Два обсуждения

Мы поименно вспомним всех,

Кто поднял руку!

А. Галич

Перед нами два документа, до сих пор не ставших достоянием литературной общественности и широкого читателя, хотя они представляют, на наш взгляд, несомненный интерес. Это протоколы двух заседаний Харьковской писательской организации. На первом из них 25 апреля 1973 года был исключен из Союза писателей Борис Чичибабин. На втором 30 октября 1987 года это решение отменили и возвратили Чичибабина в члены Союза.

Это не только две судьбоносные даты в биографии замечательного русского поэта. В них как в капле воды отразилась атмосфера нашего прошлого, уроки которого должны быть осознаны и усвоены.

Уже в конце 60-х – начале 70-х годов стало все явственнее ощущаться недоброжелательное отношение властей к Чичибабину. Стихи, которые он читал на вечерах и которые распространялись в списках, не вызывали у них ни доверия, ни симпатии. В результате его публикации становились все большей редкостью, сборники стихов с 1968 года не выходили.

Тем не менее 50-летие поэта, исполнявшееся в январе 1973 года, Харьковская писательская организация не решилась замолчать. От каких-либо официальных торжеств юбиляр отказался, был лишь устроен вечер, на котором он читал свои стихи. Как вспоминает Р. Левин, «чтение Борисом стихов на своем, можно сказать, юбилейном вечере продолжалось довольно долго, без каких-либо комментариев и реплик. Просто стихи. Думаю, что Борис и не помышлял не о чем ином, как только прочесть стихи. Не предполагал по простоте душевной, что это вызовет такую реакцию партаппаратчиков, будет иметь для него лично такие крутые последствия. Надо сказать, что сколько бы нас ни лупили, в сознании поэта не могло возникнуть абсолютной осторожности и наивного донкихотства».

… «Чтение окончилось в полном молчании и каком-то неловком напряжении, – продолжает мемуарист, – вероятно, каждый понимал, что может последовать». Ибо «кому положено, уже настучал». Через два дня по указанию свыше было собрано правление писательской организации. Руководила экзекуцией завотделом пропаганды Киевского райкома Иваненко. Помимо стихов, прочитанных на Севере, были, как на суде, представлены «вещдоки» – пленки с записями голоса Чичибабина, читавшего стихи памяти А. Твардовского и адресованные друзьям, уезжавшим в Израиль. Эти стихи «в толковании партийной власти превращались в грозные обвинения нелояльности существующему строю… Никого уже не интересовало, какой поэт Чичибабин, важнее было то, что им недовольна власть, что он разгневал хозяев, которые требуют наказать инакомыслие» ¹.

И вот «братья писатели» собрались выполнять волю «хозяев». Председательствовавший на заседании Р. Ф. Полонский дал установку: стихи, прочитанные на «творческом отчете поэта Бориса Чичибабина», «произвели тягостное впечатление. Не могла не вызвать возражения и протеста философия упадническая, пессимистическая» ².

Последующие выступления демонстрируют полное единодушие, лишь расцвеченное легкими оттенками. Р. С. Третьяков находит в стихах Чичибабина «ощущение безысходности». «У Чичибабина много хороших лирических стихов-сонетов. Но и в этих стихах он считает, что единым в мире для поэта «прибежищем» является любовь. Но повсюду – самоуничижение, неверие в силы свои. Странное впечатление от стихов «Полюбите меня». «Полюбите меня, чтобы мне продержаться подольше», – пишет Чичибабин. Что это значит? Для чего продержаться?»

На Б. И. Котлярова от стихов Чичибабина тоже «пахнуло безнадежностью. В стихах – мир мрачный, везде лишь разочарования. Чичибабин пишет:

1. Р. Левин, Юбилей, или Изгнание из рая. – «Вечерний Харьков», 16 декабря 1995 года.[↩]
2. Здесь и далее цитируются протоколы, копии которых хранятся в Отделе редких изданий и рукописей Харьковской государственной научной библиотеки им. В. Г. Короленко, ф. 36 (Чичибабинская коллекция). Оригиналы протоколов находятся в архиве Харьковской писательской организации.[↩]