Декабрьскую подборку редакция журнала «Вопросы литературы» решила посвятить Виктору Ярхо, великому филологу-античнику. В подборку включены четыре статьи Виктора Ноевича и шесть рецензий на его книги. Среди рецензентов Ю. Шанин,
И. Духин, З. Покровская, С. Кормилов, М. Гиршман и О. Орлова. По традиции в качестве аннотаций выступают первые абзацы статей и рецензий.
Послесловие из далекого прошлого. Размышления филолога-античника на темы «круглого стола»
За «круглым столом», где обсуждалось, каким должен быть курс истории литературы, античную тематику, в общем-то, не затрагивали, разве только Д. Затонский раз-другой привел высказывания о ней Хайдеггера и Флобера. Может показаться, что к изучению в современной русской науке истории античной литературы нынешний отказ от догматического мышления привычными формулами и цитатами прямого отношения не имеет: к исследованию гомеровского эпоса или лирики Катулла ленинскую мысль о трех этапах русского освободительного движения никаким образом присоединить нельзя. Объяснение это будет верным только отчасти, потому что и к античным авторам у нас подчас пытались применить, не мудрствуя лукаво, высказывания классиков марксизма-ленинизма, совершенно на это не рассчитанные. Так, само собой разумеется, что в 1930-х годах, в период расцвета вульгарной социологии, Вергилия толковали не иначе как «мелкоземлевладельческого поэта» с «мелкопоместной психоидеологией».
Поэтическое «я» в древнегреческой лирике
В спорах о роли автобиографического начала в лирике и о сущности так называемого «лирического героя», занимавших наших литературоведов в последний раз в 1960-е годы, материалом для размышления служила преимущественно поэзия начала XIX века – Байрона и Гейне, Пушкина и Лермонтова. Это представляется вполне естественным, так как, с одной стороны, большей частью хорошо известны конкретные поводы, побудившие классиков к созданию их лирических шедевров, с другой стороны, есть возможность установить место «лирического героя» в поэзии того или иного автора на протяжении всей его жизни, – недаром в последнее время все чаще стали говорить о целесообразности применения понятия «лирического героя» ко всему творчеству поэта.
«Эдипов комплекс» и «Царь Эдип» Софокла.
(О некоторых психоаналитических интерпретациях древнегреческой трагедии)
Из полусотни поэтов, писавших и ставивших свои трагедии в V веке до н. э. на афинском театре Диониса, уже античные филологи выделили трех наиболее выдающихся – Эсхила, Софокла и Еврипида. В свою очередь, вследствие определенным образом сложившихся читательских симпатий, потребностей школы, а отчасти и по воле случая, от общего числа трагедий, написанных этими драматургами, до нас дошла примерно одна восьмая их часть. Но и из этих трех десятков трагедий современный читатель, если он не испытывает особого интереса к древнегреческой мифологии и истории античного театра, а подчиняется только впечатлению, непосредственно производимому произведением искусства, выберет, наверное, не больше восьми-десяти пьес. И каковы бы ни были причины и результаты такого выбора, можно смело поручиться, что софокловский «Царь Эдип» окажется в числе наиболее известных и по заслугам наиболее прославленных трагедий древних авторов. Может быть, не случайно именно «Царь Эдип» стал одним из тех шедевров мирового театра, которые вскоре же после Октябрьской революции оказали огромное эмоциональное воздействие на массового зрителя, до тех пор, вероятно, даже не слышавшего имени ни Софокла, ни Эдипа.
Древнегреческая трагедия
О древнегреческой трагедии только за последнюю четверть века написаны десятки книг и сотни статей, обсуждающих с самых различных точек зрения и кардинальные общеэстетические проблемы этого жанра, и специальные вопросы, связанные с толкованием и пониманием текста, вплоть до значения отдельных слов и выражений. Поскольку эти исследования, в свою очередь, используют достижения предшествовавших поколений ученых, то, казалось бы, все уже должно быть ясно и установлено применительно к каждой трагедии в отдельности и ко всему жанру в целом. Между тем в действительности дело обстоит не столь благополучно. И в зарубежном, и в нашем литературоведении и эстетике (преимущественно в работах общего характера) сохранилось достаточно вековых предубеждений, искажающих истинный облик древнегреческой трагедии. Причина подобных искажений исторически вполне объяснима, так как они коренятся как раз в том, что составляет силу и непреходящее значение лучших произведении этого жанра: в их жизненности для эпох и народов, не имеющих с миром древних греков непосредственных исторических связей.
Боги и люди античного театра
Рецензия Юрия Шанина
Еще недавно считавшееся хрестоматийным утверждение о том, что, мол, художественная литература обязана отражать жизнь, сегодня аксиомой уже не является. Тем не менее, когда литература эту самую жизнь все же отражает (да еще отражает правдиво и талантливо), – читатель бывает взволнован и вполне удовлетворен. Если же речь идет о литературе античной, то реалистическая правдивость не только полезна, а и необходима: мы узнаем, как существовали, действовали и мыслили те, кто жил за много веков до нас. Особенно же когда дело касается античного мира. Виктор Ноевич Ярхо – один из авторитетнейших антиковедов нашего времени. Его новая книга посвящена рождению и развитию древнегреческой трагедии. На титульном листе значится: «Собрание трудов».
И мумии могут говорить…
Рецензия Юрия Шанина
Посвящена эта монография наименее известному разделу антиковедения – папирологии. Так называется наука о древних свитках-папирусах. Казалось бы, античная литература уже досконально изучена и ее лучшие образцы переведены на десятки современных языков. Так могут ли тут в наше время открываться новые строки и даже страницы?! Оказывается – могут! Это происходит благодаря вдохновенным усилиям тех, кто разыскивает и оживляет (так и просится слово «реанимирует»!) старинные свитки. О папирусных находках и о трудах современных ученых-папирологов рассказал в своей новой книге Виктор Ноевич Ярхо.
Эллинская трагедия в современном освещении
Рецензия Израиля Духина
Перед современным исследователем античного мира, его культуры, и в частности одной из ее вершин – эллинской трагедии, стоят сложные задачи. Одна из них – пробиться сквозь дебри и накопившихся за столетия, и сегодняшних, бытующих в среде зарубежных философов, эстетиков, психоаналитиков, субъективных, произвольных толкований. Многие теоретики драмы опираются при этом не на строгий филологический анализ дошедших до нас памятников, а на безоговорочный авторитет Гегеля, Канта, братьев Шлегелей (это вовсе не значит, что все их суждения должны быть полностью пересмотрены), а также на труды Ницше, Ясперса и их эпигонов, а в последние десятилетия – на Фрейда и его активных последователей. К древнегреческой трагедии ее интерпретаторы нередко подходят с мерками, пригодными для поздней драмы – Шекспира, Шиллера и даже авторов XX века, привнося в даль веков идеологические, политические, психологические, эстетические взгляды нового времени.
Истоки европейской комедии
Рецензия Зои Покровской
Не только в отечественном, но и в зарубежном литературоведении книга В. Ярхо
«У истоков европейской комедии» является первым опытом осмысления творчества Менандра (342–291 до н. э.) с учетом папирусных текстов, открытых за последние два десятилетия. При этом следует отметить, что некоторые из фрагментов папирусных находок пока еще нигде не опубликованы и впервые вводятся в научный обиход. Труд югославской исследовательницы В. Янкович «Менандрови ликови и европска драма» (Белград, 1978) в первой части, посвященной Менандру, носит в основном описательный характер. Во второй половине книги делается попытка возвести к образам Менандра – через Плавта и Теренция – почти всю комедию нового времени, включая Фонвизина и Гоголя. Однако правильнее было бы говорить о неких общих законах построения комического образа, а не о непосредственном влиянии Менандра, практически неизвестного до начала XX века. В отечественном литературоведении новые тексты Менандра были предметом изучения в начале века Б. Варнеке,
Г. Церетели, И. Толстого, в 1960–1970-е годы – И. Тройского, С. Лурье, Н. Чистяковой,
А Тахо-Годи, Л. Павленко.
Новое о русском стихосложении
Рецензия Сергея Кормилова
В прежние времена незнание основ стиховедения обычно и читателю являлось в облике незнания: о специфической форме поэзии вовсе не упоминали. Теперь некоторые из незнающих или стыдятся этого (как же без единства содержания и формы!), или думают, что знают. И тогда в критике появляются такие, например, утверждения: «Творческий путь А. Твардовского – путь от эпоса к лирике, от некрасовского стиха к мужественному пушкинскому ямбу…», – где, разумеется, нет и попытки доказать, что ямб «Евгения Онегина» чем-то «мужественнее» ямба «Кому на Руси жить хорошо», поскольку сам ямб для критика – нечто в высшей степени неопределенное.
Стих и язык, ритм и метр
Рецензия Михаила Гиршмана и О. Орловой
Книга эта очень интересна и по авторскому составу, и по проблематике собранных в ней исследований, обогащающих читателя и новым материалом, и вытекающими из него аналитическими решениями. Статьи сборника при всем их разнообразии не выглядят разнородными, лишь механически сведенными под общим переплетом. Во-первых, их объединяет известная согласованность в самых общих принципах изучения стиха, во-вторых, логична и закономерна последовательность статей: от общих проблем национально-языковой специфики и литературного развития стиховых форм к детальному исследованию метрических систем, метро-ритмических композиций и затем отдельных свойств и элементов стиха. Наконец, очень привлекательна «материальная» основательность всех выдвигаемых теоретических положений и предположений, которые непременно базируются на анализе большого, предельно конкретного и тщательно описанного поэтического материала.