«Дон Кихот»-I: динамическая поэтика

Всякого рода несообразности, коими полон текст Первой части великого романа Сервантеса, или «Дон Кихота» 1605 года, как принято называть «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» в сервантистике (обозначим его «Дон Кихот»-I): несовпадения названия ряда глав и их содержания, загадочное исчезновение осла Санчо в 25-й главе и столь же неожиданное его появление в 46-й, разные версии образа Дульсинеи, звучащие из уст Дон Кихота в 25-й и 31-й главах, загадочная судьба «шлема Мамбрина» (тазика цирюльника), разбитого вдребезги в столкновении с каторжниками (гл. 22), а затем оказывающегося в целости и сохранности (гл. 25), двойное – в 37-й и 42-й главах – упоминание о наступлении одного и того же вечера и о том, что все собравшиеся на постоялом дворе садятся за стол, и многие другие стали предметом внимания издателей и комментаторов романа задолго до возникновения сервантистики как специальной отрасли филологического знания. Самую заметную несообразность – упоминавшийся сюжет с исчезновением и появлением осла Санчо – увидел, судя по всему, и сам автор, сделавший во второе издание Первой части, осуществленное в той же мадридской печатне Хуана де ла Куэста, где несколькими неделями ранее был издан основной тираж editio princeps¹, две вставки (в 23-ю и 30-ю главы, первую – явно не на месте!), повествующие о том, как Хинес де Пасамонте похитил осла Санчо и как тот был возвращен. Более того, Сервантес специально еще раз возвратился к этой «текстологической проблеме» в 4-й и 27-й главах «Хитроумного кабальеро Дон Кихота Ламанчского» (1615), представленного читателю как Вторая часть «Хитроумного идальго…»: словно ничего не ведая о вставках во второе издание² и пытаясь сгладить «ошибку издателя», писатель предлагает еще одну версию кражи осла.

Другие издатели Первой части – а она до выхода в свет в 1636 – 1637 годах обеих частей «под одной обложкой» (это были четыре томика – надолго сложившийся стандарт издания двухчастного романа «Дон Кихот»³) переиздавалась неоднократно – не особенно заботились о том, чтобы опубликовать текст, по возможности соответствующий несохранившейся рукописи Сервантеса. Они брали за основу любое из доступных им изданий (чаще всего более современное), не думая сверять существующие версии текста, зато опуская какие-либо из его частей, лежащих за пределами основного повествования, дописывая по необходимости концы наборных листов, самовольно устраняя опечатки или проясняя «темные места». При этом издатель очередной версии «Дон Кихота» нередко контаминировал разные издания, взяв за основу какое-то одно, но используя исправления или дополнения, заимствованные из других. «Дон Кихот» как текстологическая проблема был осмыслен только тогда, когда начала складываться классическая филология – в середине XVIII века.

В Испании «века Просвещения» роль публикатора «научно» подготовленного текста романа, превращающегося на глазах в национальную классику, взяла на себя Испанская Академия, задавшаяся целью «осуществить выверенное и великолепное издание «Дон Кихота»» с учетом того, что среди многочисленных имеющихся «ни одно не может быть названо порядочным и даже сносным»⁴. Стремясь подготовить текст, максимально отражающий волю автора в отсутствие – подчеркнем еще раз – рукописи романа, испанские академики (Мануэль де Лардисабаль, Висенте де лос Риос, Игнасио де Эрмосилья) приняли решение публиковать «Хитроумного идальго…», ориентируясь на «первое издание, осуществленное в Мадриде Хуаном де ла Куэста в 1605 году, и на второе, осуществленное также в Мадриде и тем же издателем в 1608-м»⁵. Так появился знаменитый «академический»»Дон Кихот» 1780 года.

Но то издание «Хитроумного идальго…», которое академики считали первым, на самом деле было вторым. Соответственно, второе, по их представлениям, издание – 1608 года – является третьим (речь идет о мадридских прижизненных изданиях, предпринятых с гипотетическим авторским участием⁶). Кроме того, Висенте де лос Риос и его коллеги не смогли удержаться от не всегда оговоренных исправлений текста «основополагающего» издания (второго издания 1605 года), полного столь же многочисленных, как и реальное editio princeps, опечаток и несуразиц. В частности, они заменили не соответствующие содержанию глав заголовки собственными и опустили деление «Хитроумного идальго…» на четыре внутренние «части».

Истинное editio princeps Первой части было восстановлено в правах лишь в 20 – 60-е годы XIX века⁷, когда библиограф Висенте Салма в англоязычном «Каталоге испанских и португальских книг» (1829), а затем в статье, опубликованной в 1840 году в Валенсии, раскрыл ошибку Висенте де лос Риоса. Опираясь на вновь открытое editio princeps, известный романтик, поэт и драматург Хуан Эухенио Арсенбуч начал готовить свое издание сервантесовского романа с учетом разночтений, имеющихся в трех прижизненных изданиях «Хитроумного идальго…», расположенных теперь в правильном порядке. Обнаружив многочисленные опечатки и рассогласованности как внутри текста каждого из изданий, так и между изданиями (во втором он насчитал 1633 разночтения по отношению к первому⁸), Арсенбуч отнес все «сервантесовские ошибки» на счет наборщиков романа. После чего… решительно принялся за «восстановление» великого творения, испорченного небрежностью и неграмотностью служащих типографии⁹. Свои исправления (временами они были вполне разумны) Арсенбуч старался отмечать в примечаниях, не затрудняясь, однако, регулярно объяснять выбор того или иного варианта прочтения текста.

Арсенбуч напечатал «исправленного»»Дон Кихота» в 1863 году в селении Аргамасилья де Альба, каковое считал местом тюремного заключения Сервантеса («Дон Кихот» возрождался там, где родился!). Рискованное предприятие Арсенбуча (от многих из своих исправлений драматург позднее сам отказался, хотя такая его новация, как деление текста романа на абзацы, прижилась) осталось в истории сервантистики скорее как казус, чем этап на пути к научному изданию «Дон Кихота».

Тем не менее установка на эклектическое соединение интуитивно отбираемых «лучших» вариантов текста, продемонстрированная Академией и усвоенная Арсенбучем, сохранилась в издательской практике надолго. Она является определяющей и в известном издании К. Кортехона, и в самом популярном «Дон Кихоте» первой половины XX века – тщательно прокомментированном издании романа, подготовленном Ф. Родригесом Марином для издательства «Ла Лектура»¹⁰.

Но параллельно набирала силу другая тенденция: издавать «Дон Кихота» 1605 года исключительно на базе editio princeps как текста, не просто наиболее аутентичного утраченной рукописи романа, но обязанного в отсутствие таковой ее заменить¹¹. Эту идею не вполне успешно пытались реализовать Р. Л. Майнис в 1877 – 1879 годах и Дж. Ф. Келли в 1898-м. Она легла в основу и первого авторитетного Собрания сочинений Сервантеса, изданного Р. Скевиллом и А. Бонилья (1927 – 1941). Текст «Дон Кихота» для этого Собрания готовил профессор Университета Беркли (Калифорния) Родольфо Скевилл, работавший, однако, не с первоизданием как таковым, а с факсимильным репринтом. Отсюда – целый ряд некорректных прочтений текста первоиздания¹².

На editio princeps ориентируются и большинство издателей «Дон Кихота»-I второй половины XX века: М. де Рикер (1950), Л. А. Мурильо (1978), Х. -Б. Авалье Арсе (1979), В. Гаос (1987). Произошла даже своего рода фетишизация текста 1604/5 года, когда многочисленные, в том числе и типографские, опечатки оказались впрямь канонизированы на правах исчезнувшей рукописи Сервантеса (а ведь наборщики типографии работали даже не с рукописью Сервантеса, а со специально подготовленным мастером-переписчиком списком).

Вместе с тем побочным эффектом переориентации сервантистики второй половины прошедшего столетия на первоиздание «Дон Кихота» стало утверждение в ней целого направления, основанного на стремлении ученых не изменять (улучшать, компилировать, прояснять и т. д.) дошедший до нас текст, но объяснять, отыскивать причины возникновения несообразностей editio princeps. Авторы такого рода трудов уже не только и не столько решают конкретные текстологические задачи (найти наиболее соответствующий авторскому замыслу вариант прочтения и воспроизведения текста), сколько преследуют сугубо аналитические, интерпретационные цели. Ведь «ошибки» и «небрежности» Сервантеса открывают дверь в «творческую лабораторию» писателя, рассказывают о том, как «работал» Сервантес, обнаруживают содержательные закономерности трансформации сюжетно-композиционных контуров романа, логику развития сервантесовского повествования, изменения образов героев. Иными словами, в отсутствие каких-либо подготовительных материалов к роману «ошибки» Сервантеса позволяют проследить процесс рождения романа, то есть решают те же задачи, что и так называемая «динамическая поэтика»¹³.

Конечно, такого рода исследования важны для уяснения замысла любого произведения. Но случай с «Дон Кихотом» (как и с романами Филдинга и Стерна, с «Евгением Онегиным» и «Мертвыми душами», со многими так называемыми «метароманами» XX века, восходящими в конечном счете к тому же «Дон Кихоту») – особый: история создания истории Дон Кихота Ламанчского включена в сам роман Сервантеса на правах особой сюжетной линии. Поэтому определение «динамическая поэтика» может быть распространено на весь поэтологический строй «Дон Кихота» как условно завершенного художественного целого¹⁴.

Однако тут же возникает соблазн включить все рассогласованности и «провалы» текста в авторский замысел. Перефразированные нами названия советских работ 20 – 50-х годов («Как работал…», «В творческой лаборатории…»), когда было особенно модно вносить в творчество сознательное, планирующее начало, – наша, русская, параллель господствовавшему в сервантистике почти на всем протяжении XX столетия взгляду на Сервантеса как на художника, отдававшего себе отчет в каждом написанном им слове, постоянно оглядывавшегося на рекомендации современных ему трактатов по поэтике (таких, как «Философия поэзии древних» Алонсо Лопеса Эль Пинсьяно, 1596), то есть творившего исключительно сознательно и по плану. Этот образ Сервантеса – гуманиста, неоплатоника и неоаристотелика, сменил – прежде всего благодаря X.

1. Какдоказал Ф. Рико (см.: Rico F. Historia del texto // Cervantes Miguel de. Don Quijote de la Mancha / Edicion del Instituto Cervantes dirigida por Francisco Rico con la colaboracion deJoaquin Forradellas. Vol. 1. Barcelona: Critica, 1998, атакже: Rico F. El texto del Quijote. Barcelona: Critica, 1998), часть тиража Первой части была дополнена якобы «авторским» посвящением и сверстана в Вальядолиде – тогдашней столице Испании – в середине декабря 1604 года, чтобы появиться в свет в дни близящихся рождественских празднеств. На фронтисписе, однако, был проставлен 1605 год, когда – уже в январе – основная, «мадридская», часть была выпущена в свет и появилась в продаже в книжной лавке Франсиско де Роблеса.[↩]
2. Отталкиваясьотэтогофакта, Д. Эйзенберг (Eisenberg D. El rucio de Sancho y la fecha de composition de la segunda parte de don Quijote // Nueva Revista de Filologia Hispanica. XXV. N 1) выдвинул гипотезу, согласно которой Сервантес написал начальные главы Второй части (включая и актуальную 27-ю) в промежутке между выходом в свет первого и второго изданий «Дон Кихота»-1, но затем оставил начатое продолжение, к которому вернулся почти десять лет спустя, ориентируясь на первоиздание и не учтя вставок во второе издание.[↩]
3. Само это название, сокращенно объединяющее обе, по-разному названные, части романа, – плод компромисса, к которому издатели пришли не сразу, пробуя разные придумываемые ими самими варианты наименования романа. Впрочем, то, как сам Сервантес назвал «Дон Кихота»-I, до сих пор остается предметом дискуссии (см.: Rico F. El «Don Quijote» sin Don Quijote // L’Erasmo. 2002. N 10).[↩]
4.  Цит. по: Rico F. Historia del texto. P. CCXIV. Что касается Второй части, то с ней текстологических проблем всегда было меньше: «Хитроумный кабальеро…» до того, как стать частью единого текста – романа «Дон Кихот», – переиздавался лишь дважды: в 1616 и 1617 годах (оба раза уже после смерти писателя). Академики взяли за основу издание 1615 года с учетом вариантов, имеющихся во втором издании – Педро Патрисио Мея, осуществленном в Валенсии в 1616 году.[↩]
5. Цит. по: Rico F. Historia del texto. P. CCXIV.[↩]
6. Некоторые сервантисты – от Х. А. Пельисера (1797 – 1798) до Дж. Аллена (см. его издание «Дон Кихота» в серии «Letras Hispanicas» в издательстве «Catedra» – Madrid, 1987) – предпочитают печатать текст «Дон Кихота»-1 именно по третьему изданию, рассматривая его как выражение последней воли автора. О степени участия писателя в этом издании до сих пор идут споры.[↩]
7. О его существовании догадывался еще первый издатель комментированного «Дон Кихота» (1769) – англичанин Джон Боуль (John Bowie, 1725 – 1788), но так и не смог выписать его из Испании.[↩]
8. Р. Флоресдовелихчислодо 1741 (Flores R. The Printers of the Second Madrid Edition of Don Quixote, Part I… // Bulletin of Hispanic Studies. Vol. XLVIII. July 1971).[↩]
9. В частности, он попытался – хотя и безуспешно – найти «правильное» место для вставок истории с ослом Санчо во втором издании.[↩]
10. Впервые в виде восьмитомника это издание появилось в 1911 – 1913 годах, а затем неоднократно переиздавалось «в расширенном и усовершенствованном виде», достигнув в конце концов объема в десять томов. На второе издание «Дон Кихота» Ф. Родригеса Марина – в то время одно из лучших, особенно с точки зрения его комментария, – ориентировались ответственные редакторы и переводчики русского «Дон Кихота» в издательстве «Academia» (Москва-Ленинград, 1929 – 1932). В свою очередь на издании, вышедшем в «Academia», основано и издание романа Сервантеса в серии «Литературные памятники» (М.: Наука, 2003). «…В основу настоящего издания положен текст перевода под редакцией Б. А. Кржевского и А. А. Смирнова, в который внесены только самые необходимые уточнения, сделанные <…> при сверке издания «Academia» с испанским текстом», – пишет ответственный редактор последнего академик Н. И. Балашов (Балашов Н. И. Юбилейное издание к четырехсотлетию «Дон Кихота Ламанчского» // Сервантес Сааведра Мигель де. Указ. изд. С. 9). К сожалению, мы так и остаемся в неведении, с каким же «испанским текстом» сверялся русский перевод.[↩]
11. ИменноэтопыталсядоказатьР. Флорес (см.: Flores R.M. The Compositors of the First and Second Madrid Editions of «Don Quijote» Part I. London: The Modern Humanities Research Association, 1975).[↩]
12. Согласно справедливому замечанию Ф. Рико, работа с факсимильными изданиями, равно как и текстологические разыскания по фотокопиям или микрофильмам, нарушают.»самые элементарные требования текстологии, содержащиеся в учебных пособиях по этой дисциплине» (Rico F. Historia del texto. P. CCXXXIII).[↩]
13. См. сборник трудов ученых ИМЛИ «Динамическая поэтика. От замысла – к воплощению» (М.: Наука, 1990), в котором «поэтика художественного произведения рассматривается в ее формировании, в тесной связи с процессом созревания всего замысла» (с. 3).[↩]
14. В текст «Дон Кихота» включены и разнообразные (реальные и предполагаемые) реакции читателя на создаваемый в процессе активного с ним, читателем, сотрудничества художественный мир, точнее, искусно сбалансированное сопряжение множества миров. Интерпретация творения Сервантеса в ракурсе динамической поэтики в идеале должна дополняться его изучением в ракурсе рецептивной эстетики.[↩]