«Земская статистика» и анализ фактов

Мне хотелось бы, говоря об итогах минувшего года, остановиться на книгах, посвященных жизни рабочей молодежи, рабочего класса. Хотя И. Золотусский и считает, насколько я понял, что подобных произведений нет или почти нет, между тем на самом-то деле в столице и в областях выходят десятки книг на эту тему. Правда, зачастую уж очень однообразны, похожи одна на другую эти книги, трудновато бывает отличить героев одного писателя от героев другого, – может, потому и не видны они, эти произведения? Но в причинах этого однообразия стоит все же разобраться. Кто в нем виноват, где его корни?

Когда речь заходит о так называемой «производственной теме», то критика особенно остра и ядовита, справедливо ядовита. Но винить во всех грехах одних только литераторов, хотя бы только в данном случае, – это и несправедливо и обидно. Нельзя ж, мне кажется, всерьез предполагать, что автор даже самой неудачной, серой книги обязательно халтурщик, конъюнктурщик или литературный пенкосниматель.

Если посмотреть внимательнее на книги, рассказывающие о рабочем человеке сегодняшнего дня, то окажется, что основные претензии критики довольно однотипны по отношению и к опусам ремесленников-поденщиков, и к книгам профессиональных, опытных литераторов.

То, что наш разговор о литературе года ведется вокруг двух-трех писательских имен, отнюдь не означает, мне кажется, будто все другие не имели в руках интересного, подходящего материала для добротного, удачного произведения. Если считать, что материал – это наблюдения над жизнью, то у наших писателей, особенно молодых, много ездящих, активно пишущих, материала хоть отбавляй. Здесь и фактики, и факты, и фактищи. Однако же из самого лучшего материала не выстроится красавец небоскреб, коль скоро в руках у строителя нет чертежей, нет ясного плана.

У пишущих о рабочей молодежи иногда трудно бывает обнаружить такой план – свою собственную, обдуманную и выстраданную философскую концепцию жизни. И потому так фрагментарны, так суесловны бывают их книги, так беспомощны герои.

Я припоминаю книги о заводской и сельской молодежи, которые пришлось мне прочитать в этом году. Удивительно, большая часть из них построена по нехитрой схеме: отрицательного героя (рабочего, а не младого тунеядца, как было еще недавно!) перевоспитывает трудовой коллектив, так сказать, открывает перед ним радужные перспективы жизни. Схема эта варьируется, уточняется, ветвится, но вот сами радужные перспективы…

Весьма показательна, на мой взгляд, повесть способного красноярского прозаика Анатолия Зябрева «Пожар под сибирскими кедрами». Книга эта на фоне многих других выделяется и своими достоинствами, и своими – типичными – просчетами.

Отрицательный герой книги – Куропатов, передовик труда, «зверь на работе». В то же время это человек «мечтающий, – как метко подмечено в аннотации издательства «Советская Россия», – о своем доме на берегу будущего моря со своим малинником, со своим огородом, со своим гнездом редкой птички над крышей дома». Одним словом, мещанин. Автору книги этот тип, как и многим другим авторам других книг, ясен. Писать о нем просто и, в общем-то, легко. Да и то сказать: литературой нашей, особенно классической, «отрицательный герой» – мещанин, стяжатель или хапуга – изучен предостаточно. Писать о таком человеке просто и потому, что идеалы стяжателя, хапуги, мещанина, мечты его – просты: Он, скажем, жаждет весело пожить, построить уютное жилище. Четыре стены, потолок, крыша и «несовмещенный» санузел. Вот и тот домик, что строит герой Зябрева, – он очень зрим, нагляден.

Как же отвлечь Куропатова от домика или другого героя книги от пьянства? Тут-то и начинается самое интересное. Чего только не придумывает положительный герой – коллектив…

У бригады, в которой трудится Куропатов, намерения самые благие: вытащить человека из мира мелких потребительских интересов, отучить его все мерить деньгами, все ценить на рубли. Что же получается из благородных устремлений коллектива?

Когда бригада приходит к Куропатову строить дом, он смотрит на всех как на дураков, реакция его на этот благородный жест такова:

«Сообразил: «Бузыриным плачено по шесть рублей, а этим по два с полтиной – больше нельзя давать, они лишь вечеровать будут, ну, а если в выходной день захотят подхалтурить, за воскресный, с темного до темного, можно и по шести назначить».

И до самого конца, до того, как новый дом случайно сгорел, Куропатов остался таким же, каким был…