Главная тема современности

1

Сорок лет назад наша страна первой вышла на путь строительства нового мира. Вместе с народом, партией на этот славный путь вступила и рождавшаяся в боях и грозах революции молодая советская литература. С тех пор она стала жизненно-необходимой своему народу, самым широким массам трудящихся, ибо была с ними всегда – в горе и в радости, сражалась бок о бок с красноармейцем, а потом воином Советской Армии против врагов, помогала возводить стены нового общества, стала властительницей дум, духовным оружием человека социализма, звала и зовет вперед – к новым свершениям во славу коммунизма. Она перешагнула границы и принесла честным людям всей’ земли правду о новой жизни. Сегодня, когда во всех областях подводятся итоги пройденному пути, когда, оглянувшись назад, видишь всю грандиозность созданного и понимаешь значение его для будущего, можно сказать: новый строй, рожденный Октябрем, дал миру литературу, обогатившую человечество.

О том новом, что принесла советская литература, можно написать много. Мы остановимся лишь на одной теме – теме свободного творческого труда. Новый герой – человек свободного труда и его вдохновенное – для счастья человечества! – дело полновластно вошли в литературу, заняли в ней центральное место. И если окинуть взглядом все то огромное количество произведений нашей литературы, посвященных труду и созиданию, – от первых стихов и очерков, печатавшихся на серой и грубой бумаге времен гражданской войны, до книг самого последнего времени, – видишь и путь отважных поисков художников и правдивую картину роста личности трудового человека в новом обществе.

То, что достигнуто советской литературой в изображении человека труда и его идеала, – есть принципиальное эстетическое завоевание всемирно-исторического значения. В нем нашли свое реальное воплощение вековые прогрессивные тенденции всей литературы.

Было бы неверным и односторонним утверждать, что до советских писателей литература не обращалась к теме труда. В истории человечества явственно выступает могучая прогрессивная тенденция – демократизации литературы. Этот процесс, обозначившийся особенно отчетливо в последние два столетия, обусловлен ходом истории общества: тем, что приходят в движение все большие массы трудящихся, становится все грандиознее размах классовых битв, все непримиримее противоречие между угнетенными и угнетателями, между трудом и паразитизмом. Сто лет назад Н. Добролюбов со страстной убежденностью писал: «Уничтожение дармоедов и возвеличение труда – вот постоянная тенденция истории». Ныне треть населения земли навсегда покончила с гнетом дармоедов и творит в царстве свободного труда.

Демократизация литературы выражалась прежде всего в сближении с действительностью, в том, что искусство все в большей и большей степени начинало служить общественным интересам, причем не только господствующих классов, а и демократических кругов общества. Меняется круг идей и тем, поднимаемых художественными произведениями, – в них все сильнее проступают проблемы жизни народа, трудовых масс. Происходит смена героев: рыцарей, королей, волшебников, святых, дворян начинают теснить сначала буржуа, затем разночинцы-интеллигенты, наконец крестьяне и рабочие. В рядах самих писателей появляются новые люди-художники из народа; вместе с тем «выламываются» из своего класса и переходят на позиции трудовых масс литераторы из паразитических слоев общества. Даже в области художественной формы мы видим воздействие этой тенденции, – не случайно роман – самый доступный и самый читаемый широчайшими массами жанр – стремительно завоевывает в XIX веке первенство в литературе и прочно удерживает его и поныне. Наконец, крайне существенно то, что литература обращается ко все возрастающему контингенту читателей, и этот демократический читатель предъявляет свои требования к искусству. Тенденция демократизации прокладывает себе путь в борьбе с антинародными течениями, ее развитие неодинаково в различных странах и на каждом историческом этапе. Однако при всей противоречивости, при всех частных отклонениях общий процесс демократизации свойствен – пусть и в различной степени – всем национальным литературам, он – явление мировое, выражает общую тенденцию исторического развития общества.

Один из важнейших результатов демократизации – приход в литературу героя-труженика. Жизнь, труд, страдания угнетенной личности стали предметом искусства. Когда в середине XIX века английский романист Теккерей задавался вопросом, на который подразумевался отрицательный ответ: «Смогли ли бы мы переварить рассказ, где с реальными подробностями описывается жизнь деревенских простолюдинов, получающих по полтора шиллинга в день?»- то это было уже до известной степени анахронизмом. Да, были читатели из паразитических слоев общества, которые не могли примириться с появлением нового героя в литературе. Но ход истории нельзя было остановить. Уже был новый демократический читатель, который не только смог «переварить» подобные рассказы, но и настоятельно требовал их.

Литература смело показала: в обществе, построенном на эксплуатации человека человеком, труд-проклятье, уродующее людей физически и нравственно. Но и в самой мрачности воссозданной искусством картины, в безмерном страдании труженика, изображенном писателем, нельзя не видеть огромного прогрессивного завоевания: литература вторглась в важнейшую сферу жизнедеятельности людей, вынесла беспощадный приговор эксплуататорскому строю.

Труд был и остается проклятьем в обществе, где господствуют дармоеды, но он вместе с тем могучая революционирующая сила, основа прогресса общества. Классическим примером своеобразного художественного решения проблемы был роман Дефо. Из всех частей «Робинзона Крузо» подлинной поэзией обладает лишь та, где герой единоборствует с природой на необитаемом острове. Лишь освободив дело своего героя от реальных противоречий буржуазного строя, от всей житейской грязи, оставив Робинзона один на один с природой, дав ему в помощь весь «чистый» коллективный опыт общества (те орудия, что взяты с разбитого корабля, собственные знания и трудовые навыки героя), Дефо смог создать поэтичный и вдохновенный гимн силе человеческого труда.

Стремление художников воплотить не только мрачную античеловеческую сторону труда в эксплуататорском обществе, но и то светлое, что заключено в человеческом деянии, пусть и придавленном гнетом, имело под собой жизненную основу. Об этом хорошо сказал Горький: «…и раньше, при условиях подневольного и нередко бессмысленного труда, рабочий все-таки мог и умел работать с тем пламенным наслаждением, которое называется «пафосом творчества» и может быть выражено во всем, что делает человек: делает ли он посуду, мебель, машины, картины, книги». Незабываемы полные светлой поэзии строки стихов Кольцова или Некрасова о крестьянском труде, знаменитая сцена косьбы в «Анне Карениной», образ непобедимого весельчака и труженика Кола Брюньона, страницы других произведений, где запечатлены пробивавшиеся сквозь грязь жизни ростки творчества трудовых людей.

Сама жизнь, ход истории общества «подвели» литературу вплотную к изображению человека труда и его дела. Вместе с тем действительность буржуазного строя столкнула художника с трагическим противоречием между исторически-прогрессивным смыслом труда и реальными обстоятельствами тяжкой жизни эксплуатируемого капиталом труженика.. Где выход из тупика?..

«Хозяин тот, кто трудится!»- с этим гордым лозунгом выступил перед человечеством более полувека назад герой горьковских книг – русский рабочий революционер, поставивший всей целью своей жизни освободить и преобразить мир на началах подлинной справедливости.

В книгах Горького люди погружены в жизнь, предстают в разнообразнейших связях и взаимоотношениях противоречивого процесса действительности. Перед читателями развертывается богатейшая галерея хищников и угнетателей, раскрывается их социальная природа. Огромно число людей труда в произведениях Горького – тут и раздавленные гнетом, потерявшие человеческий облик, отчаявшиеся, опустившиеся на дно, и стихийные бунтари, и самозабвенные умельцы, чей талант погибал средь «свинцовой скуки жизни»… Никто до Горького не изображал с такой реалистической силой мир угнетателей и угнетенных; никто не показал так ярко всю глубину страданий трудового человека. Однако не только сочувствие униженным прозвучало в его книгах, но и трубная весть о надвигающейся революции, неизбежной и необходимой. Впервые во всем блеске высокого искусства сыны пролетариата выступили как единственная надежда человечества на избавление от векового гнета. Люди труда, революционеры, герои Горького способны повернуть жизнь, освободить труд – и тогда люди начнут жить настоящей жизнью.

2

Октябрьская революция открыла новую эру в истории человечества во всех областях жизни, в литературе в частности.

Литература нового мира призвана говорить людям правду об их жизни, и поэтому она обратилась к реализму. Советские писатели вооружены марксистско-ленинским мировоззрением, позволяющим понять истинный ход исторического процесса, они открыто стали на сторону народа и Коммунистической партии, их творческий метод современный реализм, оплодотворенный марксистским мировоззрением, – социалистический реализм. Социалистическое искусство принадлежит и служит народу, народность – высший критерий художественного произведения, жизнь и борьба народа вот главное содержание книг советских писателей.

Ленин писал вскоре после Октябрьской революции: «Впервые после столетий труда на чужих, подневольной работы на эксплуататоров является возможность работы на себя, и при том работы, опирающейся на все завоевания новейшей техники и культуры»^1. То, о чем веками мечтали трудовые люди, – свершилось! Это огромнейшее историческое завоевание нового строя открыло гигантские творческие возможности перед литературой..

Еще только раннее утро социализма вставало над страной, вокруг пылали фронты гражданской войны, когда в 1918 году в глухом Весьегонском уезде вышла небольшая книжка «Год с винтовкой и плугом» А. Тодорского. Автор не был литератором-профессионалом. Он был рядовой практик, коммунист-строитель молодой советской власти. Его книга- первая из записок «бывалых людей», массовое появление которых впоследствии стало замечательным фактом социалистической культуры, поднявшей к творчеству «наинижайшие низы». «Год с винтовкой и плугом»- бесхитростный, правдивый и одновременно удивительно задушевный, волнующий рассказ о первых шагах советской власти в одном из «медвежьих углов» бывшей царской России. И с какой уверенностью в будущем звучали написанные в бурном 1918 году строки: «Мы первые дровосеки, прорубающие прогалину в дремучем лесу… Впереди будет много жарких схваток с теми, против кого мы восстали, кому мы гордо и смело крикнули: «Мы не рабы». Выйдем ли мы победителями? Да, товарищи! Победа будет за нами!»

Ленин заметил книгу сразу же после ее появления и высоко оценил ее: «Надо пошире распространить эту книгу и выразить пожелание, чтобы как можно большее число работников, действовавших в массе и с массой, в настоящей гуще живой жизни, занялись описанием своего опыта. Издание нескольких сотен или хотя бы нескольких десятков лучших, наиболее правдивых, наиболее бесхитростных, наиболее богатых ценным фактическим содержанием из таких описаний было бы бесконечно более полезно для дела социализма, чем многие из газетных, журнальных и книжных работ записных литераторов, сплошь да рядом за бумагой не видящих жизни»^2.

В очерках А. Тодорского, А. Серафимовича, в газетных корреспонденциях были запечатлены первые шаги созидательной деятельности свободных тружеников. В первые годы революции новая проза не знала романов и повестей, очерк был ее первым жанром. Зато бурно расцвела поэзия.

Из рядов рабочего класса вышла целая плеяда поэтов. Большинство из них начинало свой литературный труд еще в дооктябрьской «Правде», их поддерживала на первых порах дружеская рука Горького. В строках их стихов было подчас немало наивного, неумелого, неуклюжего, проскальзывали и ноты, заимствованные с чужого голоса; на творчестве отдельных поэтов пагубно сказались псевдомарксистские идеи известных вульгаризаторов, присвоивших себе права руководителей так называемой «пролетарской культуры». Но за всеми этими «издержками» нельзя не ощутить огненного дыхания революции, могучего оптимизма свободного человека труда, так явственно звучащего в стихах. Тут много декларативности, но она не всегда дурна, поэты с первых лет революции писали о вдохновенных перспективах грядущего, открывшихся им с перевала истории. «Это мы, это мы вскинем сегодня к Грядущему мост!»- восклицал С. Обрадович. Ему вторил В. Александровский: «Я всеобъемлющий, чье имя – Пролетарий, идущий к новым солнцам и мирам». Они писали о Труде с большой буквы, стремились передать его «вселенский», исполинский размах; «Мы в шахтовых туннелях Глухую грудь земли, Чтоб кровью закипела, До сердца просверлим» (М. Герасимов).

Это была поэзия, где тема освобождения труда предстала в наиболее общих перспективах, так сказать «планетарно», стихи были полны отвлеченно-романтического пафоса. Вспомним, однако, что говорил В. И. Ленин о закономерности общих деклараций в деятельности партии на определенном этапе: «В свое время были нужны эти декларации, заявления, манифесты, декреты. Этого у нас достаточно. В свое время эти вещи были необходимы, чтобы народу показать, как и что мы хотим строить, какие новые и невиданные вещи»^3. Аналогия в данном случае напрашивается сама собой – стихи пролетарских поэтов были выражением этого «первого приступа» к новой теме, рожденной современностью.

Но Ленин в той же речи, произнесенной в 1921 году, указывал: «Пора, когда надо было политически рисовать великие задачи, прошла, и наступила пора, когда их надо проводить практически»^4. Жизнь и от литературы требовала поэзии «реальных подробностей» бытия того труженика, кто, свергнув дармоедов, теперь практически строил новый мир, – стихов о Труде с большой буквы было уже недостаточно.

Демьян Бедный и Маяковский – поэты-новаторы – были первооткрывателями и в этой области. Весьма различны творческие поиски этих двух художников, но цель общая: создание поэзии, идущей в ногу с революционной действительностью, живущей жизнью масс, понятной и доступной народу, «приводящей в движение миллионов сердца». Демьян Бедный, поэт-боец, чей «голос огрубел в бою», смело вносил в поэзию новый жизненный материал, поэтическим оружием сражался за утверждение социализма. Не все, сделанное им, равноценно, но такие вещи, как «Тяга», – истинная драгоценность новой поэзии. Из стихотворения (или точнее маленькой поэмы) встает живой образ простого рабочего Емельяна Дмитренко, одного из миллионов, кто «тянет» на себе все государство. Столько в нем жизнелюбия, непобедимого оптимизма, совершенно нового чувства ответственности за все – за страну, за рабоченародное дело, что воочию видишь: да, это и есть настоящий хозяин нового общества!

Поэзия Маяковского – энциклопедия мыслей и чувств, рожденных великой революционной эпохой. Для него не существовало деления тем на «высокие» и «низкие» – деяния созидателей первого в мире государства свободных тружеников выступили у Маяковского озаренные светом высочайшей поэзии. «Сто томов партийных книжек» Маяковского – бесценная сокровищница дерзновенных экспериментов и исканий в создании новой поэзии, всецело, «до самого последнего листка» отданной трудовому народу. Еще в «Мистерии-Буфф» изображена заветная «обетованная земля» социализма, где труд – вершина мира и трудовой человек – хозяин жизни. А за то, чтобы эта обетованная земля будущего стала «весомой, грубой, зримой», повседневно сражалась поэзия Маяковского. Он писал чеканные строки о рабочих Курска, добывших первую руду, и о производительности труда, о борьбе за урожай и о социалистическом соревновании, о новых чувствах строителей социализма и об обывательской паразитический дряни, путающейся в ногах… В коротких газетных стихах на «злобу дня» и в монументальных поэмах, воплотивших величие эпохи, гремит призывная и могучая музыка созидания нового мира. Последнее, что задумал Маяковский, была поэма о Пятилетке, два вступления к которой (одно в отрывках) широко известны. «О замысле всей поэмы – ничего не известно», – говорится в книге В. Катаняна «Маяковский. Литературная хроника». Вспомним, однако, что в 1928 – 1929 годах появляется серия рассказов в стихах рядовых строителей пятилетки («Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», «Рассказ рабочего Ивана Катушкина о приобретении одного чемодана», «Рассказ Хренова о Кузнецстрое и о людях Кузнецка»), представляющая несомненно новое явление в творчестве поэта. Главное в нем – стремление создать объективизированный образ современника, нового, советского рабочего. Не только широкие горизонты эпической картины, не только показ эпохи через мироощущение лирического героя, но и создание образа свободного труженика, рядового созидателя, раскрывающегося в «самодействии», – вот характерная тенденция поэзии Маяковского последнего периода жизни. Не должна ли эта тенденция стать основой будущей поэмы? Это, конечно, догадка, подтверждаемая, однако, и свидетельствами близких друзей поэта (например, С. Кирсанова). Но если замысел поэмы о пятилетке требует еще уточнения, то новаторское значение «рассказов» в стихах – бесспорно.

Очерк был первым разведчиком темы свободного труда. Поэзия передала пафос и красоту социалистического деяния, высокое волнение чувств и помыслов труженика-творца. Настало время и «тяжелой артиллерии» литературы – романа.

Молодая проза, рождавшаяся в 20-е годы, естественно, прежде всего обратилась к только что пережитому – революции и гражданской войне.

Нелегко было разобраться художнику в жестком и контрастном свете утра нового общества, в том его периоде, что вошел в историю под названием НЭПа. Новое пробивало себе путь в жестоких схватках со старым, за которым стояла страшная сила привычек. Потому-то среди книг о современности в 20-е годы были произведения смутные, полные шатаний мысли, были и откровенно враждебные народу. Тем разительнее было значение произведений о жизни 20-х годов, проникнутых глубокой верой в превращение «России нэповской в Россию социалистическую», исполненных боевого наступательного духа. Принципиально важен был успех «Цемента» Ф. Гладкова и ряда родственных ему книг.

Он был романтичен, этот первый роман о созидании, причем страстно и воинственно романтичен. Все в нем – крупно, контрастно, исполнено высшего накала страстей (именно страстей, а не чувств!), столкновения характеров предельно заострены. Для Чумалова – новая экономическая политика это «бей черта по зубам хозяйственным строительством». Рабочий класс – «цемент – крепкая связь». Чума-лов не спорит – он сражается за завод. Возрождение завода – это не только и не столько хозяйственная проблема, это общечеловеческая проблема, все силы героев устремлены на уничтожение «застойного беструсия». В романтизированной вдохновенной картине раскрывается великий гуманистический смысл революции и тяжелых жертв в гражданской войне – кровь пролита ради освобождения благородных созидательных сил. «Цемент» много дал и читателям и литературе, ибо показал богатство коллизий, конфликтов, высоких душевных порывов, истинно человеческой красоты и драматизма, таящихся в теме свободного труда.

3

Эпоха пятилеток, бурного наступления социализма по всему фронту, размаха строительства, охватившего всю страну, до самых глухих ее уголков, коллективизации, – это время в литературе, когда тема созидания, творчества по праву занимает центральное место, к ней обращаются и очеркисты, и поэты, и драматурги, и прозаики. Изменился весь ритм жизни народа, страна как бы ринулась вперед, стремясь в кратчайший срок преодолеть свою отсталость. Социализм из далекой цели становился близью, он наступал, он побеждал. Пришла пора, когда мир свободного труда, накопив силы, бросил вызов капитализму: «догоним и перегоним!» Родилось движение энтузиастов – соревнование и ударничество, оно захватило миллионы. Прошло несколько лет – и вспыхнуло новое движение людей, овладевших техникой, культурой, знаниями, движение новаторов производства. Очеркистов упрекали за штамп – «год назад тут была степь». Они могли сказать в свое оправдание: действительно, в десятках и сотнях мест год назад была степь, тайга, глухомань, край непуганных птиц, а теперь стояли новые города, гигантские электростанции, заводы…

Если когда-нибудь напишут книгу о психологии писателей советской эпохи, то одни из увлекательнейших страниц в ней будут посвящены знаменательному перелому в литературной жизни на рубеже 20-х и 30-х годов.

1. В. И. Ленин, Сочинения, т. 26, стр. 368.^[↩]
2. В. И. Ленин, Сочинения, т. 28, стр. 363.^[↩]
3. В. И. Ленин, Сочинения, т. 33, стр. 50.^[↩]
4. Там же.^[↩]