Артем Скворцов. Самосуд неожиданной зрелости. Творчество Сергея Гандлевского в контексте русской поэтической традиции

Артем Скворцов. Самосуд неожиданной зрелости. Творчество Сергея Гандлевского в контексте русской поэтической традиции. М.: ОГИ, 2013. 222 с.

Творчество Сергея Гандлевского пользуется постоянным вниманием читателей и критиков, время от времени в периодике появляются попытки его целостного анализа, однако полноценного филологического исследования до сих пор не проводилось. Исследованию предпослан эпиграф из романа «НРЗБ»: «Бухгалтерия и поэтический размах сочетались на замусоленных страницах в таких пропорциях, что вывести формулу этой скрупулезно вычисленной сумятицы взялся бы разве что беззаботный болван с ученой степенью». Более точного и исчерпывающего, ироничного и самоироничного эпиграфа — не найти. Скворцов рассматривает лирику Гандлевского именно как сочетание скрупулезных вычислений и поэтических озарений. И сам филолог совмещает формальный метод анализа текста и анализ содержательных особенностей поэтики Гандлевского с рассмотрением его художественного мира в самом широком историко-культурном контексте.

Результат статистически-стиховедческого исследования отражен в первых параграфах книги и занимает примерно семьдесят страниц из двухсот. Подробным образом описаны метрика, ритмика, акцентуация, фоника, рифма, строфика, графика и композиция стихотворений Гандлевского. Среди формальных выводов встречаются и неожиданные арифметические данные: во всей стиховой практике Гандлевского всего два случая шестистиший и два опыта континентального сонета. В третьем параграфе, анализирующем стилистику, исследуются лексика и фразеология, элементы языковой игры (при общем выводе о редкости игры слов у Гандлевского приводятся примеры каламбуров, иронических микроцентонов и др.), заглавия стихотворений (из ста пятнадцати стихотворений лишь одиннадцать имеют названия, и, как правило, они прямо указывают на жанр стихотворения или косвенно отсылают к памяти жанра) и синтаксис.

При анализе тем и мотивов Гандлевского автором обнаружено и проиллюстрировано присутствие в его творчестве устойчивого мотивно-образного комплекса «музыки» и близких к нему «шума», «музычки» и «тишины». Образ этот, по наблюдению Скворцова, наследуется Гандлевским от исключительно важных для него поэтов — Мандельштама, Ходасевича, Г. Иванова. И если высокая гармония музыки почти синонимична поэзии, то «навязчивая, негармоничная, прерванная музыка, тихие звуки, шорох и шепот, звуки, сходящие на нет, и, наконец, полное отсутствие всякого живого звука ассоциируются в стихах Гандлевского с тревогой или даже потусторонним ужасом» (с. 64).

Но главное в монографии — творчество Гандлевского вписано автором в традицию русской литературы, прослежены рецепция и трансформация отечественной поэтической традиции в лирике и романе «НРЗБ». В пятой главе «Работа с подтекстом» цитатность рассматривается как явление, в той или иной степени свойственное стихам Гандлевского, и иллюстрируется микро- и макроцитатами из классической и современной поэзии. В первой части подробно проанализированы аллюзии на стихи двух десятков поэтов классического периода — от Пушкина до Заболоцкого, но вторая часть представляет еще больший интерес — доказано, что сложившееся общее мнение об изолированности Гандлевского от поэзии советского периода не совсем верно. Скворцов проводит параллели между поэзией Гандлевского и Тарковского, Окуджавы, Самойлова, Мориц, Галича, Лосева, Чухонцева и поэтов круга «Московского времени».