Заветный «Словарь» В. К. Кюхельбекера

И наш словарь, и плески

мирной славы…

А. С. Пушкин

Героическая и трагическая судьба Вильгельма Кюхельбекера – поэта, критика, публициста – прочно связала его с декабристами. Он был одним из самых убежденных сподвижников их дела еще задолго до вступления в Северное общество. В исторический день 1825 года он явился на Сенатскую площадь с оружием в руках и, в отличие от нерешительных и выжидавших, убеждал действовать, хотел сам стрелять, пытался собрать и повести в штыки солдат, рассеянных залпами царских войск, Двадцатью годами крепостей и ссылки, слепотой, преждевременной смертью в нищете поплатился он за это. О себе, о братьях по судьбе писал он в стихотворении «Участь русских поэтов»:

Бог дал огонь их сердцу,

свет уму,

Да! чувства в них

восторженны и пылки, –

Что ж? их бросают в черную

тюрьму,

Морят морозом безнадежной ссылки…

До последних дней остался он верным идеалу свободы.

Образ поэта вошел в сознание наших современников через его творчество, а жизнь его известна миллионам читателей благодаря прославленному роману Юрия Тынянова «Кюхля».

Историками декабристского движения и русской литературы обстоятельно изучаются его творчество, открываются все новые и новые страницы его биографии.

В большом личном архиве Кюхельбекера, части которого рассеяны в разных местах, сохранилась интереснейшая рукопись – его заветный «Словарь» ¹.

О существовании этой рукописи впервые стало известно из статьи Тынянова «Пушкин и Кюхельбекер» ². Он назвал «Словарь» сводом философских, моральных, политических вопросов³. Однако в статье этой, изобилующей тонкими наблюдениями, о «Словаре» говорится лишь попутно, поскольку основная тема здесь – отношения Пушкина с его другом и связи их взглядов, Тынянов привел лишь около 20 выписок из «Словаря», всего же их – более 200 (несколько цитат приведены и в его романе «Пушкин»). Он собирался, по-видимому, посвятить специальную работу этому документу, но не успел. После смерти писателя «Словарь» так и остался неопубликованным и в целом не изученным, несмотря на бее его значение для биографии Кюхельбекера и его великого сверстника – Пушкина и, шире, для исследования общественно литературной атмосферы эпохи. Значение это общепризнано, выписки из него цитируются часто, но лишь по статье Тынянова.

Надо прежде всего подчеркнуть, что перед нами нечто совсем иное, чем словарь в обычном понимании. Здесь нет ни объяснений слов, ни систематичности, ни каких-либо фактических справок. В большинстве это заметки, написанные на основе рассуждений разных авторов, расположенные в алфавитном порядке и с особыми, придуманными Кюхельбекером, заголовками. Главная цель «Словаря» – обличение деспотизма самодержавия, общественной лжи, раболепия, лицемерия и т, п. Одновременно формулируются жизненные правила, «нравственные законы».

Один из приемов составителя – «подбор» примеров, служивших общей цели гражданского воспитания. Приведены примеры самоотверженной верности долгу, преданности высокому идеалу свободы, а с другой стороны, проявлений жестокости, тирании царей и правителей. Перемежаются в «Словаре» рассуждения о политике и морали, философии и истории, литературе и эстетике… Основная его терминология – условные слова-сигналы, слова-пароли, с которыми мы встречаемся и в вольнолюбивой поэзии Пушкина, Рылеева, самого Кюхельбекера. Эти слова были окружены в сознании передового поколения ореолом революционной романтики, вызывали чувства, понятные (как говорил позже Кюхельбекер) «в родном кругу друзей и братьев» ⁴. Среди них слова сигналы: свобода, вольность, гражданин, общественное благо, высокое, истина, независимость, благородство, гордость и т. д. Другой ряд слов-сигналов вызывал иные чувства – гневного протеста, осуждения, презрения: тиран, рабство, угнетение, жестокость, злодеяние, унижение, лесть, ложь и т. п. Эти слова неоднократно «обыгрываются» в «Словаре» в определенном, большей частью политическом, смысле.

Как правило, Кюхельбекер указывал источники цитат, с помощью которых раскрывал темы «Словаря». Круг упомянутых философов, писателей, политических деятелей очень широк. Тут – Сенека. Эпиктет, Эпикур, Саади, Зороастр, Плутарх, Демосфен, Вольтер, Боссюэ, Пирон, Руссо, Лабрюйер, Вейсс, Фонтенель, Лессинг, Ричардсон, Шиллер, м-м де Сталь и многие другие. Особенно часто цитируется Франсуа Рудольф Вейсс (1751 – 1818), в то время всемирно известный швейцарский политический деятель и писатель, ученик Руссо, примкнувший с 1789 года к французской революции. Его сочинение «Principes philosophiques, politiques et moraux» («Принципы философии, политики и нравственности») в двух томах переведено на многие языки. Первая часть этого труда, озаглавленная «Основание; или существенные правила философии, политики и нравственности», была издана в 1807 году в России А. Струговщиковым, вторая же – посвященная вопросам политическим – осталась неопубликованной. О влиянии Вейсса на мировоззрение декабристов сохранились свидетельства в архиве Следственной комиссии по делу декабристов.

Есть в «Словаре» и высказывания писателей русских – Батюшкова, Ф. Глинки, В. Пушкина, и литераторов ныне забытых, как, например, В. Филимонова, выписки из русских журналов; встречаются имена первого директора Царскосельского лицея В Малиновского, преподавателя французской риторики Будри (родного брата Марата). Есть и сентенции без указания источника, сочиненные, возможно, самим Кюхельбекером, Но, в сущности, не имеет особого значения, кому именно принадлежит та или иная сентенция. Придумывая для заметок заголовки, Кюхельбекер зачастую не считался и с авторским контекстом. На первой странице «Словаря» есть эпиграф из Мольера – «Je prends mo bien ou je te trouve» («Я беру свое добро, где нахожу»). И Кюхельбекер действительно брал необходимое ему, где бы оно ни встречалось, В «Словаре» есть, например, такая заметка;

«Революции. Слова, которых нельзя определить и которые не имеют точного значения, легко возжигают народный дух и способствуют успехам революции. – «Сын отечества», 1815, N 36″.

Заметка весьма показательна для искусного способа извлекать откуда угодно нужный текст – прием, которым пользовался Кюхельбекер. Термин «революция» дан здесь с явно положительной окраской. Если же мы обратимся к цитируемой Кюхельбекером статье «История пятнадцати недель или последнее царствование Бонапарте» (в том же самом номере «Сына отечества» на стр. 143 – 144), то увидим, что извлеченные Кюхельбекером слова даны там в резко отрицательном контексте: автор – — французский публицист, ярый реакционер – влияние в современной Франции революционных настроений характеризует как нечто чудовищное.

В «Словаре» весь замысел подчинен главной цели: путем специально подобранных и соответственно препарированных текстов воссоздать высокие идеалы человека-гражданина, противника любых форм угнетения, человека чистых помыслов, преданного свободе, смелого, непреклонного в испытаниях.

Система использования суждений, сентенций, афоризмов, заимствованных из разных авторов, своеобразного разговора «цитатами» на самые разные темы была в то время весьма распространенной – и в годы движения декабристов, и после, когда его участники находились на каторге и в ссылке. Подборки выписок сохранились в различных архивах. Таковы, например, выписки Рылеева из Плутарха, Цицерона, Тацита, Дидро и др. ⁵. Опыт политической пропаганды путем такого рода подборок применялся декабристами также в знаменитых ланкастерских школах. Позже Александр Бестужев использовал монтаж цитат в качестве своеобразного лирического дневника осужденного. В его архиве, хранящемся в Рукописном отделе Государственной публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, сохранилось несколько листов, испещренных поговорками и цитатами из разных авторов. Среди записей, например, есть такие: «Облегчение цепей не мирит нас с рабством, но усиливает желание прервать оное», со ссылкой на Карамзина. «Я злобу твердостью сотру» – Державин. «Близ царя – близ смерти» – пословица, которую хотела уничтожить Екатерина II» и др.

Замысел «Словаря» проясняется, если напомнить общую ситуацию этого времени. Он создавался в 1815 – 1817 годах. Это было время общественного подъема, вызванного Отечественной войной, когда гордость народом, освободившим Европу от грозившего порабощения, сочеталась с ненавистью ко всякой тирании. К деспотам вскоре стали причислять и Александра I, который на ожидание реформ ответил усилением гнета.

1. »Словарь» был собственностью Ю. Н. Тынянова. После его смерти рукопись на долгое время исчезла из исследовательского оборота, затем поступила в Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, ф. 449, 2, 13, Мною готовится полное издание «Словаря». [↩]
2. «Литературное наследство», 1934, т. 16 – 18, стр. 321 – 378. Перепечатана в сб. Тынянова «Пушкин и его современники», «Наука», М. 1968, стр. 233 – 294.[↩]
3. Там же, стр. 248.[↩]
4. «Мнемозина», 1824, кн. 3, стр. 37.[↩]
5. См. «Литературное наследство», 1954, т. 59, кн. 1, стр. 323 – 324.[↩]