Идейно-эмоциональная выразительность стиля

1

В статье «Историческая поэтика: основные направления исследований» («Вопросы литературы», 1982, N 9) академик М. Храпченко обратил внимание на то, что у нас в литературоведении, теории литературы и критике недостаточно освещается проблема стиля. А ведь это проблема наиважнейшая, минуя ее, невозможно в полном виде представить пути развития советской многонациональной литературы.

Идейно – эмоциональная выразительность стиля – внутреннее свойство произведения, показатель художественного мастерства писателя.

Обычно экспрессивные свойства художественного слова связываются в нашем сознании с особенностями лирического жанра. Но, преодолев эстетический стереотип восприятия, легко убедиться в том, что и в эпической прозе слово богато различными выразительными оттенками. Более того, мера этой выразительности постоянно возрастает, так что можно говорить об определенной тенденции. Это обусловлено многими факторами. Главными из них являются все усиливающееся внимание литературы к внутреннему миру героя и возрастающая роль субъективного начала в художественном освоении сложнейших явлений нашей действительности. Эпос и лирика по-особому взаимодействуют не только в лирических жанрообразованиях («Долгое-долгое детство» Мустая Карима), но и в эпических жанрах (например, в «Судьбе человека» Шолохова), дают себя знать в произведениях на острополитическую тему (в романе А. Чаковского «Победа»). В политических жанрах голос автора и его образ как борца за мир и справедливость зримо ощущаются и определяют накал повествования.

Особую эмоциональную окраску повествование и художественное слово писателя обретают, когда автор изображает нравственные потрясения героев, заставляет их с особой остротой переживать события. Причем каждое такое потрясение предстает перед нами не только как сгусток противоречий, которыми так богата наша жизнь, но и как виток в развитии сознания героя, знаменующий его переход из одного душевного состояния в другое – более богатое и нравственно возвышенное. Так строится развитие сюжета в повести Ч. Айтматова «Джамиля». И сама героиня, и Данияр, и Сеит, от имени которого ведется повествование, проходят через ряд испытаний, что позволяет автору не только раскрыть внутренний мир героев, показать крепость, устойчивость их характеров, но и представить сложность всех фактов жизни, оказывающих столь значительное воздействие на нравственный рост героя. Все в повести оказывается взаимосвязанным и взаимообусловленным. По-особому в произведении взаимодействуют эпос и лирика, строгий, суровый реализм и романтическая взволнованность. Все это придает художественному слову писателя и стилю его произведения особую идейно-эмоциональную насыщенность.

Обратимся же к повести Ч. Айтматова непосредственно, посмотрим, как осуществляется сложный художественный синтез.

2

Многие критики, писавшие о «Джамиле», подчеркивали значение бунта героини против родовых обычаев, ту смелость и безоглядность, с которой она, подчиняясь возникшему чувству любви, рвет со своей средой. Меньше писали об изображении самой этой среды. Между тем это чрезвычайно важный пласт произведения: романтически возвышенная проза обнаруживает тяготение к исторической точности, жесткой реалистической правде обстоятельств (напомню, что действие повести происходит во время Великой Отечественной войны). В результате возникает не только неповторимый национальный колорит обстановки, но и самих характеров героев. Думаю, что в отрыве от реального быта читатель вообще бы не почувствовал всей глубины, чистоты, возвышенности чувства Данияра и дочери табунщика Джамили, в изображении которого Айтматов поднимается на уровень высочайших образцов литературы (о чем говорил в своем известном отзыве Л. Арагон). Разумеется, не в описании старых нравов и обычаев состоит сверхзадача повести. Суть в ином: чем суровее реализм писателя, тем убедительнее и неотразимее разворачивается смятенный внутренний мир персонажей, тем отчетливее выявляется романтический настрой повести. Исключительно важно и то, что все эти обычаи, вообще вся жизнь в аиле пропущена через восприятие будущего живописца, подростка Сеита, впервые прикасающегося к вечным загадкам бытия. Это вообще основной поэтический прием книги, значительно обогащающий ее содержание, расширяющий внутренний объем. И сам не посторонний (работает наравне со взрослыми), Сеит видит, чутко воспринимает все перипетии зарождающегося чувства героев в труднейших жизненных условиях в годы войны. Он сам любит Джамилю эгоистической детской любовью и вначале ненавидит Данияра и Джамилю за то, что они ведут себя не так, как им подобало бы согласно национальным обычаям. В описании мировосприятия Сейта образуется «двойное зрение» – видение автора и видение героя. В «Джамиле» события развиваются как поток горной реки – то она медленно течет по руслу в долине, то бурлит на перекатах, разливается во время дождей, готова снести на своем пути все препятствия.

Точка зрения автора часто сливается с точкой зрения рассказчика, и «Джамиля» в этом плане автобиографична. Она повествует о том, как формировался художник в Сейте, как проснулось в его душе чувство прекрасного (в жестоких условиях войны), как неудержимо его потянуло к творчеству. В процессе формирования – на переходе подросткового возраста к более зрелым чувствам и мыслям – Сеит проходит через ряд нравственных испытаний. Вот эта «сверхзадача» определила философскую направленность и особую художественную эмоциональность повести Айтматова.

Таким же путем идут и некоторые другие современные писатели. Напомню, к примеру, что как своего рода биография испытания строится повесть Карима «Долгое-долгое детство», где герой проходит стадии узнавания «хороших» и «плохих» людей. Это «узнавание» писатель пронизывает философией добра, которая противостоит злому началу. И философией добра как особой формы гуманизма исполняется все повествование Карима, она определяет чувства, мысли героя и ретроспективно дает представление о том, как формировался интеллектуальный мир будущего народного писателя. В этом несомненное типологическое сходство эмоциональной выразительности образа Сеита в «Джамиле» Айтматова и образа Мустафы в повести Карима «Долгое-долгое детство».

Но «Джамиле» присущ свой масштаб повествования, который строится на органическом взаимодействии трех планов: внутренний рост Сеита, любовная история Джамили и Данияра, трудный быт военной поры. Чувство любви возникает в кризисные моменты жизни обоих героев – Данияра, бывшего батрака, шахтера, фронтовика, тяжело раненного в ногу, и Джамили, рядовой колхозницы, совсем недавно вышедшей замуж за человека, который, оказывается, совсем ее не любил. Это чувство, при всем своем земном характере, исполнено потрясающей поэтической силы (вспоминается «Песнь торжествующей любви» Тургенева), так что ему не страшны никакие испытания – ни недоверие, которое поначалу испытывает даже Сеит – тонко чувствующая натура, – ни глухая враждебность аила, скованного рутиной отживающей традиции. Однако же сами эти испытания резко усиливают эмоциональное звучание прозы, наполняют ее особенным драматизмом, который отзывается в каждой клеточке текста. На слово в таких случаях падает значительная нагрузка. Его выразительность вырастает из особой композиционной связи событий и ситуаций, сюжетных линий, переплета чувств и глубины раскрытия особенностей взаимоотношений героев, их психологически; состояния. Недаром Горький образно говорил, что слово- основное средство писателя, а форма – одежда чувств, идей. Эмоциональные одежды, в которые одевает Айтматов сюжетные ситуации, образуют своего рода систему зеркал, где отражается бесконечный мир человеческих чувств. За картиной, нарисованной автором, и его словом всегда чувствуется пульс большой жизни. Слово значит значительно больше, чем выражено в прямой семантике, обретает поэтический характер.

В «Джамиле» с потрясающей силой раскрыта очистительная энергия искусства, значение в жизни красоты нравственных чувств; это придает ей философскую глубину. Реализм в раскрытии обстоятельств – реализм порою жестокий, как на полотнах Салахова, – сочетается с возвышенной романтикой. Единство этих начал определяет характерную особенность стиля Айтматова – не только в «Джамиле», но и в «Белом пароходе», «Ранних журавлях», в повести «Пегий пес, бегущий краем моря».

Разумеется, такое единство, постоянно сохраняясь как ведущий принцип поэтики, предполагает распределение красок. Реалистическая струя заметно усиливается при обращении писателя к обстоятельствам быта. Порой Айтматов поднимается до сатиры. В гротесковом виде изображается дальний родственник Сеита – Осмон, который считает, что каждая молодая женщина обязана удовлетворить его прихоти, и цинично требует этого от Джамили. Получая резкий отпор, он грозит ей: «Эх, была бы ты моей бабой, тогда бы ты не то запела». В образе Осмона ясно намечены черты будущего Орозкула из «Белого парохода». Оба придерживаются байских пережитков, оба по натуре – собственники, надеющиеся только на силу кулака. Под стать Осмону и Садык – молодой муж Джамили, который, вернувшись из госпиталя, говорит, вторя Осмону: «Ушла – туда ей и дорога… На наш век баб хватит». Мы помним, как истязает свою жену Орозкул в «Белом пароходе». Даже бедный отец-старик ничем не может помочь дочери. Человек добрейшего сердца, он все-таки чтит древние обычаи и считает, что жена – собственность мужа. Точно так же в аиле мало кто сочувствует Джамиле, разве что один Сеит, начинающий понимать, какая возвышенная любовь связывает ее с Данияром. Его симпатии – на стороне героев. Он ненавидит Осмона. На грубость Осмона ему уже хочется ответить резким словом: «Не можешь забыть, как она тебя отчитала на сенокосе. Подлая ты душонка!» А в ответ на обвинения старшего брата, обнаружившего рисунок Сеита, где изображены Джамиля и Данияр (Садык бросает в лицо брату: «Изменник!»), Сеит отвечает: «Я еще раз их нарисую!» И этот несгорающий, не рвущийся лирический набросок словно мостик соединяет две стихии повести – реалистическую и романтическую. А последняя с большой силой выявляет себя при раскрытии самого зарождения чувства любви Джамили к Данияру. И тем выразительнее становятся романтические краски, что это чувство строго испытано суровыми обстоятельствами быта.

История любви, как она отражается в сознании Сеита, чей голос часто сливается с голосом самого автора, разворачивается драматично, проходит несколько ступеней развития. Поначалу Джамиля испытывает лишь неприязнь к внешне нескладному, хмурому фронтовику. Потом пробуждается интерес. Потом приходит прозрение: за неказистой внешностью Данияра приоткрывается ей воля, доброта, поэтическая натура, прорывающаяся в песне, которую он исполняет. И наконец глубокое, неодолимое чувство, разрешающееся смелым поступком, характерным для такой цельной натуры, как Джамиля. В летнюю грозу она сама приходит ночью к Данияру: «…Пусть говорят что угодно… Не отдам тебя никому! Я давно любила тебя».

Выше указывалось, что Айтматов с суровым реализмом показывает жизнь аила в военное время. В повести «Джамиля» уже звучат мотивы, которые получат развитие в «Материнском поле» и «Ранних журавлях». В «Джамиле» трудности военного времени даны через восприятие Сеита, но они несут в себе характерные исторические реалии, дышат эпосом, передают трудовой героизм масс. Таская непосильные для подростка мешки с зерном, Сеит думает про себя: «Ведь несем мы этот хлеб на своих плечах с самого поля, где по зернышку выращивали и собирали его женщины, старики и дети, где и сейчас, в горячую страдную пору, комбайнер бьется у истерзанною, давно отслужившего свой век комбайна, где спины женщин вечно согнуты над раскаленными серпами, где маленькие ребячьи руки бережно собирают каждый оброненный колос.