Английская критика сегодня

Попытка типологической характеристики литературной критики в Англии может иметь оправдание и смысл, если современные формы и методы критического анализа рассматриваются в историческом плане, в связи с предшествовавшей эволюцией эстетических критериев оценки литературных явлений. Представления о назначении критики постоянно находились в прямой зависимости от развития эстетической мысли. Поэтому естественно, что эти понятия формировались в процессе познания роли искусства, его отношения к действительности. Но самый процесс познания сначала отмежевал литературную критику от художественного творчества, а впоследствии совершенно упразднил ее прежнюю, весьма примитивную функцию, которая заключалась в механическом сравнении всякого нового произведения искусства с неким неизменным идеалом, абсолютной нормой прекрасного. Даже если современный критик анализирует то же самое литературное явление, о котором уже писал его предшественник, он не просто предлагает иную интерпретацию, но решает совершенно иную задачу, так как в понятие «искусство» он вкладывает качественно новое содержание. Так, в елизаветинскую эпоху пионеры английской критики Дж. Путтенхам, автор «Искусства английской поэзии» (1589), и Т. Кэмпион, издавший спустя тринадцать лет одноименный трактат, исходили, принимаясь за свой труд, из самых благородных побуждений: они стремились дать образованным читателям приятную возможность с пользой употребить досуг, обучив их искусству писать стихи. Труды Дж. Путтенхама и Т. Кэмпиона явились классическими образцами так называемой «законодательной критики». И по тем временам это были серьезные и новаторские исследования, отвечавшие, разумеется, тогдашним представлениям о назначении искусства. Любопытно, что Т. Кэмпион уподоблял свой трактат поваренной книге, именуя свои советы начинающим литераторам «рецептами духовной пищи». Тем не менее по сравнению с Дж. Путтенхамом Т. Кэмпион сделал значительный шаг вперед, потому что его «рецепты» предписывали не только то, как нужно писать вообще, но и как можно научиться писать лучше.

По существу пора «законодательной критики» в Англии завершилась с появлением Драйдена, то есть с наступлением эпохи классицизма. Но отдельные реликты «рецептов духовной пищи» сохранились и до наших дней. Таковы, например, послевоенные американские «руководства для написания сочинений и художественных произведений». Одно из подобных руководств, озаглавленное «Современное красноречие» и составленное известными критиками Бруксом и Уорреном в 1949 году, переиздавалось в Англии несколько раз.

Если «законодательная критика» указывала, как следует написать произведение, то критика эпохи классицизма (Драйден и его школа), твердо убежденная в незыблемости и справедливости своих критериев прекрасного, строго и беспристрастно судила о достоинствах произведения. Задача этой «теоретической критики» состояла в упорядочении творчества в соответствии с принципами классицизма. Эстетический кругозор Драйдена был весьма узок; Драйден отвергал идею демократического служения искусства. В связи с этим примечательно, что, выдвигая свою концепцию «культуры меньшинства», Т. С. Элиот апеллировал к Драйдену и выступил с циклом лекций, посвященных его эстетическим воззрениям.

Обостренный интерес романтиков к «местному колориту» стимулировал возникновение нового типа критического исследования, учитывавшего связи литературного явления с действительностью. Для Колриджа историческая информация являлась не малосущественным и необязательным фоном анализа, как, например, в «Жизнеописаниях» Сэмюэля Джонсона, но попыткой рассматривать произведение как определенный исторический документ. Именно с Колриджем было связано начало культурно-исторического метода английской критической мысли. Этот метод развивался и модифицировался в викторианскую пору, несмотря на выступления против романтизма с начала 1850-х годов и последовавшее в 80-е годы возникновение «арнольдианского» направления, о котором подробнее будет сказано ниже.

Такая характеристика трех основных направлений английской критики в ее историческом развитии до середины прошлого столетия является, несомненно, весьма приблизительной и условной. Однако этот исторический экскурс помогает яснее понять предпосылки и сущность современных споров о назначении критики, ее традициях и перспективах. В недавно опубликованной монографии Дж. Уотсона «Литературные критики» вторая половина XX века изображается как «революционная фаза в эволюции английской критики, пауза, обусловленная наплывом сомнения. В 50-е годы хлынул целый поток предостережений против высокомерия и самонадеянности критики, началась серия дискуссий, в которых определялись рубежи, переоценивались ценности» ¹.

Одна из самых последних и наиболее значительных дискуссий о состоянии современной литературной критики продолжалась в английской печати свыше года. Еще в июле 1963 года «Литературное приложение к «Таймс» опубликовало в специальном выпуске, озаглавленном «Критический момент», восемь статей, написанных по просьбе редакции университетскими профессорами Англии и США. Спустя два месяца появился новый специальный выпуск – «Критики за рубежом», в котором своими суждениями о значении и престиже английской критической мысли делились видные историки литературы и публицисты европейских стран (Франции, Италии, ФРГ и Швейцарии).

Поскольку все опубликованные в обоих выпусках материалы вызвали множество самых разнообразных откликов и спор этот не затихал вплоть до конца минувшего года, постольку его инициаторы должны были, по-видимому, испытывать законное удовлетворение. Однако, как явствует из редакционных статей, предпосланных выпускам, их непосредственная и главная цель состояла в ином – в стремлении доказать и укрепить фактами априорное мнение: «направление литературной критики, сложившееся и получившее преимущественное развитие в англосаксонском мире», является поныне наиболее плодотворным, а его теоретическая основа и методология оказывают формирующее влияние на принципы критического анализа, принятые в других странах. Именно поэтому зарубежным участникам дискуссии было предложено ответить на вопрос, чем они обязаны их англо-американским коллегам. При этом указывалось, что «одной из самых примечательных черт современной английской критики необходимо признать полное слияние воздействий Элиота, Ричардса и Ливиса» ². Следовательно, имелось в виду рассмотреть международное значение так называемой школы «новой критики» («New Criticism») как доминирующей среди других течений.

Все зарубежные участники дискуссии отрицали какую-либо зависимость собственных воззрений или методологии от школы «новой критики». Раймон Пикар в статье «Тенденции французской критики» указывал, что до сих пор во Франции даже самые имена адептов этой школы мало кому известны. Признавая, что его эстетические взгляды обнаруживают отчетливую «английскую ориентацию», итальянский критик Эмилио Чекки тем не менее спешил разъяснить, что на это имеется чисто субъективная причина – его многолетние занятия переводами из английских классиков и современных авторов.

В свете этих высказываний «новая критика» предстает по существу как узконациональное явление, не имеющее за пределами Англии даже приблизительных аналогий. Если инициаторы дискуссии рассчитывали получить положительный ответ на свою анкету, то их надежды не оправдались. Но в таком случае весьма интересны мотивы, побудившие их сделать запросы за рубежом. Возможно, что эти поиски сочувствия извне вызваны шаткостью позиций «новой критики» у себя дома.

В первой редакционной статье была сделана попытка общей характеристики «современного критика» – его идейного кругозора, эрудиции, важнейших приемов критического анализа, а также распространенных представлений о назначении критики. «Ни один современный критик… – указывалось в статье, – не считает своим долгом… быть знакомым со всей классической или современной европейской литературой… От метода широкой, охватывающей все стороны произведения оценки критики обратились к узкому техническому анализу» ³. Естественным следствием такой ограниченности явилось «исчезновение критика-беллетриста, наделенного художественным дарованием». Среди молодежи, мечтающей о писательском призвании, возникло убеждение, будто критиками в основном становятся писатели-неудачники, потерявшие веру в свои творческие способности. По мнению Грэма Гафа, участника дискуссии, это убеждение оказывает дурное влияние на критиков, развивая в них чувство собственной неполноценности⁴.

Нетрудно видеть, что такая характеристика имеет в виду направление «новой критики». Однако, несмотря на скептическое отношение к нему со стороны литературной молодежи, инициаторы дискуссии склонны признать за ним монопольное право представлять английскую критическую мысль, третируя другие Существующие направления как либо «отмирающие», либо «вульгарные», либо «страдающие односторонностью».

Единственным, хотя и не слишком решительным, противником «новой критики» явился среди участников дискуссии Ричард Хоггарт, профессор английской литературы в Гулльском университете, автор известного исследования «О пользе грамотности» (1958), в котором он, оперируя убедительными статистическими данными, показал, какой вред наносит нравственному сознанию трудящихся, особенно рабочей молодежи, поток детективной и порнографической литературы отечественного и американского производства. В статье «Почему я ценю литературу» Р. Хоггарт указывал, что художественное произведение, с его точки зрения, «открывает, воссоздает и находит смысл человеческого опыта, разнообразие, сложность и особенность этого опыта… Смысл всегда остается, так как самое главное в произведении – это человеческая воля в, действии… Если писатель обладает воображением, то его труд помогает определить и утвердить значение человеческого опыта. Поэтому литература не может быть «чистой» с эстетической точки зрения» ⁵. Р. Хоггарт далее заявлял о своей антипатии к творчеству Уайлда, который «рассматривал слова и формы как самоцель». Излагая свое мнение о назначении критики, Р. Хоггарт призывал к «терпимости». «Критик, – утверждал он, – должен быть широко гостеприимен. Нельзя отрицать дарование потому лишь, что мы не приемлем взгляды писателя; нельзя назвать гением человека на том основании, что нам близки его убеждения». Это компромиссное требование «интеллектуального милосердия» вряд ли, казалось бы, могло послужить поводом для острой полемики. И тем не менее в большинстве материалов дискуссии, включая и редакционные статьи, содержатся более или менее завуалированные выпады против Р. Хоггарта. Представляют интерес, впрочем, не эти выпады сами по себе, но «программные» высказывания «новых критиков».

Сущность этих высказываний состоит в безусловном отрицании каких бы то ни было связей между художественным произведением и действительностью.

1. Q. Watsоn, The Literary Critics, London, 1962, p. 9.[↩]
2. »The Times Literary Supplement», September 27, 1963, p. 745. [↩]
3. TLS, July 26, 1963, p. 535.[↩]
4. Graham Hough, The Function of the Imagination, TLS, July 26, 1963, p. 577.[↩]
5. R. Hoggart, Why I Value Literature, TLS, July 26, 1963, p. 541.[↩]