№4, 1995/Теория литературы

Исчисления души, или Коллективный анализ как метод литературоведения

Мы любим все – и жар холодных числ,

И дар божественных видений…

А. Блок

 

Предмет этой статьи предполагает скорее всего диалог с ее читателем, поскольку мы предвидим не только вопросы, но и возражения, даже страстные. Ведь мы намереваемся анатомировать поэзию, измерив и исчислив в цифрах восприятие читателем творчества поэтов. Не покажется ли кому-нибудь кощунством даже такое намерение? Да и возможно ли в самом деле проникнуть холодным лазером рассудка в священный заповедник души?

 

  1. ВОСПРИЯТИЕ ЛИТЕРАТУРЫ КАК ПРЕДМЕТ

КОЛИЧЕСТВЕННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.

ОТ ПОРТРЕТА К ОРИГИНАЛУ

Задача классического литературоведения в существенной степени, собственно, и состоит в том, что литературовед, исследуя тексты и биографии, стремится проникнуть в творческую лабораторию писателя, разъяснить и интерпретировать то, что выражено в произведении, и – главное – понять связь творческого акта и его результата с душевными движениями творца. По сути дела, литературовед, исследующий творчество писателя, анализирует именно его психологию, составляет – по удачному выражению известного современного литературоведа – «аналитический чертеж» личности поэта. Именно восстановление психологического портрета писателя и составляет одну из благороднейших задач литературоведа. Так что, ставя задачу определить психологический облик поэта по его творчеству, мы не выйдем за пределы этического такта более, чем это делает любой литературовед. Но есть ли основания утверждать, что портрет поэта, нарисованный его исследователем, адекватно отображает оригинал?

Вот язвительный «Выпад» (1924) Осипа Мандельштама, цитируем: «Однажды удалось сфотографировать глаз рыбы. Снимок запечатлел железнодорожный мост и некоторые детали пейзажа, но оптический закон рыбьего зрения показал все это в невероятно искаженном виде. Если бы удалось сфотографировать поэтический глаз профессора N или одного из ценителей поэта NN, как они видят, например, «своего» Пушкина, получилась бы картина не менее неожиданная, нежели зрительный мир рыбы» 1. Гипертрофированно. И, на наш взгляд, неоправданно зло. У каждого – свой Пушкин, преломленный через собственную психологию. «Мой Пушкин» Цветаевой вряд ли совпадает с Пушкиным в восприятии Мандельштама. Но гротескная метафора весьма точно выражает некий важный смысл: восприятие поэзии далеко не адекватно оригиналу. Это несомненно так.

Известный русский интеллектуал Н. Евреинов оставил уникальную и по замыслу, и по содержанию книгу «Оригинал о портретистах» 2. Евреинова рисовали многие художники: Сомов, Бурлюк, Репин, Маяковский, Кругликова, Татлин, Добужинский… И однажды, увидев все эти портреты одновременно, оригинал был поражен тем, что каждый художник запечатлел черты своей собственной психологии в чертах лица одного и того же портретируемого. Блестящий и афористичный вывод, сделанный Евреиновым: художественный портрет есть плод духовного coitus’a оригинала и портретиста. Не ясно ли, что так же обстоит дело и в литературоведении? Только живописец вносит элементы своей психологии в черты лица, а литературовед – в черты личности оригинала. Не потому ли столь часто противоречат друг другу интерпретации великих творцов, принадлежащие хорошим, но разным аналитикам?

Так есть ли надежда распознать личностные черты поэта через субъективное восприятие его исследователя?

Есть не только надежда.

Оказывается, есть и конструктивная возможность составить достаточно объективный психологический портрет поэта на основании субъективных суждений экспертов о его творчестве.

Возвращаясь к живописной аналогии, подчеркнем, что в приведенных в книге Н. Евреинова портретах, рисованных разными художниками, все равно идентифицируется портретное сходство с оригиналом. Одни художники усиливали отдельные черты, другие подчеркивали черты иные. Но в среднем… В среднем!

Знаменитая габсбургская губа оказалась инвариантной по отношению к художественному восприятию многих великих живописцев от Веласкеса до Ван Дейка на протяжении многих веков.

Итак, в среднем! В этом – решение. Восприятие творческого наследия одним литературоведом – субъективно трансформировано. Необходимо усреднить разные восприятия одного и того же творца, найти наиболее совпадающие определения. Это, вероятно, позволит в той или иной мере устранить субъективное и выделить общее в восприятии. Можно надеяться, что это и будут черты самого поэта.

Но чтобы получить такие данные, нужно ввести количественную меру тех свойств, которые мы намереваемся диагностировать, и определить процедуру усреднения. Подобная задача уже решена Г. Айзенком, Ч. Осгудом и их многочисленными последователями, изучающими психологию личности и психологию восприятия. Общая идея состоит в использовании двухполюсных шкал личностных свойств. Предельно кратко об этих идеях. Например, вы хотели бы характеризовать типичное для знакомого вам человека отношение к окружающим. Разумеется, оно варьируется от одного оценивающего к другому при одном и том же оцениваемом. Попробуем составить шкалы таких оценок. Например, такая: любовь – восторг – восхищение – одобрение- равнодушие- скепсис- неодобрение- неприязнь- вражда- ненависть. Назовем эту последовательность шкалой «любовь – ненависть». Припишем балл 0, если сочтем, что данная личность склонна к неумеренным восторгам. Припишем балл 10 личности, склонной к априорной вражде, ненависти. А теперь попробуем дать оценку по этой шкале личностям, которые мы все одинаково хорошо знаем. Например, милым гномам из знаменитой диснеевской «Белоснежки». Кто-то из нас припишет симпатичному Простаку предельный балл 0, кто-то ограничится констатацией на уровне преобладающего восхищения, то есть припишет балл 2 или 3, но заведомо ниже середины шкалы. Чайльдгарольдистый Ворчун, вероятнее всего, у разных экспертов получит баллы 6, 7, 8 или даже 9. Добродушный и сдержанный Старейшина гномов скорее всего получит от экспертов баллы 4 и 5. Конечно, вряд ли эксперты будут строго единодушны, но когда мы найдем средний балл (который у Простака окажется, например, 1, 3, у Старейшины 4, 2, а у Ворчуна 7, 2), то сумеем дать количественную характеристику их психологии по этой шкале, по этому разрезу. Вот мы и сопоставили качественной словесной оценке количество, число. И теперь можем воспользоваться такой шкалой для количественного ранжирования по этому качеству любых наших знакомых – исторических и современных – от Иоанна Грозного и Александра II до Тэтчер, Клинтона, Горбачева и Ельцина. Так и строят полярные шкалы «признак – антипризнак» («любовь – ненависть», например) в психологических измерениях.

Очевидно, что количество направлений разреза, аспектов изучения личностных свойств произвольно много. Все зависит от того, что именно вы хотите изучить. По каждому из этих направлений психолог-исследователь строит подобную двухполюсную векторную шкалу и предоставляет экспертам делать соответствующие оценки тех или иных субъектов. Не будем затруднять читателя изложением математических деталей с определением погрешностей, коэффициентов корреляции, дисперсии, построением распределений, осуществлением факторного анализа и проч. Но попробуем показать применение этой схемы для целей изучения литературных явлений, и в частности для оценки психологических черт поэтов по восприятию их творчества.

 

  1. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ СТАТИСТИКА

РУССКИХ ПОЭТОВ

Мы применили описанный выше прием к количественному определению восприятия читателем сначала только одной, но очень важной психологической черты личности поэта- меры его интровертивности (шкала-вектор «экстраверт – интроверт»). Интровертивность определялась как мера обращенности в себя, к своему собственному внутреннему миру. Тринадцати независимым экспертам было предложено определить эту меру для 372 русских поэтов, действовавших в литературе на протяжении полутора веков (1789 – 1917 гг.). Эксперт давал оценку по десятибалльной шкале, основываясь только на своем эмоциональном восприятии творчества в целом каждого из поэтов. С помощью предложенного метода удалось обнаружить любопытные закономерности. Выяснилось, в частности, что средняя интровертивность множества поэтов, действовавших в разные годы, испытывает закономерные колебания с периодом около 50 лет. Если полагать, что поэты являются представительной выборкой общества, то следует считать, что закономерным колебаниям подвержен психологический статус самого общества. Оказалось, что колебания эти почти синхронны с колебаниями экономического индекса России… Этот результат мы опубликовали еще в 1991 году3 и, конечно, не станем воспроизводить многочисленные выводы, которые удается сделать из этих результатов, а подчеркнем только одно: метод, основанный на интуитивных экспертных оценках психологических характеристик поэтов по их творческому наследию со статистической обработкой массива оценок, оказался достаточно действенным.

  1. О. Мандельштам, Слово и культура, М., 1987, с. 45 – 46.[]
  2. Н. Н. Евреинов, Оригинал о портретистах (К проблеме субъективизма в искусстве), М., 1922.[]
  3. В. Кошкин, Л. Фризман,Быть поэтом (Опыт статистической литературометрии). – «Человек», 1991, N 3, с. 79 – 82.[]

Цитировать

Кошкин, В. Исчисления души, или Коллективный анализ как метод литературоведения / В. Кошкин, Л. Фризман // Вопросы литературы. - 1995 - №4. - C. 91-103
Копировать