Голос из России

Алексей Ремизов, эмигрировавший из Советской России, в последние годы жизни проделал серьезную эволюцию. Об этом свидетельствует и маленькая статья, которую мы публикуем ниже. Она была написана Ремизовым в 1945 году, когда ни одна страна не вызывала такого интереса, как Россия, когда русские книги за рубежом стали необычайно популярны.

Положение Ремизова в ту пору было сложным. Для эмигрантов был неприемлем советский паспорт Ремизова и его приходы в посольство, были «скучны» его статья, где Ремизов «никого не ругал» из советских писателей, а писал о «большом сердце Горького».

К этому времени барочное словосоплетение «Посолони», «Пруда», «Докуки и балагурья» сменилось у Ремизова нелегкой простотой.

Такого Ремизова мы плохо знаем. А сам он тратил последние деньги (действительно отложенные на хлеб и колбасу) на советские книги, радовался успехам Паустовского и Леонова, Твардовского и Шишкова, искал все, что приближало его к России.

Но ни за кем из своих современников Ремизов не следил так внимательно, как за М. Пришвиным. Это была и гордость учителя, – более молодой (годами) Ремизов заметно влиял на начинающего Пришвина, – и любовное удовлетворение собрата по литературе, а в последние годы – все более частые размышления о их писательских путях, когда-то таких близких и разошедшихся так далеко…

(1873 г.)

«Я счастлив, что живу с вами на одной планете!» Это обращение Горького к Пришвину при первой встрече. В этих немудреных словах перелив чувства и кипь растроганного сердца, сказавшаяся в несуразной астрономической «планете». А как не восчувствовать и не полюбить Пришвина я всякому, для кого дороги и близки эти кусты, пеньки, ямки, овражки, логи, кочки, хохолки – вся необъятная, бедноватая, в чем-то печальная русская природа. Пришвин нашел для нее слово – гремящее, как лесной ключ, сверкающее, как озимые росы. Повторяя за ним его слово, видишь и чувствуешь живую русскую землю.

Но пространства России не Москвой сошлись: на север она за полюс, где в зимнюю бесконечную ночь костры зажигают там, за облаками, и небо полыхает в переливных, осыпающихся на землю огнях; на юг она за белоснежный Эльбрус с памятью Арарата и проклятого жадными богами огненного Прометея;