В начале третьего номера стоит статья Олега Кудрина «И вновь история. Но теперь hardcore. Шорт-лист «Русского Букера» – 2017″. Такого рода обзоры романов, написанных победителями-финалистами премии «Русский Букер», стали традицией в «ВЛ». Последние годы их автором был Кудрин. В силу моей позиции в премии, где я 20 лет прослужил литературным секретарем, «Вопросы литературы» имели привилегированный доступ к информации и информационно сопровождали премию. Именно в «ВЛ» печатались сокращенные стенограммы ежегодных букеровских конференций и другие материалы по букеровским авторам.
Так что статья в № 3 – продолжение традиции. Но почему так поздно, спустя два года? Статья Кудрина пришла ровно год назад, вскоре была готова к печати, но мы ее придерживали, поскольку не знали, что сказать о премии – жива или умерла? 2018-й год был пропущен, теперь пропущен и 2019-й… Если существование еще продолжалось, то лишь потому, что в фонде премии сохранялись небольшие средства, оставленные предшествующими спонсорами, которыми можно было оплачивать офис и поддерживать жизнедеятельность. Теперь эти средства кончились…
Все это время новостные агентства продолжали позванивать, ожидая сведений, так сказать, не преставилась ли купчиха Трюхина? Постоянно звучали сочувствующие голоса с сожалением о том, что место «Букера» останется пустым. Об этом говорили не только те, кто обычно соглашались с выбором «Букера», но и те, кто чаще бывали его противниками.
Есть, конечно, и убежденные ненавистники с самых разных концов литературного спектра – и «патриоты», и совсем-не-патриоты, правые и левые, архаисты и новаторы… «Букер» – первая в новой России независимая премия, так что за независимость мнения нужно платить, точнее – расплачиваться. Это нормально для премии. Хотя надо сказать, что изначально «независимость» Букера означала нечто простое – независимость выбора от мнения спонсора. Заверяю, что ни один спонсор никогда не пытался влиять на мнение букеровского жюри (его ротация происходит ежегодно и полностью). Впрочем, едва ли этому поверят те, кто верить не хочет. К вкусовым литературным претензиям в последнее время добавились финансовые подозрения: мол, в чьих карманах оседали столь значительные суммы? Не волнуйтесь, «Букер» не вызывал подозрений ни у искушенных в бизнесе спонсоров, ни у иных проверяющих органов, а проверяли и под микроскопом.
С начала мая силу набирают упреки идеологические. Повод подала питерская писательница Елена Чижова статьей о блокаде Ленинграда в швейцарской газете. При чем здесь «Букер»? При том, что Чижова – лауреат премии наряду с 25 другими писателями. Видимо, теперь премия несет ответственность за каждый шаг, сделанный лауреатом, финалистами, участниками, членами жюри… Кем еще?
Вероятно, я как литературный секретарь премии также и более других ответственен. Мне задают вопрос: будет ли «Букер» «отвечать» (слово в данном случае уместно понимать в двух смыслах)? Или даже категорично советуют, что надо ответить, поскольку – и это сущая правда – подозрения, превращающие премию в «иностранного агента» (не формально, а по сути), оскорбительны для литературы, для литераторов – 150 лауреатов и финалистов премии. Сколько было участников? Никто не подсчитывал, но далеко за тысячу. И теперь мнение или поступок каждого будут заноситься на счет Букеровской премии? Какой-то бред круговой поруки. Одно дело, пока литераторы, обиженные неполучением премии, рассуждают о ее дурных интенциях, и совсем другое, когда эти обвинения начинают звучать не с желтоватых страниц, а чуть ли не с первых каналов телевидения. Мне вспоминается недавняя книга о Чернышевском, написанная Владимиром Кантором (он рассказывал о ней и на наших страницах), где один из важных мотивов – как российская власть умеет не находить, а именно создавать себе врагов буквально на ровном месте.
Что с Чижовой? Мы давние знакомые с Еленой Семеновной – до того, как она стала известной писательницей. Нас связывает дружба и многие споры (иногда выплескивавшиеся в публичное пространство, как это было по поводу романа Маргариты Хемлин «Дознаватель» – следует ли его понимать как идеологический роман: «Вопросы литературы», 2017, № 1). Сейчас мне не хотелось бы продолжать спор. Почему? Когда появилось «Философическое письмо» Чаадаева, Пушкин набросал (по-французски) полемический ответ, где, в частности, были ставшие знаменитыми слова: «…я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя <…> но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал» (19.10.1836). Письмо не было отправлено ввиду известных событий, что последовали за публикацией чаадаевского письма.
К месту и еще одно пушкинское письмо, написанное почти десятилетием ранее (к тогда в высшей степени либеральному другу) князю Петру Андреевичу Вяземскому: «Мы в отношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда <…> Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство» (27.05.1826).
Всего лишь частное мнение. Мнение Пушкина. И никто с ним не обязан соглашаться.
А что «Букер»? До самого последнего момента шли переговоры, возможные спонсоры выказывали заинтересованность, переговоры порой заходили достаточно далеко, но – срывались. В силу разных причин: кто-то был готов начать финансирование тотчас же, но если будет дано влиять на премию, изменить под себя ее формат, перенести ее события в другой город (например, в Сочи); у кого-то именно сейчас кончились деньги, но на следующий год… Причины были разные, итог один: НАЧАТ ПРОЦЕСС ЗАКРЫТИЯ ФОНДА «РУССКИЙ БУКЕР» И ПРЕКРАЩЕНИЯ ПРЕМИИ. Это последняя информация, которой ждали новостные агентства.
Знаю, что для большинства читающих современные русские романы это грустная весть. Кто-то порадуется, а порадовавшись, быть может, пожалеет, что больше не на кого будет кивать за «упадок» российского романа и «злокозненные» акции.
Да, относительно акций: только что был продолжен букеровский проект по переводу российских романов на английский язык: в международном издательстве «Глагослав» вышел роман петрозаводского писателя Дмитрия Новикова «Голомяное пламя». Это третий переведенный роман (до этого были «Дознаватель» Маргариты Хемлин и «Ключ» Натальи Громовой) и последний, которым «Русский Букер» «подрывал» культуру – не то русскую, не то английскую?