Д. Мирский. Несобранные статьи по русской литературе

D. S. Mirsky, Uncollected Writings on Russian Literature. Edited with an Introduction and Bibliography by G. S. Smith, Berkeley, 1989, 406 p.

Д. П. Святополк-Мирский (1890 – 1939) известен в разных лицах: как автор лучших на английском языке книг по истории русской литературы, которые и в наши дни служат основным ориентиром для изучающих русскую литературу; он же – видный литературный деятель русской эмиграции и идеолог Евразийского движения; а после возвращения на родину – известный советский литературовед. Литературно-критическое наследие Д. С. Мирского (его псевдоним) не остается без внимания ни в России¹, ни на его второй родине – в Англии, где прошли наиболее продуктивные годы его творческой жизни. Интерес к идейной эволюции русского критика в Англии не удивителен, так как и в наши дни внимание англичан к марксизму не ослабевает, а проблемы социализма являются постоянной и острой темой дискуссий, особенно в связи с политическими переменами в нашей стране.

Сборник статей Д. Мирского, подготовленный Джеральдом С. Смитом, профессором Тэйлорианского института Оксфордского университета, освещает наименее изученную сторону творчества критика: в нем собраны работы эмигрантского периода о русской и советской литературе, которые нигде не перепечатывались и по существу оставались погребенными в труднодоступных периодических изданиях.

В отличие от трудов по русской литературе, ставших за рубежом классическими, журнальные публикации Д. Мирского носят полемический, часто намеренно эпатирующий характер. Но именно здесь натура Мирского как критика и как человека просматривается наиболее ярко: виден процесс движения, иногда – метания мысли, который впоследствии привел идеалиста к материалистическим взглядам, белоэмигранта – к коммунистическим убеждениям. Собрав статьи, написанные для разных журналов и в разное время (с 1920 по 1935 год), нередко противоречащие друг другу, составитель сборника как бы сталкивает Мирского с самим собой, показывая его отнюдь не прямую эволюцию.

Необычные даже для того бурного времени радикальные перемены в мировоззрении и политической ориентации Д. Мирского неизбежно вызывают интерес к его личности и судьбе. Но для освещения этой темы, как подчеркивает Д. Смит, по-прежнему не хватает биографических сведений: Мирский ничего не писал о себе для печати (за исключением очерка «История одного освобождения», 1931, включенного в настоящее издание); его переписка, которая многое могла бы прояснить, пока не может быть опубликована. Зная цену деталям, Смит включает в этот биографический очерк новые подробности, связанные с эмигрантским периодом жизни Мирского.

Уникальностью своей человеческой и творческой судьбы Д. Мирский обязан и эпохе, и своеобразию таланта, и особенностям характера. Войти в английскую культуру и стать ее влиятельным деятелем ему позволило то, что, подобно своему соотечественнику В. Набокову, он мастерски владел английским языком и был великолепным стилистом.

Как и В. Набоков, Д. Мирский принадлежал по своему происхождению к высшим слоям аристократии. Потомок древнего княжеского рода, он родился в семье высокопоставленного царского сановника П. Д. Святополк-Мирского, который в 1904 – 1905 годах был назначен министром внутренних дел, но недолго занимал этот пост, будучи сторонником реформ.

Д. Мирский получил прекрасное домашнее образование и разностороннее университетское, пополненное поездками в Европу. В студенческие годы Мирский изучал восточные языки и литературу, античную литературу, работал в Пушкинском семинаре С. А. Венгерова. В 1911 году он опубликовал свой первый и последний сборник стихов, по общему мнению, подражательных. Перед революцией Д. Мирский служил в царской армии, принял февральскую революцию.

Оказавшись в эмиграции с деникинской армией, после временного пребывания в Афинах Д. Мирский предпринял усилия, чтобы переехать в Лондон. Он направил в один из литературных журналов свои очерки о русской литературе (составившие в книге Д. Смита подборку «Пять русских писем»). В Англии среди авторитетных в литературных кругах людей у него были друзья – Морис Беринг и Бернард Пэре, знавшие его с детства, бывавшие в доме его отца в Петербурге. Б. Пэре, эксперт по России, основавший в Ливерпульском университете Школу русских исследований (1907), а позднее в Лондонском университете – Школу славянских исследований, сыграл особую роль в судьбе Мирского. Благодаря ему Мирский получил место профессора русской литературы в Университете Лондона в 1922 году и в течение последующих десяти лет преподавал и постоянно печатался в издаваемых также Пэрсом журналах «Русское обозрение»и «Славянское обозрение». Магистерская диссертация Мирского была посвящена Пушкину, и на ее основе позднее была создана книга на английском языке, выпущенная в Лондоне в 1926 году.

Период с 1922 до конца 1925 года в жизни Д. Мирского, по словам Д. Смита, отмечен «состоянием идеологического равновесия», оказавшимся наиболее плодотворным для творчества, за это время были созданы два труда по истории русской литературы, публикация которых в 1926 и 1927 годах принесла Мирскому репутацию ведущего историка русской литературы в Европе². Не будет преувеличением сказать, что эти книги открыли для западного читателя русскую литературу. Написанные на прекрасном английском языке³, они непостижимым образом сочетают широту охвата материала (от древности до ближайшей автору современности) с глубиной понимания литературных явлений. Об уникальности истории русской литературы Д. Мирского писал известный английский литературовед и знаток русской литературы Д. Дэйви, считавший, что эти исследования представляют собой идеальный образец для написания истории национальной литературы. Как заметил Дэйви, подобных книг нет на английском языке. По всей видимости, книгам Мирского нет аналогий и на русском. На Западе они постоянно переиздаются, в том числе в виде популярного карманного издания. В 60 – 70-е годы книги Мирского были переведены на немецкий, французский и итальянский языки, что значительно расширило круг их читателей. Скоро, может быть, настанет очередь и русских читателей.

Книги и статьи Д. Мирского формировали представление не только читателей, но и писателей Запада о русской литературе, они оказали влияние на творчество таких значительных авторов, как В. Вулф, Э. Хемингуэй. С работами Мирского был знаком Д. Г. Лоуренс, одна из рецензий которого является как бы ответом на предисловие Мирского к переводу сочинений В. Розанова на английский язык.

В своих журнальных статьях Д. Мирский, в отличие от других русских критиков в зарубежье, основное внимание уделял явлениям советской, а не эмигрантской литературы. Признание факта существования советской культуры сближало его с евразийцами. В сотрудничестве с ними Мирский выпускал один из лучших толстых журналов эмиграции «Версты». Его соредакторами были евразийцы П. П. Сувчинский и С. Эфрон, в журнале публиковались М. Цветаева, А. Ремизов, Л. Шестов, а также некоторые советские авторы, в их числе Б. Пастернак. Значительная часть литературно-критических материалов в этом журнале написана самим Мирским.

Д. Мирский разрабатывал идейные основы Евразийского движения и писал о нем глубокие статьи не только в эмигрантских, но и в английских журналах «Russian Life», «The Times Literary Supplement», «The Slavonic Review», знакомя англичан с развитием русской философско-политической мысли. Однако довольно скоро относительного политического радикализма евразийцев; ему показалось недостаточно, и он отошел от этого движения. Это была первая, по мнению Д. Смита, значительная веха на пути его идейного перерождения. Следующими стали: поездка в Америку, убедившая Д. Мирского в обреченности капитализма; затем – работа над книгой о Ленине по заказу Британской коммунистической партии, значительно изменившая его мировоззрение; и наконец, за новыми идеями последовали решительные действия – в 1931 году Мирский вступил в Британскую компартию и начал принимать участие в пропагандистских митингах.

Открытая политическая деятельность Д. Мирского привела к осложнению отношений с Б. Пэрсом, а затем и к разрыву с ним, что означало для Мирского прекращение его профессорства в университете. Вскоре стало известно о решении Мирского уехать в Советскую Россию. К этому шагу он начал готовиться еще в начале 1928 года, после того как посетил Горького в Сорренто. Горький оказал ему поддержку, и – хотя не сразу – разрешение было получено. В сентябре 1932 года Мирский покинул Англию.

На родину он вернулся в самый сложный идеологический период. Активно включившись в литературную жизнь, вступив в Союз писателей, он неизбежно стал участником дискуссий, носивших острый и далеко не чисто литературный характер.

Д. Мирский, видимо живший представлениями начала 20-х годов, не почувствовал изменения идейной ситуации, он по-прежнему верил в плюрализм мнений и в открытый характер идейной борьбы, словно не сознавая уязвимости своего положения бывшего «классового врага»и белоэмигранта. Как и прежде в Англии, Мирский подвергал критике своих собратьев по перу – теперь уже советских критиков и литературоведов. Как и там, это не упрочивало его положения в литературных кругах. В 1933 году начались его конфликты с литературными авторитетами. С этого времени выступления Мирского в научной печати публикуются в сопровождении критических разборов. С критикой его интерпретации русской литературы XVIII века выступают в «Литературном наследстве»И. Сергиевский и В. Десницкий. Работа Мирского о Пушкине печатается одновременно с полемически заостренной против нее статьей того же И. Сергиевского. Позже публикуется статья В. Гиппиуса с критикой взглядов Мирского на Пушкина, а выступление Мирского прилагается как ответ на критику.

Огонь критики в «Литературной газете»вызвала отрицательная рецензия Д.

1. Д. С. Мирский, Литературно-критические статьи. Предисл. М. Я. Полякова, М., 1978;Д. Мирский, Статьи о литературе. Вступ. статья Н. Анастасьева, М., 1987.[↩]
2. D. S. Mirsky, Contemporary Russian Literature, 1881 – 1925, London – New York, 1926;D. S. Mirsky, A History of Russian Literature from the Earliest Times to the Death of Dostoyevsky (1881), London – New York, 1927.[↩]
3. Эд.Уилсон, американский журналист, читавший русских писателей в переводах, отметил, что книги Д. Мирского, в отличие от переводных, убедили его в том, что русский автор может обладать отличным стилем («Encounter», 1955, v. 5 (N 11 p. 10).[↩]