№1, 2005/Книжный разворот

Алексей Зверев. Повседневная жизнь русского литературного Парижа. 1920–1940

Книга Алексея Зверева, вышедшая в серии «Живая история», рассчитана на широкую аудиторию – от специалиста-филолога до читателя, не искушенного в литературе русского зарубежья. Зверев не только воссоздает повседневную жизнь русских парижан, но и тщательно исследует – воспользуемся цветаевской терминологией – «бытие», внутренний мир писателей, оказавшихся в 20-е годы в Париже.

В начальных главах, посвященных социально-культурной среде русской парижской эмиграции, Зверев пытается привести к общему знаменателю мировосприятие писателей, вынужденных жить вне России. Таким знаменателем, по мнению автора, была «тягость бесцветных будней» на чужбине – бремя как физическое, так и моральное. Эмиграция, жизнь в новых, подчас неприятных условиях, естественно, не праздник, но уж никак не пароксизм безволия и тоски или предъявляющая свои права «горькая эмигрантская будничность» (с. 53). Добавим, что «тоска по родине» как доминанта эмигрантской жизни является, по сути, выдумкой советской пропаганды, всеми силами старавшейся заставить людей поверить в то, что после перемещения из одной точки земного шара в другую человек утрачивает свою полноценность. Ностальгия же русского писателя в Париже во многом сродни прустовской, знакомой каждому независимо от среды обитания, поскольку тосковали по навсегда потерянному, ушедшему в небытие прошлому.

Важнейшая из затронутых в книге проблем – зависимость художественного сознания от новых социально-культурных реалий, к которым можно отнести все внешние проявления эмигрантского обихода. На вопрос о взаимоотношении социальной среды и творческого сознания блестяще отвечают центральные главы книги, в которых отражены судьбы наиболее ярких писателей русского Парижа.

Те художники, чье «бытие» порывало с «бытом» или хотя бы существовало вопреки «быту», выживали и в эмиграции как самобытные творческие личности. Пример тому – Марина Цветаева (гл. 6), сумевшая, несмотря на всю видимую неустроенность, даже трагичность «быта», остаться художником «в себе», сохранить независимость от притязаний времени и пространства. Не случайно на допросе в полицейском участке она читает своего «Молодца», да и переписка с Рильке выходит за рамки обыденной реальности:

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2005

Цитировать

Стариковский, Г. Алексей Зверев. Повседневная жизнь русского литературного Парижа. 1920–1940 / Г. Стариковский // Вопросы литературы. - 2005 - №1. - C. 364-365
Копировать