И. В. Мотеюнайте. Образ «цельного» человека в хрониках Н. С. Лескова «Соборяне», «Захудалый род» и дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах», «На горах»

Литературоведение выделяет в отечественной словесности XIX столетия прежде всего роман с его «ищущим» героем, характер и психология которого аналитически раскрываются писателем, Илона Мотеюнайте не согласна с этой «словно изначальной односторонностью типа главного героя <…> для национального литературного и общественного сознания XIX и <…> XX веков» (с. 11 – 12). От образа «естественного человека», фигурировавшего в западной и русской литературе конца XVIII – начала XIX столетия, произошел тип «простого человека», который в жизни и литературе XIX века, «видимо, занимал не менее важное место, чем ищущий герой русского романа» (с. 16).

И. Мотеюнайте рассматривает в произведениях II. Лескова и А. Печерского (П. Мельникова) персонажей разных общественных слоев, объединенных цельностью характера – свойством «сознания аксиоматически принимать мир, не требуя от явлений действительности логической упорядоченности и непротиворечивости»; их отличают «своеобразная доверчивость, открытость миру и позитивное отношение к человеческому опыту» (с. 13). В такой системе ценностей развитие интеллектуальных способностей не имеет смысла, поскольку общие законы бытия определяются верой.

Лесков был противником «направлений» – идеологически оформленных течений в общественной жизни. Для него «направленны» – приверженцы любой социальной теории. «Направлению» как свойству ума противопоставляется натура как совокупность естественных нравственных качеств. В лесковских хрониках (особенно последовательно – в «Захудалом роде») сначала описываются положительные герои, потом, по ходу действия, – отрицательные. У Мельникова в точном смысле слова «нет «положительных» или «отрицательных» героев. Оценивать скрупулезно воссоздаваемый им мир не входило в задачи писателя, движимого интересом собирателя-этнографа более, чем исследователя <…> С лесковскими романами его дилогию роднит наличие безусловно авторитетных героев и постоянство их характеров и отношений» (с. 58). Для обоих широта охвата и точность изображения равнозначны глубине проникновения в законы жизни. Отсутствие объяснения характеров обусловлено тем, что «объяснения вызываются наличием проблемы, а внутренний мир цельного человека не представляет собой проблемы ни для него самого, ни для автора» (с. 83). Это положение исследовательницы опровергает убеждение тех теоретиков литературы, но мнению которых главное в содержании любого произведения – «проблематика». Нет идейной проблемное™ в традиционном эпосе (о чем говорил М. Бахтин). И творчество Лескова и Мельникова-Печерского, согласно И. Мотеюнайте, выражает традиционалистское эпическое сознание.

«Цельному» герою присущ практицизм. У Мельникова немало внутренних монологов персонажей, но «изображение практической деятельности в его романах явно преобладает над воссозданием сложности человеческой души» (с. 104). В основании личности «цельного» человека – доверие к опыту. Коллективная память важнее индивидуальной. Персонажам не свойственно вспоминать свое прошлое с целью вновь пережить его и понять себя, ведь никакого практического значения это не имеет. Зато в дилогии Мельникова нередко строят планы на будущее, особенно в надежде разбогатеть..»Алексей Лохматый после женитьбы занят финансовым обеспечением своего будущего, призрак погубленной Насти его не смущает, что очень отличает этого героя от Онегина, Печорина, Раскольникова, Нехлюдова <…> Потеряв брата, Марко Данилыч Смолокуров отслужил панихиду его памяти и посчитал выполненным свой братний долг; это событие никак не отражается на его психологической жизни» (с. 115). Это не бездумная легкость жизни и не отсутствие совести. Но переживание грехов и ошибок персонажами «одноразово», не сказывается на дальнейшем.

И. Мотеюнайте пишет, что Лесков преодолел противопоставление сфер, разделивших русский реализм на психологический роман и физиологический очерк. Его персонажи своей одухотворенностью близки к героям психологического романа, а детальное описание среды сродни описательству натуральной школы. Мельников рисует самодостаточный мир, выросший из быта. «Герои романов – обычные люди, ничем особенным не отличающиеся друг от друга» (С. 129).

В сознании героев Мельникова бесконфликтно сосуществуют язычество и христианство. Как и Лесков, он понимал, что народное сознание воспринимало содержание религии в большой мере с внешней, обрядово-культовой ее стороны. При этом «персонажи Мельникова «архаичнее»<…> для них особенно существенны эсхатологические тенденции веры старообрядцев» (с. 157).

Работа И. Мотеюнайте отличается большой плотностью содержания, но оформлена довольно неряшливо. Есть повторения; автор может пропустить первый из двух инициалов литературоведа, на которого ссылается (с. 8), слово в названии книги (с. 124), не указать страницу и вообще источник цитаты, иногда небрежен в стиле и часто – в пунктуации. Однако в целом эта небольшая книга – значительная удача в литературоведении.

С. КОРМИЛОВ