В прошлом сентябре – аккурат в начале учебного года – на великую русскую литературу незаслуженно обрушились тяжкие испытания, которые не кончаются по сию пору. Речь идет о рекламной кампании известного банка, выбравшей в качестве слогана крылатое выражение: «Это классика». Увы, именно хрестоматийные произведения русских классиков были взяты за основу роликов, где всего за минуту – столько они идут – от знакомых шедевров остаются лишь рога и копыта.
Первым, на кого свалилось это несчастье, стал, разумеется, пушкинский «Евгений Онегин». К слову, ролик использовал свежие впечатления российских зрителей от, мягко говоря, не бесспорного отечественного художественного фильма «Онегин» С. Андреасяна; в рекламе задействованы исполнители его главных ролей.
Итак, сперва некто – на мой взгляд, чрезвычайно похожий на черта Ивана Карамазова, – читает «Евгения Онегина», и страницы пушкинского романа оживают. Татьяна пишет письмо; Евгений зевает. Как чертик из табакерки, выскакивает рекламный мефистофель. Он останавливает мгновение, предлагая Татьяне дьявольский договор: банковскую кредитку в обмен на душу. А иначе происходящее далее просто не объяснить.
Татьяна, «русская душою», которую так любил и ценил сам Пушкин, – пылкая и чистая, мечтательная и искренняя, стойкая и сильная, столь тяготившаяся мишурой света, – взяв кредитку, вдруг превращается в жеманную пустышку Ольгу. Вот она в ателье – заказывает себе модные наряды. А вот и на балу: довольная и улыбающаяся, кокетничает с восхищенным ее преображением Евгением. Причем пушкинский герой влюбляется в Татьяну не потому, что она стала недоступной, холодной, запретной, а потому что надела «брендовое» платье!
Бог с тем, что звучащие в рекламе а-ля «пушкинские» стихи не имеют ничего общего с живой поэзией Пушкина. Главное – всего за минуту создатели ролика не только полностью перевирают пушкинское произведение, заканчивая его свадьбой главных героев, но и иезуитски извращают их образы.
Разделавшись с «Евгением Онегиным», злой гений русской литературы взялся перелистывать роман Достоевского «Преступление и наказание». И снова, о чудо, ожили знакомые со школы страницы. Однако едва Раскольников поднял топор, опять появился обаятельный чертик с кредиткой и вступил со злосчастным студентом в немыслимый диалог.
– А что еще остается, – начал жаловаться, объясняя собственные мотивы, герой Достоевского, – мне же за учебу надо платить и за квартиру.
– Читали, знаем, – снисходительно перебил студента его визави…
Точно читали? Именно психологический и социально-философский роман Достоевского «Преступление и наказание», главный герой которого мучается от невозможности примирить теорию о сверхчеловеке и собственную душу, а на убийство старухи-процентщицы в действительности решается, только чтобы доказать самому себе, что он не «тварь дрожащая»?!
Что-то не похоже. Вот и зловредная Алена Ивановна, – никому и ничему не доверявшая, – у вас чуть ли не бежит сломя голову в банк, чтобы отныне хранить свои сбережения только там.
А что ей – равно как и героям других роликов «Это классика» – мешало воспользоваться банковскими услугами раньше? «Преступление и наказание» писалось в 1866 году; первые банки в России появились еще в XVIII веке, а годы со дня своего рождения отечественная банковская система считает с 1860-го.
А, ну конечно! Кто бы дал кредит нищему студенту и уличной проститутке, да еще и на покупку квартиры? Впрочем, и сегодня молодая семья, не имеющая ни первоначального взноса, ни стабильного заработка, вряд ли может рассчитывать на ипотеку.
Однако рассуждать здраво – как и читать разнузданно перевираемую классику – создатели рекламных роликов по лучшим произведениям отечественной словесности вряд ли собирались. «Мы добиваемся не правды, а эффекта», – однажды сказал отец пиар-технологий Й. Геббельс. А требуемый эффект от любой рекламы – чтобы ее запомнили. Главная цель – привлечь внимание к рекламируемому. Ради этого и продолжается избиение великой русской литературы.
Да как эффектно! Жертвами банковского мефистофеля одна за другой пали Лариса Огудалова и Любовь Раневская. О! «Чертик из табакерки» поглумился над ними изощреннее и обиднее любых паратовых и лопахиных.
Красавицу Ларису – героиню знаковой не только для своего, но и для нашего времени пьесы А. Островского «Бесприданница» – мы видим в кульминационной для драмы сцене, где девушка объясняется с подлецом-возлюбленным после ночи, проведенной на пароходе «Ласточка». Отмахиваясь от Кнурова, Вожеватого и Карандышева, несчастная бежит бросаться в Волгу. Но ее – на беду русской словесности – перехватывает банковский чертик-служка.
Договор подписан, душа продана, – и новоиспеченная хозяйка «Ларисберриса» (и жизни!) оставляет героев Островского, да и самого писателя с носом. Какая извращенная ирония: Лариса Огудалова, – которая ощущает себя личностью и готова умереть, только чтобы вырваться из циничного мира, где ей предназначена лишь роль красивой вещи, – прекрасно вписывается в общество потребления и даже начинает с завидной прытью плодить новых ларис.
Любовь Андреевну Раневскую, «лишнюю» героиню одной из самых известных пьес Чехова, черт тоже искушает хлебами, то бишь финансовым успехом. И старательно избегающая реальности, плывущая по течению, всегда без удержу сорившая деньгами и не изменившая ни одной из своих порочных привычек даже перед лицом неминуемой катастрофы, Раневская внезапно преображается. Имение спасено, а сама Любовь Андреевна прекрасно себя чувствует в роли хозяйки открытого в вишневом саду бутик-отеля, в котором явно угадываются лопахинские дачи. Теперь здесь гуляют парочки, а старый Фирс. живой и невредимый, готовит на продажу сушеную вишню по чудом восстановленному рецепту. И зачем, интересно, в 1903 году Чехов перья ломал, если можно было так легко все решить? Ах, да! Тогда же не было рекламируемого банка.
Впрочем, Огудаловой и Раневской еще повезло, если сравнивать с тем, что стало с беднягой Чацким. Главный герой «Горя от ума» после несчастного объяснения с Софьей и последующей за ним роковой встречи с рекламным мефистофелем изменяется до неузнаваемости. Обличитель и просветитель, независимый ум, способный отстаивать собственные идеалы даже во вред себе, – вмиг трансформируется в собственного антагониста Молчалина, угодливого и все делающего ради выгоды. Теперь Чацкий (не хуже его искусителя!) рекламирует банковские продукты, и Софья с радостью соглашается выйти за него замуж.
Проклятье рекламной кредитки не минует никого, с кем встречается «начитанный» черт. Снова мелькают оживающие страницы, на этот раз перенося нас в кульминационную сцену тургеневского рассказа «Муму». Ну, вспомнили?
А Герасим всё греб да греб. Вот уже Москва осталась назади. Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы. Повеяло деревней. Он бросил весла, приник головой к Муму, которая сидела перед ним на сухой перекладинке – дно было залито водой, – и остался неподвижным, скрестив могучие руки у ней на спине, между тем как лодку волной помаленьку относило назад к городу…
До сих пор, как в детстве, слезы на глазах, правда? И, главное, собачка в ролике явно переигрывает всех; ради спасения такой милахи ничего не жаль, честное слово.
Хотя… Классику все-таки жаль.
А ведь в основе «Муму» лежала реальная история, которая произошла в доме Варвары Петровны Тургеневой с немым крепостным крестьянином-богатырем. По приказу барыни тот утопил свою собачку, после чего продолжил покорно служить. Герасим тоже послушно уничтожает единственное существо, которое его любит и которое любит он сам, но потом все же уходит от барыни, возвращаясь в родную деревню. .Увы, только потеряв самое важное в жизни, тургеневский герой решается на протест: слишком уж укоренилась внутри него природа векового крестьянского рабства.
Ничего-то Тургенев не понимал! Герасиму всего-то и надо было оформиться как самозанятому да на банковский кредит лодочную станцию открыть. И все наладилось бы само собой: барыни подобрели, рабы осознали себя личностями, собаки ожили – хэппи-энд! Вот только такое превращение никак не вписывается ни в характер героя, ни в смысл произведения.
Единственный, в чей литературный образ попадает произошедшая с ним метаморфоза, – это, пожалуй, Остап Бендер. Этот ильфо-петровский герой действительно мечтает о девушках и коктейлях, что в итоге и получает после судьбоносной встречи с рекламным чертом, который очень кстати оказывается на аукционе в Музее мебели и предлагает Остапу экспресс-кредит на покупку стульев с бриллиантами. В итоге все счастливы.
И, пожалуй, еще один классический персонаж из рекламных роликов, который не отказался бы от помощи мефистофеля с кредиткой, – Германн из «Пиковой дамы».
Когда пушкинская повесть с интригующим названием и волнующим, мистическим содержанием вышла в свет, при дворе с явным удовольствием обсуждали, на какую из великосветских старух больше похожа «пиковая дама» Анна Федотовна, а игроки повсеместно понтировали на тройку, семерку и туза. Конечно, времена поменялись, но наше желание быть счастливыми остается неизменным. И всегда будут германны, – мечтающие сорвать куш и готовые ради этого переступить черту. И лизы, – грезящие о свободе и любви и придумывающие себе загадочных «военных инженеров».
Об этом – я думаю, – в 1833 году и написана была «Пиковая дама». Герои мечтают о счастье и готовы заплатить за него любую цену. Но каждый из них грезит о чем-то своем. Германн – о деньгах. Лиза – о любви. Старая графиня – о прошедшей блистательной молодости. И их несчастью из-за невозможности получить желаемое искренне сочувствуешь. В отличие от героя ролика, который вызывает лишь недоумение, как и остальные кастрированные рекламой персонажи.
Хочется воскликнуть: горшочек, не вари! Кто-нибудь – отберите книги у распоясавшегося злого гения русской литературы!