Жизнеописание златоустой Анны

Игорь Лосиевский, Анна Всея Руси. Жизнеописание Анны Ахматовой, Харьков, «Око», 1996, 368 с.

Было время, когда биографию А. Ахматовой излагали, даже не упоминая Н. Гумилева. Его имени нет в книге Е. Добина (пострадавшего за свой интерес к творчеству Ахматовой после разгромного постановления 1946 года), опубликованной в 1968 году и перепечатанной в 1976-м¹. А. Павловский, уже в начале 90-х представляя читателям «жизнь и творчество» Ахматовой, вполне по-советски почти все внимание уделяет второй составляющей своей темы, будучи явно некомпетентным в первой (так, описывающее арест третьего мужа Ахматовой – Н. Пунина – начальное стихотворение основной части «Реквиема» он считает адресованным сыну², как и все остальные стихотворения цикла), да и в творчестве порой не замечает самоочевидного (И. Лосиевский на с. 101 своей книги справедливо критикует А. Павловского, усмотревшего в ахматовских «Стансах» неожиданное, «в поисках аналогий и примеров», обращение «к некоему преображенцу – офицеру петровского Преображенского полка» ³ : «В «Стансах» речь идет о правоте не безвестного петровского гвардейца, а самого Петра I – «Преображенца» – командира 1-й роты Преображенского полка, «преобразителя России»», – поясняет И. Лосиевский).

Первая научная биография Ахматовой была издана на английском языке в 1976 году и на русском в 1991-м⁴. Но и она не свободна от ошибок, сведения, полученные автором непосредственно от Ахматовой, зависели от тематики их бесед, и в какой-то степени книга ориентирована на англоязычного и вообще западного читателя с его менталитетом (в частности – с интересом к подробностям личной жизни) и незнанием многих реалий. Первая русская научно-популярная биография Ахматовой написана И. Лосиевским в 1991 – 1992 годах и опубликована в Харькове (без указания тиража), в стране, ныне являющейся родиной великой одесситки, одновременно с первой частью «Летописи жизни и творчества Анны Ахматовой», составленной одним из современных редакторов-издателей ахматовских произведений⁵.

Опыт получился в целом очень удачным. И. Лосиевский учел не только основную литературу об Ахматовой, опубликованную к тому времени, прежде всего свод мемуарных источников⁶, но и архивные материалы, пользовался консультациями осведомленных лиц, так что в ряде отношений его книга имеет значение первоисточника существенных сведений. Не забыто ни одно из наиболее значительных произведений Ахматовой, их краткий анализ вписан в рассказ о ее жизни абсолютно органично, без заметных перекосов в сюрону преобладания либо самого творчества, либо условий, в которых оно реализовывалось. Это было особенно трудно, так как ахматовские произведения меньше всего являются простой иллюстрацией внешних фактов или даже: внутренней жизни поэта. «Лирику Ахматова называла «надежной броней», говорила: «Там себя не выдашь». И она же часто повторяла: «В стихах все о себе» (запись Н. Ильиной)», – информирует И. Лосиевский (с. 31). Эту сложную диалектику он и сумел передать в своей работе.

Естественно, что по источникам жизнь поздней Ахматовой известна гораздо лучше, чем ее ранняя биография, даже периода наиболее интенсивного творчества – первых пяти, выходивших отдельно, поэтических книг (1912 – 1922). Но И. Лосиевский избежал заметных диспропорций, хорошо распределил материал и убедительно расставил акценты, не став «летописцем», одинаково подробно отражающим важное и менее важное. Первая из семи глав биографии охватывает период от рождения до замужества, и это не формальная граница: стихи Аня Горенко писала с одиннадцати лет, но (характерное для Ахматовой совпадение цифр) в печати выступила под прославившим ее псевдонимом в 1911 году, через год после того, как стала Гумилевой, и тогда же дождалась одобрения своих стихов мужем и сама ощутила себя сформировавшимся поэтом. «Догумилевский» период ее жизни и творчества – одновременно и доахматовский. Правда, И. Лосиевский преувеличивает любовь Анны к будущему мужу, поневоле сглаживает косвенно отраженный в ее и его стихах драматизм их отношений до брака и сводит историю гумилевских попыток самоубийства (представленную Амандой Хейт, напротив, более серьезно и обстоятельно, чем она того заслуживала) к единственной фразе: «В минуты отчаянья он пытался покончить с собой» (с. 21).

Это сказано уже во второй главе, открывающейся сообщением о знакомстве в конце 1903 года гимназистов Ани Горенко и Коли Гумилева. Хронология в книге подвижна: здесь И. Лосиевский тоже не летописец, он концентрирует события вокруг основных моментов, излагает и их предыстории, и часто последствия, что способствует компактности изложения, его композиционной стройности. Итак, вторая глава книги повествует в основном о юных Гумилеве и Ахматовой, о создании ее первой книжки «Вечер», но завершается общим выводом о специфике ахматовской поэзии, о характере творческого процесса поэта, получившем определение в намного более позднем, 1940 года, стихотворении «Мне ни к чему одические рати…»: «Когда б вы знали, из какого сора/Растут стихи, не ведая стыда…» Стыдиться в стихах действительно было нечего. «Словно предчувствуя рождение этих строк, – сообщает И. Лосиевский в завершение второй главы, – Виктор Шкловский писал в рецензии на одну из ахматовских книг о том, что «нет стыда у искусства»… «Почему же поэты могут не стыдиться? Потому, что их дневник, их исповеди превращены в стихи, а не зарифмованы. Конкретность – вещь – стала частью художественной композиции» («Петербург», 1922, N 2)» (с. 34). Формалистическая методология цитируемого критика в данном случае не помешала ему понять суть дела.

Третья глава – о поэтическом Петербурге начала 10-х годов, «башне» Вяч. Иванова, появлении акмеизма, борьбе символистов с ним, об артистическом кабаре «Бродячая собака», дружбе Ахматовой с Н. Недоброво (была ли это только дружба – И. Лосиевский не говорит, в отличие от Аманды Хейт предпочитая вообще не слишком вдаваться в сугубо личную жизнь своей героини и подробности ее отношений с друзьями и возлюбленными), о книге «Четки» (1914), о первой мировой войне и реакции на нее Ахматовой, о том, как она встретила 1917 год. Хотя она вела свой отсчет лет «настоящего Двадцатого Века» («Поэма без героя») еще с 1914 года, 1917-й тоже был для нее рубежным, и не с октября начиная. В четвертой главе говорится о Февральской революции, о тогда же решившем эмигрировать Борисе Анрепе – адресате наибольшего количества стихотворений Ахматовой (только здесь И. Лосиевский и вводит в свою книгу этот персонаж, давая краткую справку на с. 60: «Они познакомились за два года до этой встречи в Царском у Н. В. Недоброво»), о появлении эмигрантской темы в ее творчестве, о разводе с Гумилевым и стихах, связанных с его арестом и гибелью. К сожалению, без ссылок на источники сообщаются сведения о гражданском поведении Ахматовой в первое время после октябрьского переворота: «Среди тех, кто выступал 27 ноября 1917 года в Петрограде на митинге в защиту свободного слова, была и Анна Ахматова». «21 января 1918 года она читала «Молитву» и другие стихи на митинге в поддержку жертв большевистского террора» (с. 61). Уточнения особенно желательны ввиду того, что в начале 1918 года красный террор еще не был объявлен. О выходе же «Белой стаи» (1917) И. Лосиевский говорит совсем бегло и как книгу ее не анализирует.

Логично было бы закончить главу рассказом о двух изданиях книги «Anno Domini» (1922, 1923) и полном вытеснении Ахматовой из советской печати после 1924 года. Собственно, в 1923 году кончился первый из двух больших этапов ее творчества. По подсчетам М. Гаспарова, статью которого «Стих Анны Ахматовой», в первоначальном варианте напечатанную в 1989 году в «Литерааурном обозрении», И. Лосиевский мог бы учесть, «в 1904 (1909)-1922 гг. написано 51% всех стихов Ахматовой; в последующей паузе – 5%; в 1940 – 1946 гг. – 22%; в новой паузе 6%; наконец, в 1956 – 1965 гг. – 16%». («Сопоставление с тремя двухтомниками Ахматовой, вышедшими с тех пор, показало, что основные пропорции материала остаются, по-видимому, неизменными».) ⁷ Но «пауза» поначалу не казалась таковой, биограф рассказывает о попытках издать двухтомник Ахматовой во второй половине 20-х годов (были планы издания книги и позднее). «В середине 20-х она еще шутила, предлагая друзьям такой вот образчик «перестроенной» Ахматовой: «Вышла Дуня на балкон, А за ней весь Совнарком» (свидетельство П. Лукницкого в записи Р. Тименчика)» (с.

1. Е. Доюин, Поэзия Анны Ахматовой. Литературный портрет. – В кн.. Е. Добин, Сюжет и действительность, Л., 1976.[↩]
2. См.: А. И. Павловский, Анна Ахматова. Жизнь и творчество. Книга для учителя, М., 1991, с. 120.[↩]
3. Там же, с. 113.[↩]
4. А. Хейт, Анна Ахматова. Поэтическое странствие. Дневники, воспоминания, письма А. Ахматовой, М., 1991.[↩]
5. В. Черных, Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. Часть 1. 1889 – 1917, М., 1996.[↩]
6. »Воспоминания об Анне Ахматовой», М., 1991. [↩]
7. М. Л. Гаспаров, Избранные труды, т. III. «О стихе», М., 1997, с. 478, 491.[↩]