Франческо Петрарка. Триумфы. Перевод с итальянского В. Микушевича

Вот издание, состав которого мы сочли бы образцовым. Здесь содержится первый полный перевод «Триумфов» Петрарки, комментарии к ним, восемь канцон, статья «Поэзия Петрарки как самораскрытие» и цикл стихотворений В. Микушевича, посвященный Петрарке. Три сферы рецепции, представленные здесь, — перевод, научный аппарат и оригинальное творчество, вдохновленное итальянским образцом, — исчерпывают то, чего можно ждать от индивидуальных усилий, и придают книге характер новой художественной законченности.

Говорить о достоинствах работы В. Микушевича даже и не очень удобно. Единственная поэма Петрарки, написанная на итальянском языке и выказывающая сильнейшее влияние дантовской «священной поэмы», переведена блестящим мастером, твердо воссоздающим тот «дантовский слог», к которому мы приучены переводом Лозинского, а собственные стихи В. Микушевича, кажется, всего лучше свидетельствуют правоту дантовского пророчества «Questo tuo grido farà come vento».

Однако чем лучше книга, тем больше от нее хочешь; и справедливости ради следует отметить шероховатости, которые остались бы незамеченными на менее блестящем фоне.

Изредка с досадою встречаешь необъяснимые срывы стиля. В «Триумфе Любви»: «Пренебрегли вооруженной стражей / Сон, Купидон и шустрая вдова, / Кровавой награжденная поклажей» (с. 26): «шустрая вдова» — это Юдифь, применительно к которой такой эпитет выглядит неожиданной на общем фоне фамильярностью, тем более что оригинал («Amor, e ‘l sonno, et una vedovetta») едва ли уполномочивал переводчика на нечто большее, чем просто «вдовица». Когда тень друга говорит Петрарке: «Ты в курсе Купидоновых наук» (с. 28) или когда о слабости Купидона перед Лаурой говорится: «Трепещет, перед нею лебезя, / Тот, кто других терзает повсеместно» (с. 29) — стилистические диссонансы, которых можно было избежать.

В комментарии стоило бы указывать классические источники для мифологических и исторических сюжетов.