Два рассказа

RUSЬ LATINИЦКАЯ

Писатель, из крупных, знаемых народом в лицо и по голосу, и здорово приближенный к Администрации президента, открыл ногой дверь кабинета директора солидного издательства. Тот вскочил, чуть не опрокинув кресло-каталку, и воззрился.

– Вот. Принес, – сказал приближенный и вытащил из кейса и обрушил на стол директора пухлую папку. – Эксклюзив. Издадите – будете пионером.

– Чего? – заморгал директор.

– Что – чего? – не врубился визитер.

– Чего пионером? – А-а… Литературной реформы – вот чего. Вы развяжите папку. – Директор развязал. – И почитайте. Давынестойте… сядьте.

– Eh, bien, mon prince. Genes et Lusques ne sont plus que des apanages, des pomestja, de la famille Bounaparte… – прочелиздательначалорукописи.

– Граф Лев Николаевич Толстой-сан. «Война и мир», – определил он.

– Верно. Не «Муму».

– Спасибо, – сказал хозяин кабинета, отъезжая от стола с рукописью. – Мы в прошлом году издали. До сих пор продается. Могу подарить, если сможете унести.

– «Унести»… Да вы ниже прямой речи читайте.

И директор прочел: «Tac govorila v jule 1805 goda izvestnaja Anna Pavlovna Sherer, freylina i priblidjonnaja imperatritzy Marii Fedorovny…»

– Что за черт?! – изумился издатель Толстого, сдвигая кпереносице тяжелые, а la госдумец Митрофанов, брови. – Неужели так – всю дорогу? Все четыре тома?

– Йес, оф коз.

– А на фига? – вырвался у директора вульгаризм.

– Говорят ему, как человеку: готовится указ президента о замене в великом и могучем кириллицы на латиницу. Ибо вторые для россиян стали привычнее и роднее первых.