Энциклопедия «Привычного дела» В. И. Белова: Монография / Под ред. С. Ю. Баранова. Вологда: Полиграф-Периодика, 2021. 655 с.: ил.

Набирающая популярность «энциклопедия одного произведения» ориентирована, как правило, на классическую русскую литературу — достаточно сослаться на такие заметные филологические программы, как пятитомная «Энциклопедия «Слова о полку Игореве»» и двухтомная «Онегинская энциклопедия», в работе — инициированная Пушкинским Домом «Обломовская энциклопедия».

С «великолепной тройкой» соседствует двухтомная «Энциклопедия романа «Два капитана»» (2019), хотя этот роман не отнесешь к упомянутой классике. Продлением классической традиции в советский период стали «Мы», «Тихий Дон», «Мастер и Маргарита», «Чевенгур» — всего не перечислишь…

В ряду избранных текстов расположилась и повесть В. Белова «Привычное дело», появившаяся в первом номере журнала «Север» в 1966 году. Прочитав повесть еще в рукописи, Ф. Абрамов по горячим следам писал автору: «Повесть твоя меня совершенно оглушила» (с. 11). Через год А. Яшин назвал повесть «удивительной»: «…для сравнения на память приходят самые лучшие образцы нашей великой русской литературы» (с. 620).

Спустя пятьдесят пять лет после появления повести семеро энтузиастов-исследователей завершили свой заведомо нелегкий, долговременный и капитальный труд по созданию «Энциклопедии «Привычного дела» В. И. Белова». Это научное событие могло состояться благодаря таким основательным разработкам, как библиографический указатель (1982), биобиб­лиографический указатель (2017, 2-е изд., доп.) и коллективная монография «Повесть В. И. Белова «Привычное дело» как вологодский текст» (2016).

Структура объемистой книги отличается непротиворечивой взаимодополняемостью академического комментирования и ясности изложения, лингвокультурологического подхода и литературоведческого анализа. Основополагающая функция возложена на статьи «Язык «Привычного дела»» и «Внутренняя речь», сосредоточенные на речевой организации повести в ее прямой соотнесенности с формами народной речи: «на общий лексический объем текста (около 45 тыс. единиц) приходится свыше тысячи диалектизмов» (с. 609).

Диалектизмы рассортированы на лексические, этнографические, семантические. Разобраны фонетические особенности невероятно колоритных вологодских говоров, обогативших интонационный и мелодический строй повести. Вся эта лингвистическая и к тому же завлекательная предметность вводит читателя в живописный мир просторечия, не совпадающего с литературной нормой: «грит» (говорит), «бухтина» (небылица), «жись» (жизнь), «фершал» (фельдшер), «всурьез», «суседские». Запомнилась одна из жемчужин северорусского говора — импозантный глагол «ухайдакать» (израсходовать, испортить, потерять), дважды использованный в повести.

Вологодская речь, изменяющая род существительного («верную путь»), частица «дак», явленная 86 раз в тексте, увлекательные фразеологизмы, сравнительные обороты («золотым колечком укатилась молодость») — эта речевая практика функционирует в литературном пространстве как код доступа в стародавнюю культуру русской народной речи. Внутренний монолог аттестуется как «авторская речь, пропущенная через призму сознания персонажа» (с. 70). Диалог с самим собой продемонстрирован в мастерски развернутом прологе повести, когда мерин Пармен так и остался безмолвным собеседником Ивана Африкановича, озвучившего свой экспрессивный и даже смачный внутренний монолог.

Что или кто еще могли бы быть отмеченными в энциклопедии?

Анфиса Ивановна, мать Белова. Она по формальному соображению выпала из словника — ее нет в сюжете повести.