«Долгий мой путь по чешской словесности» (Бальмонт и чешские писатели). Публикация Л. Лаптевой

Константин Дмитриевич Бальмонт провел два последних десятилетия своей жизни в эмиграции. Он тосковал по родине, терпел материальные лишения и трудности с публикацией своих произведений, но творческий дух его не угас. Как и в прежние годы, он занимался стихотворным переводом, но – в отличие от тех времен – обратился к славянским литературам: чешской, сербской, польской. Его интерес к творчеству славянских поэтов, особенно чешских, объясняется, на наш взгляд, рядом причин.

Во-первых, Чехословакия являлась одним из крупнейших центров послереволюционной русской эмиграции, и прежде всего покинувшей Россию интеллигенции. Здесь существовали Русский свободный университет и другие научные и общественные русские эмигрантские организации, обладавшие значительными издательскими возможностями. Чехословацкое правительство проявило себя особенно отзывчивым к русской эмиграции и оказывало ей существенную помощь. Прага притягивала к себе и тех русских эмигрантов, которые осели в других странах, в том Числе и К. Бальмонта.

Во-вторых, следует учитывать приверженность поэта к идее «славянской взаимности», на которой целесообразно остановиться подробнее. Адепты этой идеи считали возможным объединение славян в той или иной форме (культурной, политической и т. п.). Сама идея зародилась еще в конце XVIII – начале XIX века в среде угнетенных зарубежных славян в период их национального возрождения, когда они, не надеясь на освобождение своими силами, уповали на объединение всех славянских народов под эгидой одного из них, чаще всего русского (хотя были и другие варианты). Разумеется, в России идея «славянской взаимности» приобрела иные черты. Русское славянофильство, базировавшееся на детально разработанном философском фундаменте, в дальнейшем в разной мере влияло на все проявления стремлений к «славянской взаимности» как в России, так и за ее рубежами. Славянофильская концепция строилась на том, что все славяне отличаются не только языковым и этническим родством, но и неким общим психическим складом – «славянской душой», противопоставляющей их германо-романскому миру. Исконной религией славян является, по мнению теоретиков славянофильства, православие. Из этих положений вытекал вывод о принципиальной враждебности германо-романского мира славянскому и неизбежности постоянной борьбы между ними. Славянофилы не считали поляков истинными членами славянской семьи за их приверженность католицизму, квалифицируя ее как «измену».Но в таком виде концепцию «славянской взаимности» принимали далеко не все приверженцы объединения славян даже в России. Зарубежные же славянские народы склонялись главным образом к пропаганде культурной (литературной) взаимности, оставляя в стороне национальную и религиозную конфронтацию с германо-романским миром. Не разделял крайностей славянофильства и Бальмонт. Он вовсе не противопоставлял славян немцам, а, напротив, считал тех и других двумя равными и великими народами, от которых прежде всего зависит судьба европейской цивилизации. В неопубликованных письмах Бальмонта немецкому литератору А. Элиасбергу есть много свидетельств того, как активно произведения русскою поэта переводились на немецкий язык, как увлеченно сам Бальмонт занимался переводами с немецкого, как высоко ценил немецкую литературу¹.

Хорошо известно дружеское отношение Бальмонта к полякам и польской литературе. Он находился в тесном контакте с писателем С. Пшибышевским, переводил драмы Ю. Словацкого и произведения других польских писателей, публиковал статьи о творчестве польских литераторов и т. д. Словом, Бальмонт не противопоставлял ни славянство германству, ни православие католицизму. «Славянская взаимность» носила в представлениях поэта культурно-филологический характер.Наконец, говоря о причинах обращения Бальмонта к славянским литературам, нельзя сбрасывать со счетов и невзгод эмигрантской жизни, толкавших поэта на Поиски возможностей публикации в тех сферах, к которым он раньше не обращался.К сторонникам «славянской взаимности» относились и чешские литераторы – адресаты публикуемых здесь писем Бальмонта. Всего этих писем 29. Из них только три направлены чешскому писателю и переводчику Ганушу Елинеку (1878 – 1944), основная же масса адресована Яну Роките и охватывает период с марта 1926. по декабрь 1931 года. Письма хранятся в архиве Чехословацкой Академии наук². К ним приложены переводы на русский язык шести стихотворений Яна Рокиты, три очерка Бальмонта о чешских поэтах, а также два его оригинальных стихотворения. В настоящую подборку вошли не публиковавшиеся до сих пор 10 писем к Роките и один очерк о нем.

Ян Рокита – литературный псевдоним Адольфа Черного (Adolf Cerny; 1864 – 1952), публициста, этнографа, поэта. Он писал об истории славянских: литератур, политических и экономических отношениях, культуре и этнографии славянских народов, уделяя особое внимание лужицким сербам, полякам, сербам и хорватам. В 1898 году Черный начал издавать литературно-исторический журнал «Словански пржеглед», единственный в своем роде печатный орган, целиком посвященный славянской проблематике³. Именно в этом журнале и пропагандировалась идея «славянской взаимности»»на основе правдивого познания славян». Поэтическое наследие Яна Рокиты составляют целых 20 книг, но несмотря на это он не внес большого вклада в литературу. Современники считали его одним из эпигонов Я. Врхлицкого⁴. Однако в письмах Бальмонта содержатся высокие оценки поэтических и идейных достоинств произведений Рокиты, некоторые его творения вызывают даже восхищение русского поэта.

Главным содержанием писем Бальмонта к Роките является интерес к чешской поэзии, особенно к творчеству чешского поэта, переводчика, новатора стихотворной формы Ярослава Врхлицкого, которого Бальмонт не знал лично, но считал «звездой первой величины». Книга выполненных Бальмонтом переводов из Врхлицкого вышла в Праге в 1928 году. Переводил Бальмонт и других чешских поэтов; тексты публиковались в основном в русских эмигрантских газетах. В письмах к Я. Роките чаще всего речь идет, конечно, о переводах именно его произведений. Бальмонт переводил его лирику, исторические поэмы, а также написал очерк «Кроткий и смелый. Ян Рокита», опубликованный в русском эмигрантском издании «Россия и славянство» в 1929 году.

Вторым чешским поэтом, которым интересовался Бальмонт, был Антонин Сова. В газете «Последние новости» русский поэт поместил перевод стихотворения Совы «Каждому вёсны светят» и написал очерк о его творчестве под названием «Поэт музыки и чувства». Еще одним очерком Бальмонт отметил чешского поэта Рудольфа Медека, а в 1931 году создал целую антологию чешской поэзии на русском языке под названием «Душа Чехии. Чешские поэты в очерках и переводах». 28 февраля 1931 года пражская газета «Народни освета» оповестила читателей о выходе в свет этой книги и перечислила названия ее глав. О дальнейшей судьбе этого труда Бальмонта у нас сведений нет.

Интерес Бальмонта к чешской литературе, естественно, вызывал в нем желание побывать в Праге, но на поездку не было средств. Все же в 1927 году она состоялась, о чем свидетельствуют публикуемые здесь письма поэта к Г. Елинеку, хранящиеся в Литературном архиве Памятника национальной письменности (ЛАПНП) ⁵. Пребывание в Праге еще больше сблизило Бальмонта с чешскими литераторами, и он с новой энергией продолжал работать над переводами произведений чешских писателей. Труды Бальмонта о чешской литературе и его переводы чешской поэзии были высоко оценены в Чехословакии. 21 января 1930 года он был избран иностранным членом Чешской Академии наук и искусств.

В настоящей подборке публикуются также два письма Бальмонта к В. А Францеву (1867 – 1942)- крупному русскому ученому-слависту, который до первой мировой войны был профессором Варшавского университета по кафедре славянской филологии. В 1914 году Варшавский университет эвакуировался в Ростов-на-Дону, но в обстановке гражданской войны научная и педагогическая деятельность представлялась Францеву невозможной, и в 1922 году он уехал в Прагу. Являясь специалистом по проблемам чешского национального возрождения и чешско-русских культурных связей, великолепно владея чешским языком, Францев имел давние контакты с чешскими учеными и литературными кругами, часто подолгу живал в Праге, занимаясь научными разысканиями. Поэтому, прибыв в Чехословакию, он сразу получил место профессора Пражского университета – подобный успех стал уделом лишь единичных русских профессоров-эмигрантов. Вместе с тем Францев принимал активное участие в работе русских научных эмигрантских организаций, а некоторые из них и возглавлял. Пользуясь своим прочным материальным и общественным положением, ученый оказывал разнообразную помощь русской эмиграции. Поэтому и Бальмонт, не будучи лично знаком с Францевым, обратился к нему за консультацией и с просьбой о содействии в деле публикации некоторых своих произведений. Два публикуемых письма Бальмонта Францеву хранятся также в ЛАПНП⁶.

Таким образом, интерес Бальмонта к чешской литературе был достаточно широким и разносторонним. Публикуемые письма свидетельствуют о том, что поэт в эмиграции продолжал интенсивно работать, издавая как собственные произведения, так и переводы, для выполнения которых он изучил новые для него языки, в частности чешский.

Письма К. Бальмонта публикуются с ксерокопий, любезно предоставленных мне сотрудниками чешских архивов, за что выражаю им сердечную благодарность.

Все материалы представлены в настоящей публикации по современной орфографии. Другие особенности писем сохранены. В их числе необычное употребление прописных букв и знаков препинания.

К. БАЛЬМОНТ – Я. РОКИТЕ

1

Париж, 1926, 1 июня

Дорогой Поэт,

Я лишь позавчера получил три Ваши прелестные книги стихов, и благодарю Вас как за них, так и за надписи на них. Я напишу Вам о них подробно, когда, не торопясь, прочту их целиком и перечту. А пока мне хочется сказать Вам, что вчера, все последнее утро мая я читал Ваши стихи, и две песни, тонкие, как радуги паутинок и как шелест травы на холме, совсем меня пленили, и я их перевел как умел: «Sen» и «Odpusteni» ⁷. Вот они обе в русском лике.

Жаль, что я потерял «Vam ruku stisknu jen» ⁸, – но по-Русски это не так целомудренно-нежно, как по-Чешски, если передать дословно.

Благодарю и за журнал⁹. Как было бы хорошо, если бы в нем кто-нибудь поместил страницу о моей книге «Мое – Ей: Россия» ¹⁰.

До скорых новых строк.

Мы живем здесь трудной жизнью. Одно есть утешение, это что «Sestra Bolest povznasi me k nebi» ¹¹.

Преданный Вам

К. Бальмонт.

2

Lacanau – Ocean,

Gironde,

Villa Midzou

1926, 7 августа

Искренно чтимый и дорогой Поэт,

Лишь неделя, как я вырвался, наконец, из душного, шумного Парижа, и живу так, как хочет мое сердце. Вокруг лесного местечка, где я поселился, день и ночь шумит Океан, шумит – и не нарушая тишины. Я слышу пение петухов, чириканье пташек, около меня сосновая рощица, и в ней поселился лесной жаворонок. Он звенит иногда, и я считаю, что это сама Судьба послала его мне. Он – genius loci¹². Моя душа поет.

Я перечел сейчас Ваше ласковое письмо от 19-го июня. У меня нет, к сожалению, никакой Антологии Чешской поэзии, кроме маленькой книжки Сэльвера «Modern Czech Poetry» ¹³ (Чешские и Английские тексты). Мне очень хочется иметь книги тех поэтов, о которых Вы пишете, а также меня очень интересуют Маха, Сова, Безруч, Theer, Toman¹⁴. Если бы Вы могли похлопотать, чтобы я получил несколько книг этих поэтов и названных Вами, я был бы глубоко благодарен Вам. Я мечтаю о радости переводить еще Врхлицкого (еще недостаточно оцененный гений) и многих-многих чешских поэтов. Я уже перевел несколько вещей Бжезины¹⁵, Совы, Безруча, Тэера. Я читаю каждый день по-Чешски. Сейчас я наслаждаюсь Вашей прелестной, как лесная тишь и водный цветок, «Lesnf Pohadka» ¹⁶. Люблю в Вас эту любовь к тишине, которая близка мне. Всего лучшего Вам. Вы мне дороги.

Ваш К. Бальмонт.

P. S. Не откажите передать письмо г. Пелишеку## И. Пелишек (J. Pelisek) – сотрудник журнала «Словански пржеглед», переводчик прозы и поэзии со славянских языков. Опубликовал в указанном журнале за 1925 год в чешском переводе стихи Бальмонта из сб. «Мое – Ей.

1. Содержание писем К. Бальмонта А. Элиасбергу разобрано в статье: Л. П. Лаптева, Неизвестные письма Константина Бальмонта в архивах Чехословакии. – «Русская литература», 1990, N 3.[↩]
2. Ustfedni Archiv Ceskoslovenske Akademie ved (fond – Rokita, korespondence).[↩]
3. «Slovansky Prehled» выходит до настоящего времени, но с 1989 года его направление изменилось, теперь в нем обсуждаются проблемы Центральной и Восточной Европы вообще, а не только славянских стран.[↩]
4. Я. Врхлицкий (J. Vrchlicky; 1853 – 1912) – литературный псевдоним Эмиля Фрида.[↩]
5. LAPNP, Pozustalost H. Jeh’nka, Korespondence.[↩]
6. LAPNP, Pozustalost V. A. Franceva, Korespondence.[↩]
7. Последнюю публикацию русского текста стихотворений «Сон» и «Отпущение» см. в статье: Л. П. Лаптева, Неизвестные письма Константина Бальмонта в архивах Чехословакии». – «Русская литература», 1990, N 3, с. 174.[↩]
8. «Лишь руку Вам пожму».[↩]
9. Очевидно, один из номеров журнала «Slovansky Prehled».[↩]
10. Сборник стихов К. Бальмонта, помеченный 1923 годом (издан в Париже в 1924 году).[↩]
11. »Сестра Боль вознесет меня к небу». [↩]
12. Добрый дух этих мест (лат.).[↩]
13. О П. Сэльвере К. Бальмонт упоминает также в своем очерке «Праздник сердца (Ярослав Врхлицкий)». – См.: К. Бальмонт, Избранное, М., 1983, с. 604. Бальмонт указывает, что «знаком с ним заочно» и что этот литератор перевел «превосходно» на английский язык несколько стихов как Бальмонта, так и других русских поэтов.[↩]
14. К. Маха (K. H. Macha; 1810 – 1836) – революционный романтик, классик чешской поэзии; А Сова (A. Sova; 1864 – 1928)- чешский поэт-лирик; П. Безруч (P. Bezruc – псевдоним В. Влашека; 1867 – 1958) – поэт, выразитель чаяний народа Чешской Силезии; О. Тэр (O. Theer – в русской транскрипции: Тэер, Теер; 1880 – 1917) – чешский поэт, театральный и литературный критик; К. Томан (K. Toman- псевдоним А. Бернашека; 1877 – 1946) – чешский поэт-лирик.[↩]
15. О. Бжезина (O. Brezina; 1868 – 1929)- чешский поэт-символист.[↩]
16. Речь идет о книге стихов Я. Рокиты «Лесная сказка», опубликованной впервые в 1911 году.[↩]