№2, 1987/Хроника

Иннокентий Анненский и Николай Гумилев

Николай Гумилев стал учеником царскосельской Николаевской гимназии в 1903 году, когда их семья вернулась на север из Тифлиса (а начинал он учебу в петербургской гимназии Я. Г. Гуревича). В Царском селе новичок сразу выделился в юношеских компаниях как «поэт». Брат его одноклассника вспоминал о встрече на гимназической вечеринке в 1903 – 1904 году: «Он был в моде, всюду бывал, стихи его в рукописях ходили по рукам. Гумилев <…> держался очень прямо, говорил медленно с расстановкой и голос имел совсем особенный. Он не ждал, чтобы его долго упрашивали, и без всякого жеманства начал декламировать: «Я конквистадор в панцире железном», – начал он; он немного шепелявил и картавил»1. Надо сказать, что поэтами заявляли себя многие царскосельские гимназисты. Авторами стихотворных сборников впоследствии стали Д. И. Коковцев, Ю. И. Кос, В. И. Анненский-Кривич, Д. И. Крачковский (Кленовский). На поприще стихотворства подвизались Б. О. Мейер, И. Л. Варшавский, Ю. В. Голенищев-Кутузов, В. Н. Ястребов, племянник Гумилева Н. Л. Сверчков и др. Такое обилие юных литераторов может быть связано с личностью директора гимназии в 1896 – 1905 годах. Во всяком случае, сами они впоследствии склонны были устанавливать такую связь. Так, А. В. Савицкий (Лишин), ставший инженером на КВЖД и выпустивший в 1939 году в Харбине два исторических романа, утверждал, что от своего директора он, «как и все воспитанники гимназии, навсегда впитал великую любовь к поэзии и литературе»2. Директор – И. Ф. Анненский – был озабочен ранними эстетическими порывами вверенных ему учеников. Гимназическая молва передавала его слова при обсуждении кого-то из трудных питомцев: «Да, да, господа! Но ведь он пишет стихи!» Композитор В. М. Дешевов, перешедший в 1903 году из Николаевской гимназии в реальное училище, вспоминал, как Анненский, встретив его после этого на улице, с укором спросил: «Что же это вы променяли искусство на ремесло?» 3Уроки Анненского превращались в импровизации по поэтике:»- Иннокентий Федорович, почему здесь придыхание?

И долго любовный эстетически возбужденный ум рылся перед всем классом в психологии Гомера, в переливах речи, в удобстве пропеть ту или иную строфу, пока искомое придыхание не становилось ясным, понятным, узаконенным»4.Но среди стихолюбивых сверстников, гласно или негласно поддерживаемых необычным директором, гимназист Гумилев выделялся своей уж очень особой «странностью». Сорок лет спустя искусствовед (а в юности и поэт) Н. Н. Пунин вспоминал: «Он был старше меня сперва на три, а потом на два класса, умудрившись в VII классе остаться на второй год. Некрасивый, но с тщательно сделанным пробором по середине головы, он ходил всегда в мундире, кажется, на белой подкладке, что считалось среди гимназистов высшим шиком. Никакого активного интереса к гимназической жизни он не обнаруживал, но вокруг его имени смутно гудела молва; говорили об его дурном поведении, об его странных стихах и странных вкусах. Я ничего не помню, кроме того, что я смотрел на него, надменно проходящего по коридору, с благоговейным любопытством. К журналу «Горизонт», помнится, он имел какое-то отношение»5.Такой гимназист должен был привлечь внимание директора не только своими эскападами (вроде попытки дуэли и т. п.). В стихотворении «Памяти Анненского» Гумилев рассказывал о визитах к спокойному и учтивому директору.

Десяток фраз, пленительных

и странных,

Как бы случайно уроня,

Он вбрасывал в пространство

безымянных

Мечтаний – слабого меня6.

В выпускном классе Гумилев издал первую свою книжку стихов «Путь конквистадоров», которую подарил Анненскому, перечислив в инскрипте сочинения адресата – сборник «Тихие песни», вышедший в 1904 году, драмы «Царь Иксион» (СПб., 1902) и «Лаодамия» (написана в 1902 году):

Тому, кто был влюблен,

как Иксион,

Не в наши радости земные,

а в другие.

Кто создал Тихих Песен

нежный сон –

Творцу Лаодамии

от автора7.

А Анненский на «Тихих песнях» надписал Гумилеву 17 февраля 1906 года поощрительный мадригал, содержащий один из его любимых образов «дынного заката» 8, подхваченный потом Гумилевым («С надтреснутою дыней схож закат» в стихотворении «Вечер»):

И мой закат холодно-дынный

С отрадой смотрит на зарю9.

В ту же пору Анненский и Гумилев стали соседями по альманаху «Северная речь», собранному из произведений литераторов-царскоселов, – в нем участвовали также В. И. Анненский-Кривич, Д. И. Коковцев, Д. Полознев (В. М. Дешевов) и П. М. Загуляев.

  1. А. М., Русский конквистадор. Воспоминания о поэте. – «Слово», Рига, 9 мая 1926 года. Стихотворением «Я конквистадор…» открывался первый сборник Гумилева.[]
  2. «Рубеж». Харбин. 1940, N 24. с. 6.[]
  3. В. М.Дешевов, Автобиография. – ЛГАЛИ, ф. 104. оп. 1, ед. хр. 20.[]
  4. СергейГорный(А. А. Оцуп), И. Ф. Анненский (Листок на могилу). – «Биржевые ведомости», утр. вып., 3 декабря 1909 года.[]
  5. С текстом воспоминаний Н. Н. Пунина нас любезно ознакомила Н. В. Казимирова (Ленинград). О гумилевском «Горизонте», рукописном журнале, см.: Э.Голлербах, Город муз, Л., 1930, с. 166.[]
  6. «Аполлон», 1912, N 9, с. 16. []
  7. Сообщено Л. В. Горнунгом.[]
  8. См.: И.Анненский, Книги отражений, М., 1979, с. 187.[]
  9. И.Анненский, Стихотворения и трагедии. Л.. 1959, с. 221[]

Цитировать

Тименчик, Р. Иннокентий Анненский и Николай Гумилев / Р. Тименчик // Вопросы литературы. - 1987 - №2. - C. 271-278
Копировать