Без заголовка

Катриона КЕЛЛИ

Послание профессора Юрия Дружникова в журнал «Вопросы литературы» висит в Интернете уже с конца июля (под классическим заголовком времен поздней холодной войны «Осторожно – халтурщица!»)¹. Я узнала об этом тексте вскоре после его появления, но не сочла нужным на него отвечать². Однако имприматур известного московского литературоведческого журнала может создать впечатление, что «в этом что-то есть», и я решила участвовать в дискуссии.

В тексте ЮД, к сожалению, неточно описаны содержание моей книги и источники, в ней используемые (о множестве того нового, что есть в книге, ЮД умалчивает), а кроме того, неправильно переведен ряд цитат. В нем не выдержан тон, обычный для научного журнала; текст полон угроз и утверждений личного характера, переходящих грань приличия (см. особенно намеки на злоупотребление грантами или на поддакивание «органам»). Короче – перед нами не научное изложение, а донос, а на публичный донос необходимо отвечать. Для того чтобы со всем этим разобраться, потребуется слишком много места, поэтому ограничусь наиболее существенным, начиная с вопроса о содержании.

ДВА ГЕРОЯ

ЮД не признает того, что цели и, следственно, структура моей книги иные, чем у него. Цель книги ЮД – показать, что весь культ ПМ строился на фальши и поощрялся властями, чтобы привить у советских детей «культуру доноса». Помимо разоблачения культа ЮД занят и тем, что выискивает материал о реальной жизни мальчика Павла Морозова, рожденного в деревне переселенцев из Белоруссии в конце 1910-х (скорее всего, в 1918 году) и зарезанного, вместе с девятилетним братом Федором, 3 сентября 1932 года. ЮД, выступающий как investigative journalist (журналист, ведущий расследования запретных тем), утверждает, что в жизни «Паша» был совсем не героем, а умственно неполноценным, нечистоплотным мальчиком из неблагополучной семьи. Помимо этого он расследует, кто в действительности мог быть убийцей двух мальчиков, показывая, что преступление и поиски убийц были с самого начала рассчитаны на то, чтобы найти виновников из местного населения. В качестве жертвы были выбраны члены семьи мальчиков – дед Сергей Морозов и бабушка Ксения Морозова, двоюродный брат Данила Морозов (18 лет) и дяди братьев Морозовых (зятья Сергея и Ксении) Арсений Кулуканов и Арсений Силин. ЮД приходит к заключению, что настоящий виновник убийств – сотрудник ОГПУ Спиридон Карташев, служивший в Тавдинском районе (где находилась Герасимовка) и участвовавший в следствии на начальных стадиях. Эта версия основана на интервью, взятом ЮД у Карташева, который хвастался тем, что заколол штыком множество людей, что доставляло ему удовольствие, и на пяти архивных документах, найденных ЮД в разных (в книге «Доносчик 001» точно не названных) архивах.

Поиски истины у ЮД исключительно искренни, и описание с первого взгляда выглядит убедительным. Однако с историографической точки зрения его анализ не бесспорен. Настораживает, например, то, что ЮД использует для своего рассказа о реальной жизни Морозовых не только те материалы, которые находятся за пределами официальной советской документалистики (прежде всего, интервью с жителями Герасимовки), но и официальные письменные источники, прямо связанные с развитием культа, – например, биографию ПМ, написанную журналистом из Свердловской области Павлом Соломенным, записи, сделанные Соломенным в Герасимовке осенью 1932 года, и репортажи местных газет. То есть официальный материал, с одной стороны, считается ненадежным в качестве источника для воссоздания реалий тех лет (ЮД остроумно показывает, как отдельные черты облика и личности ПМ все время менялись), ас другой стороны, когда это удобно самому ЮД, из того же материала черпаются те или иные подробности о реальной жизни³.

Моя работа, в отличие от книги ЮД, не биография Павлика Морозова. Меня интересует в первую очередь не жизнь ПМ, а типология житийных повествований о нем, его культ. Я начинаю с того, как было представлено читателям «Пионерской правды» 15 октября 1932 года убийство Морозовых. То есть с самого начала понятно, что сведения, связанные с убийством, подаются мною, так сказать, в кавычках. ЦА ФСБ Н-7825 анализируется мною главным образом (в гл. 3) не как источник реальной информации о ПМ, а как начальная стадия создания мифа о нем. Только в самом конце книги – в последней, восьмой главе – затронута тема подлинных фактов дела. Я считаю, что убийство Морозовых было, скорее всего, преступлением на бытовой почве, которое затем было раздуто властями в политических целях. Однако я излагаю эту версию весьма осторожно, так как строить гипотезы на основе явно искаженных фактов – занятие достаточно сомнительное. Такое отношение к делу Морозовых не постмодернистское жеманство, а единственный разумный способ работать с материалами, которые связаны с действительностью достаточно отдаленно и которые отличаются идеологическим догматизмом и политической предвзятостью.

В «Comrade Pavlik» дело Морозовых представлено как case study, позволяющее нам заглянуть в историю детства в сталинскую эру. Помимо этого, центральным для моей книги является исследование обвинений в таком страшном преступлении, как детоубийство, брошенных социальным аутсайдерам, включая членов этнических меньшинств и политических «врагов народа». ЮД считает мои упоминания о деле Бейлиса, о «Тимуре и его команде», фильме «Путевка в жизнь» и т. п. излишними по той простой причине, что он не понял суть моей книги. У меня создалось впечатление, что он ее вообще не читал, а лишь перелистал, выискивая упоминания своего собственного имени и мнимые случаи совпадения с его текстом.

ОБ ИСТОЧНИКАХ

«Comrade Pavlik» предлагает новую трактовку темы ПМ, основанную не только на известных, отчасти введенных ЮД в обиход материалах (на его роль я добросовестно ссылаюсь), но и на новых архивных источниках, с которыми ЮД незнаком. Дело здесь, конечно, не в моих особенных достижениях, а в том, что архивные разыскания находятся сейчас в ином положении, чем в брежневское время. Написать работу о ПМ тогда, когда ее писал ЮД, безусловно было подвигом, однако это не значит, что мы сейчас не имеем права двигаться дальше. Ведь никто из профессиональных историков не считал бы, что исследовать историю Великого Террора не имеет смысла, поскольку об этом последнее слово сказал Роберт Конквест, или что, ссылаясь на «Правду» 1937 года, любой исследователь должен непременно указывать, что эти цитаты встречаются в исследовании Конквеста.

Особенно странно утверждение ЮД о том, что мои суждения о роли Сталина находятся в прямой зависимости от его работы. Дело в том, что вся источниковедческая база о той эпохе коренным образом изменилась за последние пятнадцать лет. За это время появилось множество архивных публикаций, посвященных жизни и политическим деяниям вождя. В этих публикациях нет ничего, касающегося ПМ или вообще «темы доносчика». Правда, удалось найти два протокола заседаний Политбюро от 1935 и 1936 годов (РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 968 и д. 979), которые показывают, что решение о создании памятника ПМ принималось на высшем уровне – то есть с одобрения вождя, – однако приписывать Иосифу Виссарионовичу более творческую роль в развитии культа нельзя.

В своем тексте ЮД ничего не говорит об этих протоколах. Обходит он молчанием и вторую главу моей книги, написанную на основе материалов из фондов ЦДОО СО и ГАСО; в этой главе я анализирую обстановку в Тавдинском районе и Герасимовке в годы коллективизации с использованием сводок ОГПУ и других документов местной администрации. Но очевидно, что неизвестные документы ЮД не интересуют. Его дело – не разбираться с содержанием моей книги, а составить «обвинительный акт».

Практически все материалы, использованные ЮД в книге «Доносчик 001», – это легкодоступные печатные источники, находящиеся в российских центральных библиотеках, местная и центральная пресса 1932 – 1933 годов, официальные биографии ПМ, а также пионерские газеты и журналы, собрания сочинений и сборники известных советских авторов. Эти материалы я сама просматривала, попутно находя источники, которые не попали в работу ЮД (например, статью В. Лядова «О героях в детской литературе», опубликованную в «Правде» 25 февраля 1934 года). Что касается архивов, учитывая состояние наших знаний о сталинской эпохе, можно работать не по «уникальным документам», невесть откуда взятым, а по бытовым, с хорошо документированной историей происхождения. Дело ЦА ФСБ Н-7825, хотя оно состоит из «архивной беллетристики» в том смысле, что весьма отдаленно отражает действительность, составлено так, как и другие, безусловно подлинные документы 1932 – 1933 годов (я сверяла стиль документов и формат бланков с материалами, хранящимися в архиве «Мемориала» в Петербурге и в архивах Свердловской области). Нет никаких оснований считать, что эти документы – подложные. А вот что касается документов, использованных ЮД, их подлинность определить труднее.

Может быть, наиболее существенным достижением книги «Доносчик 001» является то, что ЮД проводил интервью с жителями Герасимовки в то время, когда еще были живы многие люди, помнящие 1932 год и семью Морозовых. Сейчас таких прямых свидетелей практически не осталось. Интервью – собственный материал ЮД, права на их публикацию могут принадлежать только ему. Если бы я их использовала в своей книге, делая вид, что они мои, ЮД имел бы законный повод предъявить мне претензии. Однако каждый раз, когда работа ЮД является единственным источником каких-нибудь сведений (как в случае с биографией Татьяны Морозовой в послегерасимовские годы)⁴, я на нее и ссылаюсь. Наоборот, если существуют первоисточники, я тщательно прибегаю к ним – в том числе к книгам и брошюрам, газетным и журнальным статьям о ПМ, сводкам О ГПУ и другим архивным документам, интервью с информаторами. В Екатеринбурге, Герасимовке, Москве, Петербурге и Великобритании я сама проводила около тридцати интервью, а в связи с проектом, финансированным Фондом Ливерхьюма (грант N F/08736/A), только в России были проинтервьюированы около ста людей разных поколений по теме детства⁵. В моей книге – новые материалы о восприятии культа. Как оказывается, большинство детей воспринимали легенду не как назидательный миф, а как страшную историю («а вдруг меня кто-нибудь так убьет?») или считали героя стукачом.

В двух исследованиях, посвященных одному и тому же предмету, неизбежно возникают переклички, когда речь идет об элементарных фактах – о том, что памятник ПМ в Москве находился в детском парке имени ПМ на Красной Пресне, – или о пересказе газет 1930-х годов, подборе цитат из общеизвестных источников и проч. Например, фразу Горького из речи 1933 года, обращенной к комсомолу, «память о нем не должна исчезнуть» каждый желающий может прочитать в Полном собрании сочинений писателя (она по этому изданию и цитируется на с. 144 «Comrade Pavlik»). Как видно по иллюстрации на с. 216, несколько слов из цитаты, а также имя автора на памятнике в Герасимовке до сих пор хорошо читаются. Естественно, в данном случае я не ссылаюсь на работу ЮД, потому что мои суждения от его работы не зависели. Неужели ЮД считает, что если в исследовании жизни и творчества Пушкина А ссылается на воспоминания Смирновой и в исследовании Б происходит то же самое, то Б обязательно «списал» свои цитаты из биографии А?

О ПЕРЕВОДЕ И ПОДТАСОВКЕ

Теперь о неточностях в тексте ЮД.

1. См.: http://www.pereplet.ru/text/drughnikov20jul05.html. Ср. знаменитый заголовок 1980-х «Внимание! Сионизм!»[↩]
2. Тем более, что ЮД по отношению к полемике – писатель с историей (адаптирую здесь выражение Цветаевой). См., например, его статью «Венки и бюсты на каждом абзаце» (Книжное обозрение. 1999. N 11) и замечания о ней Олега Проскурина (Новое литературное обозрение. 1999. N 44).[↩]
3. Мне также не совсем понятно, на основании чего ЮД решает, какие документы являются подлинниками и какие нет. Да, рукопись «Протокола о подъеме трупов» в ЦА ФСБ Н-7825 действительно составлена не той рукой, что рукопись «Акта об осмотре мертвых тел». Но разве это значит, что последняя – подделка? По-видимому, она была написана местным фельдшером Макаровым, который также ее подписал. Здесь, кажется, ЮД полагается не столько на обширное знание документов, сколько на какое-то свое чутье или интуицию[↩]
4. С сюжетом о перенесении праха мальчиков и о бетонном постаменте памятника ситуация сложнее. Здесь у меня было сразу несколько источников: воспоминания очевидцев, репортажи в «Тавдинской правде» 1954 года, а также описание ЮД. Все это документировано на с. 200, где прим. 10 отсылает читателя к работе ЮД (а прим. 9 – к «Тавдинской правде» от 11 июля 1954 года).[↩]
5. См.: www.mod-langs.ox.ac.uk/russian;/childhood.[↩]