Эвфемизмы высокого

О дружеском письме людей пушкинского круга писали уже неоднократно¹.

Писали о нем как об особом «литературном факте» (Тынянов) и жанре, отличающемся от других видов письма тех же корреспондентов, – об его структуре, тематике и стилистике. Дружеское письмо имеет и свою аксиологию, свои способы выражения жизненных ценностей.

В произведении литературы слово всегда так или иначе оценочно. Сугубо проявлена эта оценочная окраска в поэзии, особенно в лирике. Лирика – своего рода демонстрация ценностей. Бытовая, разговорная речь может быть и чисто коммуникативной. Если, скажем, один прохожий спрашивает у другого, как ему пройти туда-то, – вопрос и ответ могут не содержать оценки. В то же время бытовая устная речь допускает интенсивную окраску социальными, нравственными, эстетическими оценками.

Все это относится и к бытовому письму. Этот род словесности многообразен. Он бывает совершенно стихийным, даже безграмотным; он строится иногда по книжным канонам или, напротив того, стремится создать иллюзию устной речи. В определенные эпохи и в определенной среде письмо тесно соотносится с современной ему литературой. И все же в любом случае оно сохраняет специфику промежуточного рода высказывания.

«Надеюсь, – пишет в 1830 году П. Вяземский жене, – что мое письмо мило, умно и забавно. Прошу беречь его: оно тоже смотрит в бессмертие, и если через сто лет не дадут за него Павлуше (сыну Вяземского. – Л. Г.) тысячи рублей, то дам себя высечь на том свете не в счет сечения, которое придется мне и без того»². Это шутка, но из числа шуток целенаправленных. Вяземский осознавал как потенциальный литературный факт не только свои письма к Пушкину или Александру Тургеневу, но и письмо к жене, наполненное домашними, бытовыми подробностями. Следует, однако, отличать бытовое письмо, осознанное как литературныйфакт, от письма с заведомо литературной функцией (эпистолярные трактаты, размышления, не говоря уже о романах и путешествиях в письмах). У них разные субъекты высказывания. В бытовом письме человек может себя моделировать³, но даже в самом литературном бытовом письме он ведь не равнозначен ни лирическому я, ни автору повествования, отрешенному от автора как эмпирической личности. В бытовом письме к литературным моделям возводится именно эмпирический человек. В этих письмах отношение к ценностям предстает неопосредствованным, не прошедшим через условия художественной структуры. Письма деятельных участников культурного процесса (именно их письма больше всего сохраняются и изучаются) представляют собой особенно наглядное, незаменимое другими свидетельство о состоянии данного исторического сознания, в частности о его ценностных ориентациях.

В России тип дружеского письма складывался уже во второй половине XVIII века (Фонвизин, Львов, Капнист, особенно М. Муравьев⁴). Но особое значение дружеской переписки 10 – 20-х годов в том, что корреспонденты – А. Тургенев, К. Батюшков, П. Вяземский, А. Пушкин, Денис Давыдов – достигли высокого эпистолярного искусства, и, главное, в том, что они осознали его как искусство.

1. Подробный обзор литературы о письмах Пушкина принадлежит Я. Л. Левкович, см.: «Пушкин. Итоги и проблемы изучения», М. – Л., 1966 (глава «Письма»). Укажу здесь некоторые работы о дружеском письме: Ю. Н. Тынянов, Литературный факт. – В его кн.: «Поэтика. История литературы. Кино», М., 1977; Г. О. Винокур, Пушкин-прозаик. – В его кн.: «Культура языка», М., 1929; Н. Л. Степанов, Дружеское письмо начала XIX века. – В его кн.: «Поэты и прозаики», М., 1966; его же, Письма Пушкина как литературный жанр. – Там же; М. А. Маймин, Дружеская переписка Пушкина с точки зрения стилистики. – «Пушкинский сборник», Псков, 1962; И. М. Семенко, Письма Пушкина. – А. С. Пушкин, Собр. соч. в 10-ти томах, т. 9, М., 1977; Л. И. Вольперт, «Опасные связи» Шадерло де Лакло. – В ее кн.: «Пушкин и психологическая традиция во французской литературе», Таллин, 1980; И. А. Паперно, Переписка как вид текста. Структура письма. – «Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам», Тарту, 1974; ее же, О реконструкции устной речи из письменных источников. – «Ученые записки ТГУ», вып. 442, 1978; ее же, Переписка Пушкина как целостный текст. -Там же, вып. 420, 1977; И. Мушина, Пушкин и его эпоха в переписке поэта. – «Переписка А. С. Пушкина», в двух томах, т. I, М., 1982. Наиболее полным образом вопрос разработан в монографии американского исследователя У. М. Тодда «The Familiar Letter as a Literary Genre in the Age of Pushkin», Princeton, New Jersay, 1976. Книга содержит обширную библиографию.[↩]
2. »Звенья», вып. 6, М. – Л., 1936, с. 258.[↩]
3. Например, молодой Герцен в своей романтической переписке с невестой (30-е годы) предназначил себе роль демонической личности, а невесте роль носительницы начала Вечной женственности, спасающей «демона».[↩]
4. См: Р. М. Лазарчук, Дружеское письмо второй половины XVIII века как явление литературы. Автореферат канд. диссертации, Л., 1972; также ряд работ того же автора, опубликованных начиная с 1969 года.[↩]