом работы является до известной степени и раздел, посвященный «Человеку и Сверхчеловеку». А. Ромм вряд ли права, рассматривая центрального героя драмы Джона Теннера исключительно как «героя позы». Нам представляется, что Джон Теннер – создатель «Справочника разрушителя» – является объектом не только иронии, но и симпатии Шоу. Вряд ли можно говорить о том, что его идеи «становятся в один ряд с другими вздорными и жизненно несостоятельными идеями современного мира». В этом случае, как и в некоторых других, А. Ромм слишком отождествляет Шоу-философа и Шоу-художника, что и приводит автора книги к некоторому смещению акцентов.
Но наши возражения относятся к отдельным положениям книги, а не ко всей концепции в целом, которая, будучи самобытной и оригинальной, основана на глубоком изучении эпохи и творчества Б. Шоу. Книга не только доносит до читателя «аромат» творчества Шоу, но и помогает почувствовать его глубокую актуальность, его прямую связь с нашей эпохой.
г. Ленинград