Июньская подборка посвящается влиянию открытий аналитической психологии на литературное творчество в ХХ–ХХI веках. Авторы статей ищут и находят в литературных сюжетах коллективное бессознательное, древние архетипы, героические мифы и трактуют поступки героев скрытыми желаниями бессознательной частью человеческой души.
Архетипы без Юнга. Из глубин психоанализа к поверхности массовой культуры
Почти сто лет проблема архетипов находится в фокусе психологических, антропологических и гуманитарных исследований. Пережив пик своей популярности, теория архетипов все чаще воспринимается в качестве формально опровергнутой, а иногда мифической. Ее версии либо не соответствуют тому антропологическому материалу, которым мы располагаем, либо являются в принципе неверифицируемыми. Однако, как кажется автору статьи Денису Соболеву, структуралистская и особенно постструктуралистская позиции также страдают чрезмерным радикализмом; и полностью отказаться от этого понятия будет ошибкой.
Зигмунд Фрейд — повторение пройденного?
Западная мысль осваивала наследие Фрейда непрерывно, издавая и изучая его, критикуя или уточняя отдельные положения, создавая школы его ортодоксальных последователей и не менее значительные «еретические»школы, возглавленные его учениками, подвергавшими ревизии или модернизации те или иные аксиомы своего учителя. Но анализ истории фрейдизма и его ответвлений совершенно не входит в задачу автора статьи, утверждает Александр Гугин. Она состоит в попытке приблизить публикуемые ниже статьи и письма Фрейда к сегодняшней — и весьма непростой — духовной ситуации.
«Аналитическая психология» К. Г. Юнга и закономерности
Из практического опыта Юнг вынес одно убеждение: существуют определенные мотивы и комбинации понятий, наделенные свойством «вездесущности», — они с постоянством выявляются не только в мифах и верованиях самых различных народов, но и в сновидениях или бредовых фантазиях индивидов, для которых абсолютно исключено знакомство с мифологией. Существенно и то, что эти мотивы не детерминированы логикой внешнего мира. Остается искать порождающие их закономерности в самой человеческой психике, констатирует автор статьи Сергей Аверинцев. Поэтому Юнг предположил, что бессознательное вновь и вновь продуцирует некоторые схемы, априорно формирующие представления человека. Эти схемы он назвал «архетипами».
Новый русский роман: от идеологии к психологии. Журнальный зал 2017
В статье рассматриваются романы современных русских прозаиков, написанные в 2017 году и по причинам хронологическим «не поспевшие» в премиальные списки. На примере этих романов Анна Жучкова анализирует поворотные, ключевые тенденции русской прозы минувшего года и прогнозирует их попадание в премиальный процесс 2018-го.
Психоанализ и русская литература
«Нигде, за исключением Вены и Цюриха, центров немецкоговорящего населения Европы, психоанализ не проявился так рано и так полно, как в России. Между 1909 и 1914 годами там впервые на иностранном языке было представлено почти все написанное к тому моменту Фрейдом», — пишет шведская исследовательница Магнус Люнгрен в работе «Психоаналитический «взрыв» в России накануне Первой мировой войны».
Хорошо известно, что в советский период многие отрасли гуманитарных наук подверглись остракизму. Как сам психоанализ, так и его прикладные направления оказались вместе с некоторыми другими научными течениями в наихудшем положении, констатирует А. Красноглазов.
Миф о «респектабельном» психоанализе
На юбилейном заседании, посвященном 70-летию Зигмунда Фрейда, один из выступающих назвал юбиляра «первооткрывателем бессознательного», на что последний мягко возразил: «Поэты и философы раньше меня открыли бессознательное. Я открыл лишь научный метод, с помощью которого бессознательное может быть изучено».
Задолго до появления психоанализа выдающиеся писатели-реалисты второй половины XIX — начала XX века, в первую очередь Лев Толстой, Золя, Достоевский, уже проникли в заповедные уголки человеческой психики, недоступные, пожалуй, для любого направления психологической науки того времени, соглашается с ним Владимир Молчанов.
Моисей Томаса Манна и «Человек по имени Моисей» Зигмунда Фрейда в контексте «самоубийства Германии»
В статье Елизаветы Соколовой прослеживаются значимые параллели между новеллой Т. Манна «Закон» (1943) и последней большой работой З. Фрейда «Человек по имени Моисей и монотеистическая религия» (1939). Показано, что, отказавшись от прямой полемики с идеологическими установками нацизма, оба автора ищут способы глубинной работы с истоками идеологии фашизма на уровне мифа.
Фрейд против фрейдизма
Универсальное значение, далеко выходящее за пределы врачебного кабинета, которое стараются придать фрейдизму его ревностные последователи, вызывает за рубежом все большие сомнения. Один примеров этого — статья профессора Э. Г. Гомбриха «Эстетика Фрейда», помещенная английским журналом «Энкаунтер» за январь 1966 года.
Фрейд искал физиологическую символику в произведениях Леонардо да Винчи, о котором он написал свой очерк 1910 года. Но, напоминает Гомбрих, эта работа, которая особенно, может быть, повлияла на фрейдистское толкование искусства, самим Фрейдом рассматривалась как «наполовину беллетристика». «Я не хотел бы, — писал Фрейд, — чтобы вы судили о надежности наших выводов на этом примере», — пишет Дмитрий Урнов.
Литература в свете «психоанализа»
В Соединенных Штатах «психоанализ» фактически обрел свою «вторую родину». Господствовавший там в начале века прагматизм Уильяма Джеймса оказался весьма благоприятной средой, в которой быстро ассимилировались фрейдистские идеи. В 20-е годы было издано много литературы по «психоанализу», констатирует Борис Гиленсон. Даже такой крупный литературовед, как Ван Вик Брукс, в своей известной работе «Пытка Марка Твена» (1920) не избежал фрейдистских хитросплетений, выдвинув тезис о том, что психологическая травма, пережитая писателем в детстве, оказала пагубное воздействие на весь его творческий путь.
«Никакой психологии», или Фантастика психологии? О перспективах психологизма в русской литературе нашего века
В русской литературе со всей несомненностью проступают новые художественные подходы к человеческой психологии, обнаруживается обращение к синтетическим способам психологизма, стремление в исследовании бессознательных, «нижних» слоев психики проявить «сущностные начала» — с помощью косвенных, опосредованных приемов символико-мифологического психологизма и утонченных хронотопических его форм, замечает Лидия Колобаева.
В литературе последних лет подобные формы продолжают существовать, но нередко шаблонизируются, например в литературе постмодернизма. И здесь еще немало загадок, которые ждут своих исследователей.