Ф. Иллиес. А только что небо было голубое. Тексты об искусстве / Перевод с нем. В. Серова. М.: Ад Маргинем Пресс, Музей современного искусства «Гараж», 2019. 248 с.

Книга немецкого искусствоведа, автора бестселлера «1913. Лето целого века» (2012) Флориана Иллиеса «А только что небо было голубое» представляет собой собрание журналистских статей за 20 лет работы (1997–2017). Вопреки подзаголовку книга содержит не только тексты об искусстве. Литература занимает отнюдь не менее важное место в кругозоре Иллиеса — практически половину книги составляют литературные портреты Энценсбергера, М. Вальзера, Г. Бенна и его корреспондентов, других литераторов. Как и в «1913», Иллиес создает здесь свое­образный гезамткунстверк, совмещая рассуждения об искусстве XIX–XX веков, литературе, политике и даже футболе.

Впрочем, в отличие от «1913», данной работе несколько не хватает концептуальной завершенности. Отчасти это обусловлено ее жанром — тексты, написанные в разное время, не могут претендовать на цельность изложения — некоторые факты кочуют из эссе в эссе, повторяясь едва ли не дословно.

Однако эта повторяемость придает книге Иллиеса своеобразную мотивную структуру. Не претендуя на написание истории искусств, отдельные ее мотивы Иллиес отлично иллюстрирует. Эссе «Везувий как центральный мотив немецкого романтизма» показывает, что для немецких художников Везувий стал почти тем же, чем Фудзияма — для японских, а в эссе «Первые небоскребы. Почему лучшие художники XIX века больше всего любили смотреть на небо» описание одного мотива — изображения облаков на картинах художников-романтиков — складывается в полноценную историю романтизма.

Одной из основных тем в прихотливо устроенной книге Иллиеса становится категория вкуса. Именно рассуждая о таких общих вещах, Иллиес удивительно конкретен, и его формулировки становятся чеканными: «Оценка произведений искусства <…> как правило, отражает коллективные представления. То, что кажется личным открытием, обычно представляет собой эстетический групповой тур» (с. 122–123).

Иллиес наиболее убедителен там, где он пишет о XIX и начале ХХ века, чувствуется, что именно эта эпоха — его специальность. Особенно подробно Иллиес останавливается на главном немецком романтике, Каспаре Давиде Фридрихе, что неудивительно — как следует из недавнего интервью Иллиеса, он готовит биографию художника. Однако, о чем бы ни писал Иллиес, для него крайне важна связь художественных и литературных эпох между собой. Говоря о XIX веке, он любит находить в нем предвестия современных художественных явлений, например поп-арта.

В манере Иллиеса повествовать о своих героях есть что-то борхесовское. Дело тут не столько в небольшом объеме текстов, сколько в неожиданном ракурсе, с которого Иллиес подходит к знакомым темам. Так, начинается книга с цикла эссе не о художниках, а об искусствоведах. Вполне борхесовским героем кажется, например, Фрэнсис Хаскелл, автор книги «Patrons and painters» («Заказчики и художники»), написавший историю искусства с точки зрения заказчиков: «Хаскелл показал <…> насколько определяющими для многих произведений искусства были желание и вкус заказчика» (с. 35). Не менее интересна и другая книга Хаскелла, которую так же вскользь упоминает Иллиес: «В книге Rediscoveries <…> он (Хаскелл. — Н. К.) приводит убедительные доказательства того, что в прошлом веке «старыми мастерами» называли только тех художников, о которых на какое-то время забыли» (с. 37). Эта мысль, несколько напоминающая знаменитую мысль Шкловского о наследовании литературных школ «от дяди к племяннику», становится также определяющей для книги. По мнению Иллиеса, для понимания истинной ценности искусства необходимо как минимум три поколения, и даже тогда вердикт не будет окончательным, новое поколение может выдвинуть в первые ряды других забытых художников и литераторов. Возможно, именно это объясняет обилие имен второго ряда, которыми полнится эта книга.

Даже в текстах об искусстве Иллиес то и дело обращается к литературе. Так, говоря о Каспаре Давиде Фридрихе, он подробно останавливается на его сложных отношениях с Гете и отказе Фридриха проиллюстрировать типы облаков для научных целей — этой личной истории Иллиес придает символическое значение, видя здесь конфликт просветительского и романтического мировоззрений. Даже искусствоведов Иллиес рассматривает с позиций литературоведения, характеризуя литературный стиль каждого героя.

Что касается текстов, непосредственно посвященных литературе, то и тут Иллиес демонстрирует оригинальную оптику — предпочитая раннее творчество М. Вальзера его более признанным вещам и посвящая два эссе не поэтике Бенна, а его переписке, до сих пор совершенно не переведенной на русский. В книге Иллиеса впервые на русском выходит отзыв на интеллектуальный хит 2014 года — первое полное, 4-томное издание переписки Бенна с коммерсантом и интеллектуалом Ф. В. Эльце, которое критики уже окрестили одним из важнейших документов «внутренней эмиграции»: оба корреспондента первоначально поддержали нацистскую власть, однако уже с 1934 года активно ее критикуют, а также обсуждают широкий круг интеллектуальных и эстетических вопросов. В этой рецензии Иллиес затрагивает другой важный для своей книги мотив — тайны творчества: «Еще не родился такой человек, который понимал бы у Бенна каждое слово <…> и сам Бенн не все до конца понимал, потому что из него иногда вырывалось то, что больше него самого» (с. 170–171).

Проблемой для русского читателя книги может стать отсутствие контекста — некоторые эссе представляют собой рецензии на немецкие выставки и издания двадцатилетней давности. Определенные сложности при работе с контекстом испытывал и переводчик. В частности, он неверно переводит цитату Г. Бенна, вынесенную в заглавие одного из эссе, — о переписке поэта с его любовницами, Астрид Клес и Урсулой Цибарт. Бенн, говоря о жизни в браке, писал: «Хорошая режиссура важнее верности» («Gute Regie ist besser als Treue»), переводчик почему-то воспринял последнее слово как прилагательное и перевел это высказывание о частной жизни как сентенцию о театре — «Хорошая постановка лучше, чем достоверная», — что вдвойне странно, так как театральным критиком Бенн не был.

Несмотря на указанные недостатки, книга Иллиеса, безусловно, представляет оригинальный взгляд на историю немецкого искусства и литературы XIX–XX веков и служит отличным примером того, как высокая наука уживается с журналистикой, не переходя в беллетристику.