№6, 1977/Обзоры и рецензии

Богатство современного романа

В. Оскоцкий, Богатство романа. Многообразие и единство. Проблемы. Наблюдения. Полемика, «Советский писатель», М. 1976, 368 стр.

Название первой главы книги В. Оскоцкого невольно настораживает. Сколько же можно спорить на тему «быть или не быть» роману вообще, советскому многонациональному роману в частности? Ведь каждому непредубежденному читателю ясно: он есть, этот роман, вопреки мрачным прогнозам «новейших» его ниспровергателей, год от году он набирает силы, составляя предмет нашей гордости и по праву занимая особое место в современной мировой литературе!

Но читаешь страницу за страницей, главу за главой и все больше убеждаешься: речь идет не просто об утверждении – «быть». Перед нами раскрывается реальное бытие многонациональной социалистической романистики, ее неоспоримые достижения, перспективы преемственно-поступательного обновления. Книга В. Оскоцкого «Богатство романа. Многообразие и единство» всем своим материалом, наблюдениями, проблематикой и полемическим пафосом обращена к современности. И в этой активной целеустремленности, которая сочетается с тщательной аргументированностью, – главная ценность исследования.

Автор сознательно ограничил круг своих научных интересов жанрово-стилевым своеобразием современной советской романистики, ее новейшим опытом, достижениями и насущными задачами.

Отказавшись от претензий на всеохватность, чаще всего приводящих к поверхностному обозрению, а не углубленному анализу, В, Оскоцкий предпочел сосредоточиться на таких сторонах жанрово-стилевой специфики романа, которые имеют принципиальный историко-теоретический характер и позволяют выявить тенденции общесоветского литературного развития, характеризующегося дальнейшим сближением социалистических наций и их культур.

Многонациональное богатство советского романа автор книги связывает с историческими судьбами реализма, направляющего литературный процесс в сторону утверждения больших эпических форм. В центр внимания он выдвинул сложные аспекты диалектического взаимодействия национального многообразия и интернационального единства советской литературы. Под этим основным углом зрения в книге рассматриваются романы и повести писателей Белоруссии (И. Мележ, Я. Брыль), Украины (О. Гончар, М, Стельмах), Молдавии (И. Друцэ), Казахстана (А. Нурпеисов), Литвы (Й. Авижюс, М. Слуцкие) и других советских республик.

Всматриваясь с общей «всесоюзной вышки» в многонациональное художественное движение последних десяти – пятнадцати лет и отмечая интенсивное развитие романных жанров, автор видит в этой «ведущей закономерности» свидетельство роста социально-аналитических возможностей литератур народов СССР. Углубление эпического начала и историзма художественного мышления – этим объясняет В. Оскоцкий идейно-тематическое и жанрово-стилевое обогащение современной романистики, свободное использование ею многообразных способов художественного исследования народной жизни. Рождение новых, активное обогащение старых повествовательных традиций в литературах народов СССР – закономерный результат творческого использования широких возможностей социалистического реализма.

Неисчерпаемость этого художественного метода, «его открытость», пишет В. Оскоцкий, «опираются в жанре романа на щедрое многоцветье национальных красок и форм, на богатство традиций и стилей». Роман с широтой его проблематики становится наиболее полным выражением реалистической зрелости литературы, «последовательно воплощает ее национально-самобытные черты, обогащающие неповторимостью своих красок общую культурную сокровищницу советских народов» (стр. 12).

В. Оскоцкий не просто убеждает нас логикой научных аргументов, но вовлекает в самый ход своих рассуждений, заражает своей эмоциональностью, приобщает к эстетическому переживанию, когда речь идет о творчестве его любимых писателей, или втягивает в полемику, в спор. И это не только не умаляет объективности и глубины суждений автора, но придает книге широту и живость. Ярко написаны, например, разборы романов и повестей Ч. Айтматова, М. Стельмаха, И. Друцэ, Ю. Балтушиса, Ю. Паукштялиса и ряда других талантливых писателей; это увлекательное и увлеченное исследование своеобразного мироощущения и творчества каждого художника, его связей с исторической действительностью, ее проблемами и коллизиями, самобытно преломляющимися в проблематике и стиле художественных произведений.

Значение связей национально-самобытного образного мышления художника с взрастившей его народной почвой автор рассматривает на фактах творческого опыта Р. Гамзатова, Э. Межелайтиса, М. Стельмаха, О. Гончара, Изучение этих тонких, сложно-опосредованных сопряжений, естественно, побуждает критика обратиться к важным проблемам субъективного начала в творчестве, к специфической природе лирической прозы. «Выступая более обнаженно, чем в эпической прозе, личностное начало творчества в лирической поэзии, – пишет В. Оскоцкий со ссылками на Белинского, – более четко проявляет и те многоразличные звенья, которые связуют художественный образ с «образами существующего» – мысль, рожденную переживанием поэта, с вызвавшими это переживание – «состояние души» – фактами действительности. Но даже и не столь четко проявленная, порой трудно прослеживаемая и даже, казалось бы, вообще неуловимая, эта связь всегда остается необходимым условием творчества» (стр. 132).

Всегда необходимым, но не всегда успешно достигаемым. «Стилевые издержки», свойственные, например, современной лирической прозе, нередко влекут за собой и более серьезные художественные просчеты. На них критик обращает внимание, рассматривая автобиографические повести М, Стельмаха «Гуси-лебеди летят…» и «Щедрый вечер». Установка писателя на возвышенную поэтичность повествования, романтическую приподнятость живописания украинской деревни первых послевоенных лет, замечает В. Оскоцкий, «становится порой столь самоцельной, что ведет не только к внешним стилистическим излишествам в оформлении образа, но и к существенным потерям в его жизненном содержании, которое, теряя свою историческую конкретность и социальную остроту, оказывается зачастую беднее, чем оно было в действительности и могло быть под пером признанного романиста» (стр. 133).

Наблюдение существенное, затрагивающее весьма актуальную и для современной литературы, и для ее критического осмысления тему единства социально-аналитического и эстетического аспектов художественного творчества. В. Оскоцкий обращается к этой проблематике, оценивая не только произведения своего любимого писателя, но и их трактовку литературной критикой.

Полемичность – вообще характерная и очень привлекательная особенность рецензируемой книги, повышающая ее аналитический и критический «тонус», вносящая определенность в постановку острых вопросов теории и художественной практики, освобождающая изложение от «обтекаемых» или уклончивых формулировок. Спор, как правило, касается вопросов, имеющих принципиальное значение. Такой характер имеет, на мой взгляд, и полемика автора с Л. Арутюновым по поводу трактовки понятий «национальная жизнь», «национальная специфика литературы», «национальный характер» в искусстве и действительности.

В главе «Критика методологии и методология критики» В. Оскоцкий обращает внимание на «тревожные тенденции столь отвлеченного истолкования понятия «национальная жизнь», что оно, лишаясь сколь – либо определенного социально-исторического содержания, и эстетическую категорию национального своеобразия превращает в некую абстрактную всеобщность, не знающую границ» (стр. 16). Эта тенденция проявляется, по мнению В. Оскоцкого, и в работах Л. Арутюнова, порой как бы выносящего за скобки своих исследований «рассмотрение проблем национального как жизненной практики» (стр. 17), замыкающего идеи и образы художественного произведения в границах литературного ряда. Об Андрее Соколове, герое шолоховской «Судьбы человека», Л. Арутюнов пишет, например: «…Слишком тяжкое бремя рока, павшее на его долю и которое он сам берет на свои плечи, позволяет, как бы минуя реальность, апеллировать к общеморальной проблематике непосредственно», – а Василя Быкова рассматривает как художника «скорее символико-аллегорического плана, чем реалистического…». Полемизируя с этими утверждениями, В Оскоцкий отмечает, что, «отвлекаясь от жизненной основы художественного образа, исследователь вольно или невольно превращает его в логическую абстракцию, обезличенный «знак»…» (стр. 17 – 18).

Эта тенденция к абстрактному логизированию, говорит автор книги, тем более досадна, что в работах Л. Арутюнова содержится немало верных, научно обоснованных и плодотворных соображений о диалектике национального и интернационального, о том, что национальное «кроется» более всего в идейно-содержательной сфере художественного целого, в связях художника с миром. Однако эти соображения часто теряются в искусственных сопоставлениях, абстрактно-логических схемах. Отделить разумное и полезное от надуманного не всегда просто. Терпеливый и вдумчивый анализ, проделанный В. Оскоцким, пойдет на пользу нашей науке.

Не меньший интерес и ценность, на мой взгляд, представляют и те разделы книги, в которых рассматриваются общетеоретические основы метода социалистического реализма. В. Оскоцкий разделяет взгляды советских ученых на метод социалистической литературы как на «принципиально новое эстетическое образование, отнюдь не замкнутое в рамках одного или даже нескольких способов изображения, а представляющее собой исторически открытую систему форм художественной правдивости» 1. Открытую в том смысле, считал Б. Сучков, что возникающее на основе нашего художественного метода искусство «необычайно чувствительно к историческим переменам, идущим в мире, к новым проблемам и конфликтам, новым характерам и новым ситуациям, порождаемым самим ходом социалистического строительства и духовно-нравственной, морально-политической атмосферой нашего общества» 2.

Исходя из такого рода концептуальных утверждений, В. Оскоцкий последовательно и настойчиво отклоняет прямые или косвенные намерения некоторых наших авторов «прибавить» к социалистическому реализму какой-то другой метод, «социалистический романтизм» например. «Все возвышенное, патетическое, героическое, – говорил Б. Сучков на V съезде писателей, критикуя теоретическую несостоятельность предлагаемых «дополнений» к нашему методу искусства, – согласно этой схеме, отходит к романтизму, а проза жизни – удел реализма. Эта концепция покушается на то, что является выдающимся завоеванием нашей художественной практики и теории, – на идею методологического единства советской литературы» (стр. 313).

Конкретному анализу и критике подобных концепций В. Оскоцкий уделяет серьезное внимание, обоснованно, с фактами в руках, полемизируя с А. Овчаренко, в свое время упорно отстаивавшим понятие «социалистического романтизма».

Такое «возвращение» к «старым» спорам проясняет современную теоретическую мысль, поднимает ее на новый, более высокий уровень. Сказанное относится не только к дискуссиям о социалистическом реализме или к издержкам сопоставительно-типологического анализа литературного процесса, но и к недавно отшумевшим спорам о романе «внутреннего монолога» или о так называемой «деревенской прозе». Рассуждения В. Оскоцкого на эти темы позволяют уточнить содержание ряда эстетических понятий, которыми оперирует современное литературоведение. Характерно, что, полемизируя с оппонентами, В. Оскоцкий сохраняет необходимую для ученого способность критически относиться и к собственным работам. Так, в разделе, где идет речь о специфике понятия национального в литературе, автор, выдвигая содержательные концепции и определения, критически пересматривает собственные взгляды на категорию «национальный характер», в свое время высказанные им в печати.

Сказанное здесь о рецензируемой книге, разумеется, не охватывает всего ее содержания, но, думается, позволяет оценить ее как труд своевременный и полезный.

Естественно, в книге можно встретить и положения, недостаточно развитые автором или вызывающие на спор. Так, мне кажется, разговор об «издержках» лирико-романтической прозы, хорошо начатый автором в связи с анализом творчества М. Стельмаха, к сожалению, не получил развития. Между тем явления подобного типа имеют место и в других литературах народов СССР и потому особенно нуждаются в основательном анализе.

Не могу согласиться с некоторыми утверждениями В. Оскоцкого, касающимися современной военной прозы. Сам по себе этот раздел богат материалом, в ряде случаев глубоко проанализированным. Именно поэтому возникает потребность кое о чем поспорить с автором. У меня, например, вызывает сомнение, насколько правомерен и обоснован критический пафос автора в оценке романа Ю. Бондарева «Берег», в частности, его упрек в «карамельном» привкусе. Реман этот сложен, не совсем обычен. И жаль, что В. Оскоцкий отдает известную дань тенденциям к упрощению, желая внести «недостающую ясность» в жизненную ситуацию и в художественную конкретность этого романа, «прокорректировать» отвлеченной логической схемой реальную противоречивость и далеко не всегда «логичное» – как оно часто и бывает в жизни – развертывание ситуаций произведения.

Может быть, как раз в непредвиденности, в не запланированности ситуаций, человеческих характеров и отношений и заключена та большая правда действительности, которая на каждом шагу задавая» людям трудные вопросы, оставляя их без ответа?

Критик вправе судить по-своему, и я не собираюсь навязывать ему свою точку зрения, но некоторые претензии автора книги к роману «Берег» напоминают мне молоденького лейтенанта Алешина (из повести Ю. Бондарева «Последние залпы»), в конце войны прибывшего на фронт. Глядя на него, капитан Новиков вспоминает самого себя в начале войны, когда люди требовали и искали на фронте добро в «чистом виде». А такого добра тогда, да и потом, не было и быть не могло. Высокое и доброе, чистое и человечное вырастало на почве, пропитанной кровью, рождалось на развалинах разрушенного и ожидающего возрождения мира. Та же «ясность», которой добиваются многие критики от Бондарева, желая видеть Эмму этакой бело-розовой Гретхен (и хорошо бы не немкой), приносящей свою девичью чистоту в дар лейтенанту Никитину, который защитил ее и брата, заплаканных, перепуганных и грязных, – неизбежно внесла бы «аромат карамели», который так претит Бондареву.

Возросшая сложность современной военной прозы, ее нежелание упрощать и подслащивать трагическое военное прошлое, оставаться на уровне высокой правды, побуждает оспаривать иные критические суждения, придирки к частностям, а то и прямое непонимание характеров и ситуаций, разрабатываемых сегодня писателями-фронтовиками. Разговор о достижениях и потерях современной военной прозы (принимаю этот термин как условный, ибо он узок и не охватывает сущности произведений о неостывшей памяти войны) должен стать серьезным разговором о художественной и исторической правде, о поисках истины в человеке и человеком, что является важной целью искусства.

Что же сказать в заключение? Читатель получил интересную книгу, написанную о современной литературе с позиций современности – ее задач, потребностей, достигнутого художественного и идейного уровня и перспектив поступательного развития. Книга будит мысль, наводит на размышления и споры. Споры, надеюсь, плодотворные и творческие. В этом ее ценность и достоинство.

  1. Д. Ф. Марков, О теоретических основах поэтики социалистического реализма, «Вопросы философии», 1975, N 11, стр. 121.[]
  2. »Контекст – 74″, «Наука», М. 1975, стр. 42 – 43. []

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 1977

Цитировать

Горбунова, Е. Богатство современного романа / Е. Горбунова // Вопросы литературы. - 1977 - №6. - C. 268-273
Копировать