Библия короля Иакова: 1611-2011. Культурное и языковое наследи

Библия короля Иакова: 1611-2011. Культурное и языковое наследие / Oтв. ред. д-р филол. наук Е. Б. Яковенко. Москва: БукиВеди, 2013. 250 с.

Четырехсотлетие Библии короля Иакова по обе стороны Атлантики отмечали торжественными богослужениями, конференциями, открытыми лекциями, выставками ранних изданий. Первая в России научная конференция, посвященная Библии короля Иакова, состоялась в Институте языкознания РАН 18 октября 2011 года.

За время подготовки к печати сборника, содержащего материалы конференции, его состав был пополнен блестящими работами ученых России, Великобритании, США, Новой Зеландии, работающих в разных направлениях: текстологическом, герменевтическом, литературоведческом, лингвистическом, переводческом, стилистическом и др.

Книгу открывает написанное Е. Яковенко, организатором конференции, «Предисловие. Библия короля Иакова: 1611-2011. Историческая значимость и перспективы исследований».

Первый раздел — «Из истории изучения Библии короля Иакова в России» — представлен фрагментом о короле Иакове из книги «История Английско-Американской Библии» (СПб., 1890-1891) иеромонаха Киево-Печерской лавры Алексия (А. Виноградова), первого русского исследователя Библии короля Иакова. Текст приведен в дореволюционной орфографии, и старинный колорит вызывает теплые чувства, даже если здесь орфографию модернизировать: «Умилительную и удивления достойную картину представляли собой ученые труженики, вызываемые из разных частей страны для перевода Св. Библии. Подобно пчелам или муравьям слетаются и бредут они из мирных жилищ своей родины, и временно поселяясь в уголках старого университетского коллегиума, кропотливо и необыкновенно прилежно, с теплотой религиозной и ученой любви, занимаются каждый тихо своим делом, исполняя то, что приходилось на его долю (с. 39) <…> Все кишит жизнью без моря пустых фраз и мыльных пузырей, но каждое слово, суждение получает свою цену, смысл, становится именно делом…» (с. 40).

Далее в трех разделах рассмотрены исторические, переводческие и лингвистические аспекты Библии. Последний раздел — «Библия короля Иакова за 400 лет: результаты и перспективы» — перекликается с началом.

Собравшись в 2011 году, участники конференции отметили, что в 2009 году исполнилось 515 лет со дня рождения Уильяма Тиндейла (ок. 1494-1536) — религиозного реформатора, переводчика Библии, одного из создателей английского литературного языка. По различным оценкам, от 70 до 90 процентов текста Библии короля Иакова восходит к Тиндейлу. Д. Дэниэл, биограф Тиндейла, считает, что Новый Завет на 80-83 процента повторяет перевод Тиндейла, Ветхий — на 50 (см. с. 215).

Объем заимствования столь существенен, что, по современным понятиям, обвинения в плагиате не избежать, и к этой проблеме обратился М. Конурбаев (МГУ): «Библия короля Иакова: литературный плагиат, политический манифест или библиографическое открытие?».

С одной стороны, схожесть текстов видна невооруженным глазом. Изменения орфографии, пунктуации, лексики, синтаксиса Тиндейла в 1600-е годы вызывают ассоциации с рукой реставратора, оживляющего полотно великого мастера (с. 77). Что же мы празднуем, отмечая четырехсотлетие (1611-2011)? Не получается ли, что «реставраторы» присвоили славу Тиндейла? Или они освободили текст «еретика», отправленного на костер в 1536 году, от связи с именем создателя, чтобы донести его талантливое творение до всех?

Конурбаев акцентирует внимание на другой стороне — феномене перевоплощений (в данном случае — «второй жизни») литературного памятника. В то время как Тиндейл стремился к созданию текста, понятного каждому, так называемая Авторизованная версия «на излете» Возрождения выполняла совершенно иные задачи. В чем проницательность и мудрость создателей Библии короля Иакова, опиравшихся на текст почти вековой давности? Почему этот текст, звучащий архаично и величественно, проникал в сознание слушателя? Почему обороты речи закреплялись в памяти и постепенно смешивались с обычной речью? Библия короля Иакова рассмотрена как «уникальный случай значительного улучшения, которое обрело полноценную вторую жизнь» (с. 84).

О том, что Библия короля Иакова задумывалась не как принципиально новый перевод, а как пересмотр и улучшение уже существующих переводов, напоминает и Вивиен Уэстбрук (Vivienne Westbrook, National Taiwan University). Она устанавливает связь Библии короля Иакова с предыдущими переводами, обращая внимание на то, что самих переводчиков к этому времени не просто не было в живых — они были казнены за их деяния. Несмотря на то, что Тиндейл заблаговременно покинул Англию — для осуществления перевода бежал на континент, — в 1536 году его схватили в Антверпене и сожгли в Вилворде. В 1555-м среди сотен казненных при Марии Кровавой протестантов были сожжены Джон Роджерс («Томас Мэтью») и благословивший создание Библии Мэтью архиепископ Томас Кранмер.

В статье исследуется роль Ричарда Тавернера — обычно информация о нем скудна: непременно упоминание о том, что он, великолепный знаток греческого, преподавал в Кембридже в начале 1530-х, о его вкладе в создание библейского текста, ставшего основой для Библии короля Иакова, и об особом внимании к правильности передачи на английском греческого определенного артикля. Автор статьи показывает, как благодаря владению классическим греческим он редактировал Новый Завет Тиндейла/Роджерса, приближая язык к простому английскому. Тавернер любил греческие слова, но не злоупотреблял этой любовью и пользовался англо-саксонской лексикой там, где Тиндейл останавливался на латинских и греческих дериватах. Говоря об использовании латыни и греческого, Уэстбрук отмечает, что Тиндейл отдавал предпочтение латинским словам, Тавернер — греческим.

Уникальности перевода Библии в переводческом аспекте посвящена блестящая статья Дэвида Нортона (David Norton, Victoria University of Wellington). Он напоминает, что еще святой Иероним обращал внимание на то, что перевод Библии (в отличие от всего остального) должен быть буквальным: в Писании «даже порядок слов — тайна». Божественная истина, непостижимая человеку, может быть в малейшем нюансе (ср. Второзаконие 4:2: «Не прибавляйте к тому, что я заповедаю вам, и не убавляйте от того»). Доведение до крайности такого отношения может привести к отрицанию самой возможности перевода/переводимости. Но когда перевод необходим, буквальность перевода Священного Писания единственно желательна: чтобы через язык перевода можно было ощутить язык оригинала.

Нортон убедителен в демонстрации того, что перевод буквальный и литературный (literal — literary) — не взаимоисключение: замечательно сочетание буквального и великолепно звучащего по-английски перевода. Начиная с Тиндейла и до работавших над Библией короля Иакова, все доверяли оригиналу. Отсюда — тенденция к буквальности и в итоге — к литературным достоинствам переводов. Как же преимущественно буквальный перевод Библии короля Иакова стал литературным достижением?

Во второй половине XVIII века пришло ясное осознание того, что при выходе новых переводов Писания — как бы ни были они хороши и ожидаемы, — любовь к Библии короля Иакова оказывалась сильнее. Исконно поэтической формой прозы Библии короля Иакова прониклись, и, как показывает Нортон, если бы не буквальность перевода, оригинальная форма оказалась бы погребенной литературной модой времени перевода. Отдавая же предпочтение тому, как написан оригинал, а не тому, как писали на тот момент, переводчики определили новый лингвистический и литературный вкус.

Сопоставительному анализу Библии короля Иакова и Русскому Синодальному переводу посвящена статья Е. Верещагина (Институт русского языка РАН). Автор показывает, что между ними имеются как текстологические сходства, так и различия, и само заглавие статьи свидетельствует о соотношении: «Библия короля Иакова и Библия митрополита Филарета: сходства перевешивают различия». С внешней стороны, Библия на английском кажется «инославной»; так, она отличается от православной Библии по составу и порядку следования ветхозаветных книг, иногда — в нумерации глав и стихов.

Будучи выполненными с разных источников (Ветхий Завет Библии на английском переведен по масоретскому тексту Танаха на иврите, а не по греческому тексту Септуагинты, как принято у православных), эти переводы обнаруживают значительную близость, поскольку переводчики Библии короля Иакова нередко обращались (вопреки установленным правилам) не к Танаху, а к Септуагинте, являвшейся первоисточником церковнославянской Библии. Автор демонстрирует, как за два с лишним века до Филарета переводчики Библии короля Иакова имплицитно руководствовались практическими правилами, которые московский святитель изложил эксплицитно (с. 198). Близость английского и русского текстов позволяет использовать Библию короля Иакова в православных богослужениях на английском.

Джон Берджесс (John P. Burgess, Pittsburg Theological Seminary) обратился к проблеме влияния Библии короля Иакова на политический язык Авраама Линкольна. Линкольн знал Библию досконально — был буквально пропитан ею. Ему не нужно было обращаться к тексту, чтобы найти цитату, подходящую для того или иного случая, что скорее соответствует ситуации с сегодняшними политическими лидерами. Барак Обама, вступая в должность президента США, клялся в верности американской нации на той же Библии, на которой произносил слова присяги в 1860 году Линкольн. Какие изменения произошли в отношении к Библии короля Иакова с тех пор и какие факторы задействованы — об этом размышления представителя семинарии Питтсбурга. Сегодня формирование языка в большей мере определяет язык рекламы и массовых развлечений. Политик для установления контакта с аудиторией скорее упомянет рекламу или популярные телепрограммы, чем Писание. Библейское видение жизни как стояния перед Богом уступило место продвижению экономического развития как гуманистической ценности. И тем не менее язык Библии короля Иакова продолжает говорить с сердцами людей. Этот не самый точный и не самый современный перевод поистине любим.

Л. ЕГОРОВА

г. Вологда