Диккенсовский код «фандоринского проекта»

Шум, произведенный «фандоринской серией» Б. Акунина, сегодня несколько поутих. Остались в прошлом радио- и телеинтервью, газетно-журнальные рецензии, оживленные дискуссии в Интернете. Возможно, как раз теперь и настала пора поразмышлять о причинах столь очевидного успеха.

Б. Акунин (Г. Ш. Чхартишвили) назвал свой детектив «литературным проектом», пояснив при этом: «Я придумал многокомпонентный, замысловатый чертеж. Поэтому – проект <…> Чем, собственно, литература отличается от литературного проекта? По-моему, тем, что корни литературы – в сердце, а корни литературного проекта – в голове» ¹.

«Проект», таким образом, результат применения определенной технологии или суммы технологий. У него есть конкретная, заранее заданная цель. Есть отчетливо осознаваемые автором принципы достижения цели. Одним из таких принципов является интертекстуальность акунинского детектива. Она-то прежде всего и является привлекательной для образованного читателя.

Это обстоятельство уже не раз отмечено критикой. «Романы о Фандорине представляют собой фактически сплошной центон из мотивов, сцен, реплик, характеров классической русской (и не только!) литературы» ². Далее Лев Данилкин – автор только что процитированной статьи – «наиважнейшим источником» фандоринской серии называет Достоевского.

В обширном списке литературных источников знаменитого «проекта», как правило, значатся Конан-Дойл, Честертон и Агата Кристи. Некоторые добавляют к этому ряду Стивенсона. Потому что без Конан-Дойла и Честертона не было бы в романах Акунина детективной интриги, без Стивенсона – поисков кладов и «клуба самоубийц», а без Агаты Кристи – самого принципа размещения всех этих атрибутов приключенческой беллетристики в обжитом и милом сердцу солидного читателя пространстве литературной классики. По этому поводу Е. Дьякова заметила: «Как говорил один из персонажей Агаты Кристи, продюсер Яша: самое трудное и самое интересное в шоу-бизнесе – ввести в моду то, что сам по-настоящему любишь<…> Опыту этой дамы можно верить: в «старой доброй Англии» ее романов, в толпе ее персонажей диккенсовский мир претерпел девальвацию, но зато остался в обороте. (Для чего в пасторских садах, усадебных библиотеках, лондонских пабах пришлось, завлекая умы, фигурно разложить пару сотен трупов)» ³.

Но почему из множества литературных аллюзий и ассоциаций Акунин так часто выбирает именно английские? Ответ, кажется, лежит на поверхности. Сам Чхартишвили заметил в одном из интервью: «Я знаю, кого бы я хотел считать своими предшественниками, но не уверен, что они согласились бы признать меня своим последователем. В детективной литературе – это Конан- Дойль и Стивенсон…» ⁴. Кроме того, в бытность свою заместителем главного редактора журнала «Иностранная литература» создатель Фандорина наряду с японскими и американскими переводил и публиковал английских авторов.

Все так. Но эти причины не кажутся вполне достаточными. Ведь литературные пристрастия и профессиональные интересы Г. Ш. Чхартишвили никогда не ограничивались Англией. Например, молодой культуролог из Уральского государственного университета Григорий Циплаков смог обнаружить в «фандоринской серии» корни древнекитайской философии (в ноябре 2001 года в «Новом мире» опубликована версия Г. Циплакова о даосизме Эраста Фандорина) ## Циплаков Г. Зло, возникающее в дороге, и дао Эраста // Новый мир. 2001. N 11.

1. Акунин Б. Любовник Смерти. М., 2001. С. 4.[↩]
2. Данилкин Л. Убит по собственному желанию // Акунин Б. Особые поручения. М., 2000. С. 314.[↩]
3. Дьякова Е. Борис Акунин как успешная отрасль российской промышленности // Новая газета. 2001. 2 июля.[↩]
4. Буйда Ю. Пришествие Фандорина // Деловой вторник. 2001. N 13. С. 4.[↩]