Факсимильное переиздание «Колокола»
«Колокол». Газета А. И. Герцена и Н. П. Огарева, Вольная русская типография, 1857 – 1867, Лондон-Женева. Факсимильное издание; общее руководство изданием и предисловие акад. М. В. Нечкнной, публикация текста под наблюдением Е. Л. Рудницкой, вып.1- VI, ХI (указатель), Изд. АН СССР, М. 1960 – 1963.
Научное изучение революционной периодики 1850 – 60-х годов немыслимо без учета изданий Вольной русской типографии Герцена. Историк, литературовед, философ, экономист-все найдут для себя огромный материал в острых полемических статьях Герцена и Огарева, в опубликованных на страницах «Колокола» секретных материалах царского правительства, в потоке безымянных корреспонденции, разоблачавших темные стороны жизни Российской империи. Между тем изучение «Колокола» наталкивалось до сих пор на непреодолимые затруднения. Полные комплекты сохранились в самом небольшом числе экземпляров и сосредоточены в крупнейших книгохранилищах трех-четырех городов страны; выдача их широкому читателю по необходимости ограничена.
Группа по изучению революционной ситуации в России конца 1850-х – начала 1860-х годов при Институте истории Академия наук СССР (руководитель М. Нечкина) предприняла огромный труд, за реализацию которого будут глубоко благодарны самые широкие круги научной общественности: «Колокол» переиздается и скоро станет широко доступным. По плану первые десять выпусков посвящены «Колоколу» и примыкающим к нему изданиям – «Под суд!» и «Общее вече»; последний, одиннадцатый выпуск занят указателями ко всему изданию. Вышли в свет первые шесть выпусков и завершающий – одиннадцатый.
Ряд листов «Колокола» (не менее 52 из общего числа 245) был выпущен вторым изданием. Это поставило перед редакцией важный текстологический вопрос: по какому именно изданию воспроизводить эти листы? В вводной статье Е. Рудницкой (вып. I, стр. V-XXIII) обосновано принятое решение – издавать «Колокол» по тексту Первого издания. Как оказалось при сличении, оно более исправно, чем второе, главное же – изменения во втором издании принадлежат не Герцену или Огареву, а Н. А. Тучковой-Огаревой; нечего говорить, что они для нас не только не обязательны, но должны быть устранены.
Издание осуществлено со всей возможной полнотой: кроме основного текста, перепечатаны оглавления, воспроизведены прибавления к отдельным номерам, являющиеся органической частью газеты, и т. д. Кроме «Колокола», перепечатываются 13 номеров листка «Под суд!» (1858- 1862) и 29 номеров «Общего веча» (1861 – 1864): оба эти издания выросли непосредственно из «Колокола», но имеют особую, четко Очерченную тематику.
Факсимильное издание осуществлено безнаборной печатью в высшей степени тщательно и точно; практически оно полностью заменяет оригинал и дает возможность каждому читателю работать над текстами русской вольной прессы.
Не менее важной задачей являлось другое – сделать издание доступным широкому читателю, – системою различных указателей раскрыть его содержание и тем самым учесть и подытожить всю исследовательскую работу в этом направлении за истекшее столетие.
Для «Колокола» это задача совершенно особая и исключительно сложная. Ни один русский журнал никогда не имел такого количества сотрудников, в подавляющем числе анонимных. Только Герцен, Огарев и еще немногие могли не скрывать своего участия в газете. Сотрудничество в «Колоколе» каралось царским правительством как тягчайшее политическое преступление. Следует воздать должное конспиративным способностям Герцена – он так сумел сохранить в тайне имена своих корреспондентов, что в ряде случаев нам и сегодня нелегко их установить.
Трудность составления указателя к «Колоколу» усугубляется еще особой пестротой издания – в нем помещались статьи, письма, заметки, разоблачительная хроника, состоящая из множества трех-четырехстрочных сообщений. Составители указателя были вынуждены объединять различные однородные заметки и давать им редакторские заглавия.
За истекшие сто с лишним лет, особенно за годы после Великой Октябрьской революции, изучение состава «Колокола» сделало значительные успехи. Мемуары и архивные документы позволили бесспорно или предположительно определить имена многих сотрудников «Колокола». Иногда известно, что то или иное лицо состояло в числе корреспондентов Герцена, но установить, когда и что именно было им прислано и в какой мере было использовано, не всегда просто.
Можно привести обширный, но далеко не полный перечень имен, относительно которых существуют предположения о связи их с «Колоколом». Как всегда в таких случаях, не обошлось без издержек. Искушение найти в «Колоколе» неизвестные заметки виднейших деятелей нашей культуры так велико, что в поисках эффектных открытий исследователи порою на основании минимальных и совершенно недостаточных даже для раздела «Dubia» данных приписывали им те или иные статьи.
Нехитрая логика подобных «атрибуций» строится по такой схеме: эти мысли в статье «Колокола» соответствуют тому, что думал по этому вопросу X, подбирается нужная цитата, несколько нарочитых стилистических параллелей завершают постройку этого карточного домика, и «вывод» готов – ясно, что только X, и никто другой, писал эти строки. Однако мысли, высказанные в статье, часто были вообще типичны для передового человека тех лет. Стало быть, из ряда кандидатов надо исключить всех, кроме единственно возможного. Обычно выбирается наиболее значительное имя, хотя автором статьи легко мог быть рядовой деятель. Постепенно накопилось изрядное количество таких конъюнктурных «атрибуций», и эти соображения делали особенно ответственной работу по. составлению указателя к «Колоколу». Здесь требуются и особая квалификация составителя, и такт, который позволил бы критически отнестись к той или другой атрибуции. Точная и очень полезная для своего времени роспись «лондонского»»Колокола» была осуществлена П. Берковым в 1935 году. В 1957 году в издании Всесоюзной книжной палаты вышла книга «Колокол». Издание А. И. Герцена и Н. П. Огарева, 1857 – 1867″. Эта обширная работа (составитель Е. Радченко) – итог большого и добросовестного труда. В ней были и некоторые достижения, но очень неэкономное расположение материала (указатель по существу повторен дважды), непреодоленные трудности систематизации материала, а главное – слабый учет достижений послереволюционного герценоведения вызывали у читателей серьезное неудовлетворение.
Новый указатель к «Колоколу» должен был критически осмыслить и преодолеть недочеты предшествовавших ему работ и учесть все достижения методики аналитического расписывания периодики в целом.
Состав справочного тома к «Колоколу» обдуман внимательно и решен правильно. Представлена полистная роспись, алфавитный перечень всех статей, перечень статей, редакционно обработанных Герценом, именной указатель авторов, географический указатель, указатели упоминаемых книг, газет, журналов и альманахов, листовок, прокламаций и литературных персонажей. Соблазнительно было бы видеть в томе и систематический или – еще лучше – предметный указатель.
Но даже имеющиеся указатели самого различного типа должны были в итоге дать возможность наведения едва ли не любой справки.
Все определяется тем, как составлены указатели. Правильная методика и должная аккуратность решают в таких случаях успех или неудачу работы.
К сожалению, сомнения и неясности начинаются с самого начала.
Допустим, что задач специальных разысканий составители перед собой не ставили, хотя объем указателя (около 25 печатных листов большого формата) и авторитет группы давали для этого все основания. Но если даже максимально сузить пределы работы, то и в этом случае читатель вправе рассчитывать, что указатель будет на уровне современных знаний и даст хотя бы кратчайшее обоснование тех или иных раскрытий (хотя бы в виде строки петита – зашифрованной отсылки к источнику). Ясно, что повторять формальное описание не имело никакого смысла.
В предисловии на стр. 5 сказано, что указатель авторов «обрисовывает (?)круг известных, а также выявленных к настоящему времени авторов и корреспондентов «Колокола»… В случае отсутствия безусловных доказательств авторства данного лица около его’ фамилии ставится в круглых скобках знак вопроса».
Значит, составители подчеркивают, что их указатель не формальный, а учитывает достижения герценоведения, что все атрибуции отражены в авторском перечне. Однако при изучении книги возникает ряд недоуменных вопросов.
Встретив, например, «Аседина» (лист 205) или «А. Спартанского» (лист 32 – 33), читатель вправе рассчитывать, что в указателе авторов он Найдет пометы «псевдоним» (см. обзор М. Клевенского «Герцен-издатель и его сотрудники», «Литературное наследство», N 41 – 42, М. 1941, стр. 580). Но Аседин вошел в указатель авторов без всяких оговорок, а А. Спартанский почему-то ни в указатель авторов, ни. в указатель нераскрытых псевдонимов не попал, но упомянут в этом качестве лишь в общем именном указателе (на стр. 142).
«Русский человек» – псевдоним, которым было подписано известное «Письмо из провинции» (лист 64). Вокруг этого письма уже накопилась немалая литература. Его приписывали Н. Г. Чернышевскому, Н. А. Добролюбову, даже без серьезных оснований предполагали соучастие Т. Г. Шевченко. Составители помещают его в указатель нераскрытых псевдонимов, безмятежно проходя мимо всей литературы и не ориентируя читателя в современном состоянии вопроса даже при помощи обещанного вопросительного знака.
О том, что литература о «Колоколе» составителями порою глухо учитывается, свидетельствует следующее: в прибавлении к листам 119- 120 «Колокола» было анонимно напечатано стихотворение «Узнику» («Из стен тюрьмы, из стен неволи…»). Автор его окончательно не установлен – им был И. А. Рождественский или Н. И. Утин (см. «Каторга и ссылка», 1927, кн. 33, стр. 44 и ел.). В указателе авторов, в разделе «Dubia», находим: «Рождественский И. А., Утин Н. И.». Небрежно оформленная запись позволит читателю думать, что авторов этого стихотворения двое, но что авторство их не вполне доказано. Простой союз «или» устранил бы эту путаницу.
С. С. Громека выступал в «Колоколе», между прочим, с корреспонденцией «Из Москвы» (лист 119 – 120; см. А. И. Герцен, Поли. собр. соч. и писем, т. XV, Пг. 1920, стр. 50 и И. С. Тургенев, Поли. собр. соч. и писем, Письма, т. IV, М. -Л. 1962, стр. 615). Где же справка об этом? Ее нет, нет и спасительного вопроса.
«Гонение в пользу иностранной церкви» (лист 193) написано В. И. Кельсиевым: это ясно из письма к нему Огарева («Русская старина», 1889, N 1, стр. 186, ср. статью Л. Опульской в сб. «Вопросы текстологии», вып. 2, М., 1960. стр. 21). Почему эта атрибуция не отражена в указателе? Считают же составители возможным, на оснований указания Кельсиева в «Исповеди», безоговорочно приписать ему «Гонение на крымских татар» в листе 117. Оспаривать эту атрибуцию не приходится, но удивляет атрибуционный произвол составителей.
В 1955 году в «Литературном наследстве» (т. 62, стр. 624) было указано, что Н. И. Утин является автором небольших заметок о «Невском сборнике» и о «Рефлексах головного мозга» Сеченова в листе 238, – почему не использовано это указание?
Весьма вероятно, что корреспондентом Герцена и соавтором статьи «Графиня Антонина Блудова и Матфий Хотинский» (лист 179) был Павел Мордовии (см. А. И. Герцен, Полн. собр. соч. и писем, т. XVII, 1922, стр. 69; М. Клевенский, Герцен-издатель… стр. 600 – 601)-и в этом случае мы не нашли ни вопросительного знака, ни отсылки к перечню проредактированных Герценом статей.
Число такого рода примеров может быть значительно увеличено. Обещание дать в указателе круг безусловно или предположительно выявленных сотрудников «Колокола» осталось невыполненным.
Немотивированная категоричность справок мстит за себя многими недоумениями и свидетельствует о том, что составители пошли по неправильному пути. Указатель представляет собою анахронизм, не соответствующий нашим сегодняшним знаниям о «Колоколе».
Невозможно согласиться и с методикой подачи материала.
Читатель, вполне естественно, должен иметь возможность, обратившись к первому же указателю – полистной росписи «Колокола» и его Приложений, – сразу получить ответ на вопрос, в какой форме напечатана та или иная заметка, есть ли полней подлинная подпись автора, псевдоним, криптоним или же она никакие подписана. Это основное условие, без которого указатель теряет смысл.
В предисловии говорится, что в росписи даются «фамилии автора и подпись (если статья подписана псевдонимом)» (стр. 5). Из этих слов неясно, воспроизводится ли фамилия автора из «Колокола» или дается составителями. Обратившись непосредственно к указателю, мы видим, что оба случая слиты, и читатель лишен возможности различить их.
В росписи листа 55 читаем: «Н. П. Баллин. Злодейства помещиков…» В алфавите статей та же справка, в указателе авторов несколько подробнее: «Баллин, Николай Петрович. Злодейства помещиков…» Читателю ни разу не сообщено, что статья напечатана анонимно; чтобы установить это, надо обращаться к тексту «Колокола». Но зачем же в таком случае указатель?!
Другой пример. В приложении к листу 44 анонимно напечатан «Проект освобождения помещичьих крестьян в России». В росписи этому заглавию предшествует «В. А. Панаев».
В тех случаях, когда статья в «Колоколе» подписана, справка совершенно идентична. Скажем, в листе 51 напечатана статья: «Комиссия для составления положений о крестьянах». Автор ее Н. П. Огарев, статья подписана его полным именем, и оно включено в роспись.
Различить, где подпись дана составителями, а где находится в тексте издания, как видим, невозможно. Такого рода «методика» обесценивает указатель. Книга Е. Радченко в этом смысле удачнее: в ней квадратные скобки четко обозначают редакционное раскрытие имени.
При составлении указателя важно было решить вопрос о статьях, редакционно обработанных Герценом. Впервые в нашей историографии мотивированный ответ на этот вопрос дан в томах ХIII-XVIII собрания сочинений Герцена, подготовленном Институтом мировой литературы имени А. М. Горького.
Как же поступили составители? Следовали они указаниям этого издания (соответствующие тома вышли в 1958 – 1959 годах) или предприняли самостоятельную проработку материала? В предисловии сказано, что указатель «включает статьи, которые содержат предисловие, заключение или примечания, принадлежащие Герцену…» (стр. 5). Неясность формулировки снова вызывает недоумение. Оказывается, что и в этом случаемы опять должны подчиниться диктату составителей.
Заглавие раздела крайне неудачно: предисловие, заключение и примечания – это еще не обработка текста. Редакционная обработка поступавшего материала – понятие гораздо более сложное. Многое в тексте «Колокола» – результат того, что в наши дни получило наименование «литературной записи». Герцен нередко переписывал корреспонденцию, превращая ее в текст, относительно которого трудно сказать, кому принадлежит какая часть.
Но даже в пределах того понимания, которое так неудачно сформулировано в предисловии, возникают недоумения: почему, например, не включены в раздел редакционно обработанных статей «Мадам Полянская – саратовский Отелло» (лист 68 – 69) или «Космическое значение Русского свода» (там же), относительно которых в собрании сочинений указано, что Герцену принадлежат концовки, а во втором случае и заголовок (т. XIV, стр. 636). Аналогичные примеры можно найти и в других томах названного издания.
Именной указатель составлен полнее, чем в предшествовавших справочных пособиях, многие имена раскрыты впервые, однако работа эта еще не доведена до конца. Так, в пределах одной только буквы «А» нам удалось без особых усилий, пользуясь лишь наиболее популярными справочниками, дополнительно раскрыть помещика Василия Семеновича Азарьева, пристава Василия Гавриловича Альтаментова, нижегородского судебного следователя Владимира Ивановича Анненкова, смоленского генерал-губернатора Николая Александровича Ахвердова. В литературе уже назывались имена братьев Рыльских – Иосифа и Фаддея (Тадея) Розеславовичей (второй из них – отец Максима Рыльского). Нет никакого сомнения, что при некоторых дополнительных разысканиях удалось бы раскрыть почти все имена. Эта работа должна быть проделана, так как раскрытие названных имен – одновременно проверка точности помещенного в газете материала.
По сравнению с этими, так сказать, органическими пороками, нет особой надобности останавливаться на других недочетах, относительно менее значительных, но характеризующих недостаточное внимание составителей к вопросам методики и техники описания.
В указателе авторов статьи перечислены не в алфавитном, как этого естественно было ждать, порядке, а хронологически. В некоторых случаях это лишает возможности пользоваться указателем – Герцен занимает почти 22 столбца! – и, в сущности, выборочно повторяет хронологическую полистную роспись. При данном расположении «справочность» этой рубрики утрачена. Между тем при алфавитном расположении восстановить, если надо, хронологию нетрудно (по цифрам, обозначающим номера выпусков).
Выборочная проверка показала, что даже формальное описание сделано не всегда достаточно точно. В описании листа 4 не указано, что заметка «Нашим анонимным корреспондентам» подписана «И-р», что «Письмо из Петербурга» (там же) подписано тремя звездочками и т. д.
Древний «израильский народ оказался не народом, составители включили его в географический указатель (см. стр. 164)!
Оглавление принято обычно рассматривать не как «орнаментальную» часть книги, а как важнейшее подспорье для ориентации в ней. Но составлено оно все с теми же чертами небрежности и не вполне соответствует действительному составу книги. Пропущены «Указатель названий статей на иностранных языках» (стр. 57), «Dubia» (на стр. 76) и «Указатель нераскрытых псевдонимов» (стр. 78). В «Указателе книг, упоминаемых в «Колоколе» и его приложениях» и в «Указателе газет, журналов и альманахов» следовало, раз все это выделено в тексте, раздельно отметить (на стр. 179 и 187) русские и иностранные книги и периодику.
Осуществляемое Институтом истории Академии наук СССР факсимильное переиздание «Колокола» заслуживает самой высокой оценки; жаль, что не был подготовлен серьезный и аргументированный указатель, который находился бы на уровне современных знаний о «Колоколе» и был бы составлен с учетом всех требований библиографической методики нашего времени.