Экспериментальный стих серебряного века

М. Л.Гаспаров, Русские стихи 1890-х – 1925-го годов в комментариях, М, «Высшая школа», 1993, 272 с.

Книги комментариев – редкий жанр в литературоведении. Обычно столь подробно комментируются отдельные классические произведения, это комментарии историко-литературные и собственно исторические (реальные). М. Гаспаров написал комментарии теоретические, стиховедческие, а приводимые в его книге поэтические тексты многочисленны и разнообразны. Однако это не хрестоматия и не антология известных нам типов, не набор признанных художественно образцовыми произведений; автор-составитель прямо заявляет, что старался «как можно меньше пользоваться стихами классиков – В. Брюсова, А. Блока, А. Белого – и как можно шире привлекать стихи забытых и малоизвестных поэтов…» (с. 4). Три названных имени в свое время воспринимались как имена антиподов классики, М. Гаспаров в данном случае имеет в виду лишь их поэтический вес (даже не известность большинству читателей: много ли знатоков поэзии А. Белого?). Издание задумано и осуществлено как уникальное, как систематизацияреализованных возможностейрусского стиха.

Известно, что большинство стихотворных произведений укладывается в довольно ограниченный набор размеров и строф, ритмические вариации тоже не безграничны, поэты пользуются версификационными формами избирательно (например,83,4%стихов Пушкина написано ямбами, в том числе почти55% – 4-стопными¹). Но это не снимает вопроса о том, на что вообще способен национальный стих, какие формымогут бытьему присущи, каковы представимые пределы «поэтической техники». Детальные сведения по теоретической поэтике необходимы литературоведам, поэтам, переводчикам, а почерпнуть такие сведения до сих пор было особенно неоткуда.

Многие из существующих стиховых форм налагают на создателя произведения жесткие ограничения, поэту приходится что-то в его замысле приносить в жертву, зато преодоленная трудность порождает свой, особый эффект. Зная внешние ограничения творчества, мы можем в значительной степени постигать творческий процесс художника – то, что нельзя изучать непосредственно. Овладевая различными приемами письма, поэт буквально оттачивает свое перо, совершенствует и свой дар образного мышления. Наконец, даже поэтические игрушки и безделушки небезынтересны для любознательного человека. А иногда изощренные формы в национальной поэзии связывают ее с огромными и богатейшими пластами мировой художественной культуры.

В прошлые века руководства по поэтике составлялись именно по гипотетическому, точнее, аксиоматическому принципу, но практически никогда не были полны в силу их дидактико- рекомендательной направленности, ведь в каждую эпоху авторы имели свои предпочтения. В отличие от них лидер современного стиховедения показал: едва ли не все, что может быть в русском стихе, в нем есть, причем появилось на исторически коротком отрезке времени, примерно за треть века. Но недаром эту треть зовут веком – серебряным.Традиционно считалось, что серебряный век закончился в 1917 году. М. Гаспаров, не споря с идеологической догмой, с фактами и цифрами в руках показал, что стих не претерпевает резких изменений в одночасье, как бывает с политикой: еще в «доперестроечной» книге он начинал историю стиха советской поэзии лишь с 1925 года². В новой книге автор даже почти не затрагивает последнее десятилетие XIX века, рассматривая в основном стихи первой четверти нашего столетия («исключения единичны» – с. 4), времени, наиболее показательного в свете поставленной задачи.

Формулировка этой задачи смазана издательским вариантом заглавия книги, оказавшимся загадочным для самого автора. Согласно его заявлению, чтобы данное заглавие «стало осмысленным, достаточно было бы поменять две буквы: «Русский Стих… в комментариях». Потому что это – книга стихотворных диковинок. Стихи из односложных строчек; стихи в форме ромба и в форме веера; стихи с тройными и четверными акростихами, как в кроссворде; стихи фригийским размером на вологодскую тему; стихи на заумном языке, но с безукоризненно строгим расположением долгих и кратких звуков, – вот лишь немногое из этой лаборатории стиха начала века. Все это не пустые фокусы: на таких редкостных примерах гораздо выпуклее видны законы строения русского стиха, чем на привычном хрестоматийном материале. Подробный комментарий к каждому стихотворению (или подборке) построен так, что, читая его подряд, можно пройти связный курс русского стихосложения» ³.

К сожалению, автор, ориентируясь на неподготовленного, то есть массового, читателя, подавая разнообразнейший материал в высшей степени изящно и увлекательно, изменил своему постоянному принципу – указывать степень частоты или редкости той или иной формы. Он оговаривает единичные случаи, например, приводит единственный опыт создания стиха из нерасчлененных пятисложных стоп – «Барханы» поэта-стиховеда Г. Шенгели (отмечая допущенные при этом уникальном эксперименте ошибки), но статистических данных относительно встречаемости разных форм не приводит. Это тем более досадно, что другого специалиста, так освоившего материал, нигде больше нет, а статистика форм поэзии предшествующих двух десятилетий – 80-х и 90-х годов – существует, хотя тоже почти никому не известна: например, терцины в те годы использовались двадцать раз, причем половина случаев приходится на долю молодого Брюсова, триолеты – восемь раз (один у К. Фофанова, три у М. Лохвицкой, четыре у К. Бальмонта), малайский пантум – один, ритурнель – два раза (то и другое у П. Бутурлина) и т. д. ⁴. Можно было бы сравнить подсчеты и установить, насколько больше тяготели к стиховому эксперименту первые десятилетия XX века по сравнению с последними XIX-го.

В цитированной авторецензии (или аннотации), включенной в статью, соответствующую последнему разделу книги, М. Гаспаров привел лишь статистику авторов и произведении: «В книге 293 стихотворения, принадлежащих 95 авторам: от Блока и Брюсова до Чурилина, Туфанова, Скалдина, Сырейщиковой и Чролли» ⁵. Положительно у ветерана статистики разладились с ней отношения, если он «обсчитал» сам себя, но все-таки в пользу М. Гаспарова тот факт, что в рубриках антологии представлено не 95, а 111 поэтов; каждому из них в конце книги посвящена справка-характеристика. Безусловно, перед нами антология, включающая наряду с замечательными стихотворениями совершенно графоманские, и в весьма немалом количестве. Это неизбежно, коль скоро исследуется именно стих, а не стихи в целом (хотя важность анализа стихов во всех аспектах содержания и формы М. Гаспаров не подвергает сомнению и как раз в разделе «Стих и смысл» предлагает свои подступы к решению этой проблемы). Тем объективнее становится картина серебряного века, в котором, как и в другие периоды, хватало медяшек, не говоря уже об объективности теоретической.

Как теоретик и историк стиха мировой литературы, М. Гаспаров неоднократно выходит за установленные им самим хронологические границы, обращается в своих комментариях, иногда приводя цитаты, к материалу самых разных времен: русскому XVIII и XIX векам (Ржевский, Державин, Батюшков, Пушкин, Баратынский, Лермонтов, Некрасов, Надсон, общие тенденции в некоторых формах), английскому или немецкому стиху, акростиху еврейских псалмов, древнеиндийской фонетике (неназванный санскритский роман). Разумеется, читатели не будут в претензии к М. Гаспарову и за то, что стихотворение А. Альвинга, написанное в честь тридцатилетия поэтической работы Ю. Верховского и составляющее первыми буквами строк слова «Юрию Никандровичу», а последними «Берховскому виват!» (одновременно акростих и телестих), создано после 1925 года, в 1929-м. Ведь «во всей русской поэзии мы знаем только приводимый здесь пример, да и тот печатается впервые» (с. 25). Печатаются также рукописные редакции стихотворений Андрея Белого «Марине Цветаевой» и А. Квятковского «Лето в Белоруссии», при жизни авторов не публиковавшиеся (рубрика «Мелодическая и интонационная графика»), акростихи-месостихи, которыми обменялись в 1948 году К. Липскеров и М. Лозинский, ария с усложненным пантумом (вид «цепных» четверостиший) из оперетты Вяч. Иванова «Любовь – мираж» (неизвестное читателю произведение и «неожиданный жанр» для «поэта высокого стиля» – с. 197), стихи Елены Сырейщиковой, ученицы Брюсова, о которой мы даже не знаем, когда она родилась (умерла в 1918-м): с рифмами в необычных местах строки, в виде неправильного рондо и упрощенного пантума. Большинство перепечаток тоже осуществлено впервые. «Таким образом, эта книга представляет собой не только теоретико-литературный, но и историко-литературный интерес» (с. 4).Разумеется, историко-литературный аспект здесь очень своеобразен, коль скоро поэты отбираются отнюдь не по общей значимости их творчества. В одновременно выпущенной издательством «Наука» антологии «Русская поэзия серебряного века. 1890 – 1917», ответственными редакторами которой явились М. Гаспаров и И. Корецкая, представлено 148 поэтов, но не просто потому, что она гораздо больше по объему, и это не те же 111 авторов плюс еще 37, менее интересных в стиховедческом плане. В «Русских стихах…» нет 73-х поэтов, входящих в «Русскую поэзию…», в том числе Д. Бедного, К. Большакова, А. Вертинского, М.

1. См.: «Русское стихосложение XIX в. Материалы по метрике и строфике русских поэтов», М., 1979, с. 149.[↩]
2. См.: М. Л.Гаспаров, Очерк истории русского стиха, М., 1984, с. 258 – 294.[↩]
3. М. Л.Гаспаров, Стих и смысл. – «De Visu», 1993, N 5(6), с. 62.[↩]
4. См.: Т. В.Ковалева, Русский стих 80 – 90-х годов XIX века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук, Алматы, 1993, с. 162 – 163,169; приложение, с. 60 – 61.[↩]
5. М. Л.Гаспаров, Стих и смысл, с. 62.[↩]