«За подлинного Шекспира»: два советских юбилея

21 апреля 1939 года центральная газета «Советское искусство», учрежденная Всесоюзным комитетом по делам искусств при Совнаркоме СССР и выражающая правительственную точку зрения, посвятила две больших газетных полосы Вильяму Шекспиру. Две концептуальные статьи «Задача художника» и «Советский шекспировский театр», несколько статей поменьше, заметки, фотографии, хроника Шекспировской конференции, даже диаграмма переводов его пьес в Советском Союзе последовательно выстраивали образ великого английского драматурга, обозначая узловые моменты советского присвоения Шекспира.

В статье «Задача художника», автором которой был театральный художник Н. Шифрин, оформивший к этому времени несколько шекспировских спектаклей, не только определялось место Шекспира в пантеоне классических писателей (рядом с Пушкиным), не только обозначался один-единственный подход к интерпретации его творчества — «подлинность», найденная «в борьбе» с идеализмом и формализмом, но и задавался сам тон, которым следует говорить о Шекспире, — язык политической борьбы за новые советские ценности:

Шекспир входит в биографию каждого из нас так же, как и Пушкин. Это аксиома. Борьба за подлинного Шекспира, освобожденного от груза идеалистических толкований и всяческих наслоений — дело всей советской культуры <…> Нужно всеми средствами <…> создать реалистическую среду для персонажей пьесы [Вырезки… л. 50].

Передовица «Советский шекспировский театр», написанная критиком И. Крути, опубликовала своеобразный отчет «работы советского театра над драматургией английского поэта» — с цифрами и точными датами. Началом «сложного и поучительного пути», которым советское искусство идет «к полноценному художественному воплощению наследия Шекспира», был обозначен 1919 год, когда несколько центральных театров поставили шекспировские спектакли. Однако точный статистический отсчет велся с 1935 года, поскольку

то общечеловеческое в его творчестве, то непреходящее и вечное, что кроется в его народности, его реализме и его гуманизме — правду Шекспира — советский театр до 1935 года полностью еще не показал (здесь и далее курсив везде мой. — И. Л.) [Вырезки… л. 50].

Итак, в Советском Союзе пьесы Шекспира были поставлены в 1935 году в 48 театрах, в 1936-м — в 94, в 1937-м — в 105, а в 1938-1939-м — в 204 театрах. С 1935 года по 1 февраля 1939 года на советской сцене, включая рабочую и колхозную самодеятельность, были осуществлены 297 постановок 19-ти пьес Шекспира. В течение последних четырех лет «Отелло» шел в 100 театрах, «Ромео и Джульетта» — в 35, «Гамлет» — в 23, «Укрощение строптивой» — в 23, «Двенадцатая ночь» — в 36 и т. д.

В это же время в одной из газет было опубликовано интервью М. Морозова, где вопрос о тиражах изданий шекспировских пьес также соотносился с датой (1935 год):

Интересно узнать, популярен ли Шекспир среди советских читателей? Разрешите привести одну цифру. За последние четыре года тираж произведений Шекспира, включая издания его отдельных произведений, составил приблизительно 560 000 экз. [Переписка… л. 86].

Как ясно из этих данных, в 1935 году начинается качественно новый этап советской рецепции Шекспира, которого теперь рассматривают через категории соцреалистической эстетики — народность, реализм, гуманизм и связывают именно с ними «то непреходящее и вечное», что определяет ценность классики. Как подчеркивает «Учительская газета» (23 апреля), «создатели социалистического искусства — единственные его наследники и творческие продолжатели» [Вырезки… л. 43]. Главной «официальной» пьесой Шекспира определяется трагедия «Отелло», число постановок которой значительно (в три раза) превышает количество постановок других его пьес. Из диаграммы, приведенной в «Советском искусстве», следует, что драмы Шекспира были переведены на 22 языка народов СССР. С этого времени Шекспир официально переходит в разряд советских классиков и начинается его мифологизация как «учителя» и «гражданина» Советского Союза.

Причины столь возросшего интереса к Шекспиру в середине 1930-х годов связаны с общими тенденциями советской культуры, возвращающей классику на «пароход современности». С одной стороны, в это время начинается переход сталинской идеологии от идей революционного интернационализма к традиционным ценностям, патриотическим мифам и историческим героям [Lovell: 29], что обусловило также поворот к классике как источнику национальных ценностей, с другой — запускается новый виток международного антифашистского движения с его апелляцией к «мировому наследию» и «мировой литературе» [Clark]¹, в котором СССР играл ключевую роль. Шекспир — популярный классик и представитель мировой литературы — оказывается на пересечении этих тенденций.

Во второй половине 1930-х годов в Советском Союзе было устроено торжественное празднование двух юбилеев Шекспира, которые не являлись круглыми датами, как, например, юбилеи отечественных классиков: организованный в 1937 году на международном уровне юбилей Пушкина (100 лет со дня смерти), или запланированный на июль 1941 года и не состоявшийся из-за начавшейся войны юбилей Лермонтова (100 лет со дня смерти), или проведенный с большой помпезностью юбилей Грибоедова в 1945 году (150 лет со дня рождения) и т. д. Речь идет о двух более скромных датах: 1939 год — 375-летие со дня рождения Шекспира, 1941 год — 325-летие со дня его смерти. Шекспир был единственным из зарубежных классиков, который в мрачные годы репрессий был удостоен государственного торжества, когда сценарий был согласован и утвержден правительством на самом высшем уровне. Даже юбилей Гете 1932 года (100 лет со дня смерти) был несопоставим по своим масштабам и задачами с юбилеем Шекспира. Во-первых, в это время еще не вполне созрела идея присвоения классики, во-вторых, официальная советская формула о «двойственности» Гете (гениальный поэт и филистер, «прислужник буржуазии») не позволяла полностью его принять и использовать как идеологический ресурс влияния. Во второй половине 1930-х годов в нацистской Германии он уже был присвоен как собственный классик, поэтому в статьях этого времени имя Гете мелькает среди главных советских классиков значительно реже, чем имена Шекспира, Пушкина, Белинского или Горького.

В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранились документы, касающиеся подготовки юбилеев Шекспира (фонды Шекспировского кабинета ВТО и Комитета по делам Искусства при СНК), а также три объемные папки, содержащие тщательно вклеенные на отдельных листах вырезки газетных статьей о Шекспировских юбилеях. Две папки — провинциальные газеты с юбилейными статьями 1939 года (213 листов, более 300 вырезок) и газеты Москвы и Московской области (71 лист, более 100 вырезок). Третья папка — юбилейные статьи 1941 года (81 лист, более 100 вырезок). Каждая статья имеет штамп «Мосгорсправка» с указанием названия газеты, города и даты (фонд Иностранной комиссии Союза писателей СССР). Анализ этих архивных материалов, на основе которых в статье реконструируется сценарий Шекспировских торжественных мероприятий, дает возможность обозначить механизмы и задачи присвоения советской идеологией «чужой» литературной классики.

«Солнце драматургии»: статьи о Шекспире в юбилейной прессе

Подготовка и необходимая идеологическая «обработка» советских читателей началась еще до юбилея, и газеты формировали необходимый ракурс восприятия: юбилей Шекспира должен был рассматриваться как событие государственного значения. Так, газеты «Вечерняя Москва» (27 марта), «Советское искусство» (2 апреля), «Красное знамя» (Харьков, 21 апреля) и мн. др. писали:

23 апреля все театры страны и художественные самодеятельные коллективы покажут шекспировские постановки. Перед началом действия во всех театрах СССР будет произнесено вступительное слово о Шекспире. Спектакли транслируются по радио. В фойе театров организуются шекспировские выставки [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 57].

В день рождения Шекспира, 23 апреля, не только центральные, местные, партийные газеты, но и заводские, фабричные, колхозные и совхозные многотиражки — подавляющее большинство советских газет — поместили юбилейные статьи, посвященные жизни и творчеству английского драматурга, под одним и тем же названием «Вильям Шекспир. К 375-летию со дня рождения». Заголовки этих газет впечатляют и показывают весь размах его чествования — от центральной «Правды» до многотиражки «Льновод-ударник» (совхоз «Красный холм» Калининской области) или «Стахановец транспорта» (орган политотдела Ярославской железной дороги).

В юбилейной статье С. Радлова, которого многие знали как ведущего советского шекспировского режиссера, чувство гражданского единения напрямую связывается с шекспировским театром:

Сегодня, 23 апреля 1939 года, в 200 театрах СССР поднимется занавес, и десятки тысяч советских зрителей увидят творения Шекспира <…> Тысячи актерских уст произнесут слова Шекспира, сотни тысяч сердец советских зрителей забьются от его неумирающих слов («Ленинградская правда», 23 апреля) [Вырезки… л. 101].

Официальные тексты, передаваемые ТАСС как клише и проводящие партийную линию, были трех типов, четко разделяемые по типу прессы. Областные и партийные газеты крупных городов и национальных республик поместили статью ленинградского шекспироведа А. Смирнова (более 50 газет); немного ниже по рангу (мелкие города и районная партийная пресса) — статью А. Аникста (более 25 газет); мелкие районные газеты, колхозная и заводская пресса — статью В. Николаева (более 70 газет). Две последние статьи сопровождались одним и тем же «официальным» портретом Шекспира, иногда с подписью: «Бюро-клише ТАСС». Лишь центральные московские и отдельные провинциальные газеты публиковали юбилейные статьи о Шекспире собственных корреспондентов, иногда — материалы без подписи.

Структура всех юбилейных газетных статей была идентичной: краткая биография с упоминанием «простого» происхождения Шекспира, изложение сути «шекспировского вопроса» с безусловным решением в пользу его авторства, обязательно указание на 37 пьес и «три этапа» творчества, краткая характеристика одной-двух основных трагедий (обычно «Гамлет», «Король Лир», «Отелло»), цитирование или упоминание высказываний К. Маркса и Ф. Энгельса, нередко отсылка к характеристике творчества Шекспира советскими классиками — Горьким, Пушкиным и Белинским; завершающий абзац всегда посвящен «новой родине» Шекспира — СССР.

Простое происхождение Шекспира — важнейшее звено в формировании его официального мифа. Юбилейные статьи 1939 года называют Шекспира «сыном зажиточного обывателя» («Учительская газета», 23 апреля), «сыном торговца скотом и шерстью» («Труд», 23 апреля), «подмастерьем на скотобойне» («Красная звезда», «Москва», 23 апреля), «сыном перчаточника и владельца скотобойни» («Ленинские искры», 23 апреля), который сначала «служил конюхом при Лондонском театре» и только потом стал актером и директором театра («Вышневолоцкая газета», 26 апреля). Юбилей 1941 года еще больше присваивает Шекспира как классово близкого писателя: «сын мясника» («Красный шахтер», 23 апреля), «мясника-торговца», («Сталинградская правда», 23 апреля) и др. «Пионерская правда» (24 апреля) выстраивает линию жизни образцового пионера, беря в качестве примера жизнь Шекспира: «Сын безвестного стратфордского горожанина стал величайшим поэтом Англии и всего человечества». «Советская Украина» (23 апреля) открыто связывает «плебейское» происхождение Шекспира с решением шекспировского вопроса:

Шекспир — плебей. Нам нет нужды повторять басни буржуазных ученых чиновников из литературного ведомства, ослепленных классовым и кастовым эгоизмом, что плебей не мог быть создателем гениальных трагедий и что под именем Шекспира скрылся кто-нибудь из аристократов — граф Эссекс, граф Рэтленд или какой-нибудь другой. Нам, переживающим творческий подъем целого народа, нет оснований сомневаться в том, что гениально одаренный человек из «простого» народа силой своего гения мог преодолеть гнетущие обстоятельства жизни и пробить себе дорогу [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 173].

Типичное определение Шекспира в советской прессе — «великий гуманист, великий реалист и великий народный писатель» [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 10], представитель «эпохи Возрождения, сменившей варварское средневековье и ознаменовавшейся в Англии быстрым экономическим подъемом, расцветом науки, искусства и литературы» [Вырезки… л. 4а]. Эта характеристика обычно подкрепляется известной цитатой Энгельса о «величайшем прогрессивном перевороте» и «титанах по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености» [Энгельс: 346]. Такое марксистское понимание гуманизма Возрождения, упрощенное и схематизированное в массовой прессе, важно как историческая метафора, подкрепляющая советские мифы об авангардной советской культуре, сменившей эпоху экономического застоя, и о рождении нового советского человека. Революционизированный Шекспир объявляется «учителем» «в борьбе за новую культуру» и «пролетарский гуманизм», включается в парадигму марксистско-ленинской теории классов и классовой борьбы:

Проблема нового человека, борьба за новое <…> сознание, переоценка всех старых феодальных ценностей и замена их новыми ценностями — вот те проблемы эпохи, которые стояли в центре творчества Шекспира («Учительская газета», 23 апреля).

Шекспир — активный участник борьбы классов («Макеевский рабочий», 23 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 205, 194].

Те же самые идеологические установки, используя имя Шекспира, формируют молодежные и детские газеты:

…нам надо учиться у Шекспира мужественному отношению к жизни, не уклоняться от борьбы, а бороться с мраком прошлого во имя будущего («Ленинская смена», Алма-Ата, 23 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 13].

…Шекспир принадлежал к тому поколению гениев Возрождения, о которых Энгельс писал: «Они почти все живут всеми интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом, кто пером, а кто и тем и другим. Отсюда та полнота и сила характера, которая делает из них цельных людей» <…>По политическим воззрениям Шекспир был передовым человеком своего времени <…> Он выступает борцом за права нового, свободного человека <…> Поэт верит в силы и разум народа, верным сыном которого был он сам («Пионерская правда», 24 апреля) ([Вырезки… л. 32], [Энгельс: 347]).

Показательна в этом отношении статья Б. Баратова («Красный флот», 22 апреля), где сталинский тезис о том, что результатом жестокой классовой борьбы через установление диктатуры пролетариата должно стать свободное общество, подкрепляется примером Шекспира, который «отобразил эпоху», когда

в кровопролитной борьбе совершалась беспощадная ломка старого, изжившего себя феодального строя и нарождались новый мир и новый человек <…>Человечество в громе битв со старым миром завоевывало права и возможности своего свободного развития [Вырезки… л. 53].

Риторика статьи заимствована из партийных документов, и если убрать имя Шекспира, то легко представить, что речь идет о кратком курсе ВКП(б), изданном незадолго до юбилея — осенью 1938 года — тиражом в 1 млн. экземпляров. Юбилейная статья выполняет роль политинформации: круг читателей газеты, как следует из названия, — матросы и офицеры военно-морского флота, поэтому не случайно автор подсказывает аналогию с современной политической обстановкой. Цитаты из «Гамлета» и «Короля Генриха VI» выстраивают ряд нужных аллюзий: необходимость «абсолютистской власти» диктатора Сталина, «передача» ему власти Лениным, борьба с внешними и внутренними врагами и т. д.:

Кто народу предан…

с мужеством сразитесь за свободу.

Мы всех дворян и лордов перебьем.

Те, у кого в заплатах башмаки —

Пускай живут, все это — честный люд!²

Красной нитью во всех исторических пьесах Шекспира> проходит тема войны. Эта тема определяется эпохой, в которой творил Шекспир, эпохой, когда формировалась новая абсолютистская система власти, когда шла вооруженная борьба передовой Англии с ее враждебным окружением отсталых стран (Испания и др.) и с внутренними врагами — предателями своей страны и своего народа <…> Гамлет в последнем вздохе своем оставляет преемника — носителя своих идеалов <…> И Фортинбрас, несущий победу своей стране, повелевает поднять как знамя будущего тело павшего Гамлета высоко «…на помост, как воина». Злые силы в этой борьбе погибают, поражаются тяжелой, злой смертью <…>История коротко и презрительно повелевает: «уберите эти трупы» («Гамлет») [Вырезки… л. 53].

Цитируемые здесь строки («Гамлет», V, 2) приведены в переводе М. Лозинского, при этом завершающая цитата с указанием на источник («уберите эти трупы») изменена. Более разговорный вариант, предложенный газетой (перевод Лозинского — «Возьмите прочь тела»), сообщает ситуации обыденность, актуализирует ее, а используя презрительную интонацию, формирует «правильное» отношение к исторической задаче репрессий.

Такие же превращения претерпевает понятие шекспировского гуманизма, которое в юбилейной прессе размывается и политизируется: идеология Возрождения включается в контекст международной антифашистской борьбы. Гуманизм как учение о самоценной и свободной личности всегда был составной частью либерально-буржуазных представлений, Томас Манн, например, связывал с гуманизмом «форму западноевропейской цивилизации» [Манн: 564]. С приходом к власти нацистов это слово и все связанные с ним ценностные смыслы оказались востребованными как либеральная идеология выживания культуры в эпоху распространения фашизма. Когда в июне 1935 года в Париже проходил Международный конгресс писателей в защиту культуры, объединивший интеллектуалов левых взглядов на широкой политической платформе, вокруг понятия «гуманизм» разгорелись баталии. В изданной в СССР стенограмме докладов конгресса вся дискуссия о гуманизме была изъята и представлена лишь точка зрения коммунистов, отвергающая буржуазный гуманизм как «абстрактную «мифологию»³, предлагающая «гуманизм силы» и «пролетарский гуманизм» — термин, который за год до этого был введен Горьким и «одобрен Сталиным»⁴. В эту эпоху язык пролетарской революции становится языком антифашистской борьбы, «антифашистский коммунизм» приходит на смену «коммунизму антибуржуазному» [Фюре: 250]⁵. Лозунги антифашистской борьбы, присвоение «буржуазного» гуманизма и «буржуазного» культурного наследия используются Советским Союзом, чтобы привлечь на свою сторону западных интеллектуалов, поскольку коммунистическая «подкладка» антифашистского движения отталкивала многих противников нацизма, не затронутых политической конъюнктурой. В глазах советских граждан и международной «прогрессивной» общественности юбилей должен был продемонстрировать коренное различие между культурным строительством в Советском Союзе и культурной политикой «фашистских» стран Европы, куда была включена не только нацистская Германия с ее культуркампфом, но и остальные буржуазные страны, и прежде всего Англия — родина Шекспира.

Политический сюжет выражал себя через аналогию средневекового «варварства» и «современного средневековья» / «фашистских варваров» [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 205], задавая на современном витке оппозицию фашизма и гуманизма. Шекспир был приближен к советскому читателю и представлен как писатель-современник, ведущий антифашистскую борьбу «за торжество гуманизма»:

Демократические силы всего земного шара ведут сейчас борьбу с фашизмом, пытающимся отбросить мир к средневековью, к варварству, к дыбе и плахе. В этой борьбе за торжество гуманизма, в борьбе с темными силами фашистской реакции, со всем тем, что мешает свободному развитию человеческой личности, участвует своим творчеством и Шекспир («Труд», 23 апреля) [Вырезки… л. 34].

В наше время, когда прогрессивные силы человечества ведут титаническую борьбу против фашистской реакции, с новой силой и значением выступают основные линии шекспировского творчества, борьба гуманизма за прекрасные идеалы человечества, против реакции современного средневековья. («Литературная газета», 20 апреля) [Вырезки… л. 44].

Формат газеты, призванной освещать актуальные события, помогал легко адаптировать имя Шекспира для решения современных проблем, располагая по соседству юбилейные статьи и политические репортажи — то сообщение ТАСС с дальневосточной границы, где бравый колхозный пастух задержал нарушителя границы («Советская Сибирь», 24 апреля), то сообщения английской печати о территориальных притязаниях испанских фашистов («Большевистский путь», Хвалынск, 23 апреля), то известие о переговорах Риббентропа («Коммунист Таджикистана», 23 апреля), то леденящий душу рассказ о фашистской расправе над крестьянами («Ленинский путь», Дзержинск, 24 апреля), то статья о колхозном «допризывном пункте»:

Юноша тихо напевает: «Возьмем винтовки новые, / На штык флажки / И с песнею в стрелковые / Пойдем кружки» («Знамя ударника», Торжок, 23 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 99].

Цитаты из трагедий Шекспира использовались как ресурс антифашистской риторики: из «Гамлета» подбирались цитаты о «тюрьме» и «человеке — красе вселенной», из «Венецианского купца» — монолог Шейлока «в защиту евреев» (III, 1); из комедии «Конец — делу венец (Все хорошо, что хорошо кончается)» — наставление короля о равенстве «крови» (II, 3); трагедия «Отелло» определялась как антирасистская пьеса:

Фашизм давно превратил Германию в «датскую тюрьму». Тюремщикам фашистской Германии нет больше дела до Шекспира… («Учительская газета», 23 апреля) [Вырезки… л. 43].

В театрах фашистских стран пытаются облечь Гамлета в костюм штурмовика, из кожи лезут вон для того, чтобы доспехами венецианского генерала замаскировать черный цвет кожи шекспировского мавра Отелло («Литературная газета», 20 апреля) [Вырезки… л. 44].

Шекспир уже в то время утверждал, что «Кровь людей различных, если вместе / Смешать ее — одна перед другой / Не разнится ни теплотой, ни весом, / Ни краскою». Эти слова Шекспира звучат с большой силой и в наше время, показывая враждебность художника-гуманиста всяким расовым предрассудкам и в частности гнуснейшему из них — антисемитизму, который культивируют фашистские варвары («Московский Большевик», 23 апреля, перевод П. Вейнберга) [Вырезки… л. 44].

Политические аллюзии, сближающие героев трагедии «Отелло» и «борцов» с внутренними и внешними врагами («вредоносными гадами»), доказывали для советских пионеров «современность» Шекспира:

Яго мы искренне ненавидим. Хорошо об этом пишет выдающийся исполнитель роли Отелло на советской сцене, народный артист Союза Остужев: «Мы ненавидим Яго потому, что на пути Отелло, на пути человечества, на нашем пути стоят эти вредоносные гады, под лицемерной личиной скрывающие свое смертельное жало змеи <…> Остужев прав. Шекспир современен» («Ленинская смена», 22 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 47].

«Литературная газета» публикует «письмо из Лондона» Гарольда Хэзлопа, британского писателя «из рабочих», чьи произведения активно печатали советские журналы⁶ и который в негативном аспекте комментирует Шекспировский юбилей в Англии:

…если Шекспир и ставится, его пьесы должны выдержать конкуренцию с современной драмой, бессюжетной, аморальной, некультурной, всегда потворствующей низким вкусам фашиствующей толпы, которая заполняет залы. Так, «Гамлет» должен ставиться в современной одежде. «Шейлок» должен вызывать антисемитские чувства. Ставят «Отелло» с Полом Робсоном в главной роли и возбуждают дискуссию о «цветных» [Вырезки… л. 3].

Манипулирование противоположными парами понятий (социалистическое «свое» — свободное, подлинное, культурное, и фашистское «чужое» — расистское, аморальное, некультурное и т. д.) давало возможность возвысить Советский Союз как государство истинной культуры, «по праву» присвоившее мировое культурное наследие и закономерно ставшее центром антифашистской борьбы:

Современной реакционной западной буржуазии, особенно в ее откровенно фашистских кругах, с подлинным Шекспиром совсем не по пути. Его там замалчивают, им пренебрегают, или наконец, его омерзительно фальсифицируют. («Молот», Ростов-на-Дону, 23 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 29, 137].

Противопоставление западных фальсификаций и «подлинных» советских интерпретаций узаконило место Шекспира как советского классика. Характерно утверждение Радлова: «Мы решаемся утверждать, что Шекспир завоеван Советским союзом» («Вечерняя Москва», 19 апреля) [Вырезки… л. 66]. «Подлинными наследниками» Шекспира объявляются народы СССР, а его «истинной» Родиной — Советский Союз. Газета «Красная Карелия» (23 апреля) приводит целую подборку статей с характерными названиями: «Новая родина Великого драматурга» (автор Вл. Новицкий), «Наследники Шекспира» (В. Балтийский) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 64]. Каждая юбилейная статья завершается торжественным аккордом:

Советский Союз стал новой родиной великого драматурга («Машиностроение», Москва, 23 апреля); В нашей стране Шекспир нашел вторую родину («Ленинская смена», Горький, 22 апреля); Советский народ считает себя законным наследником вечно живых плодов творчества Шекспира («Вышневолоцкая газета», 26 апреля); Родиной настоящего Шекспира может стать и становится уже только страна победившего социализма («Молот», 23 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 40, 46, 47, 98, 137] и т. д.

Ярославская газета «Северный рабочий» (23 апреля) проясняет причины советского «завоевания» Шекспира: «Он весь принадлежит нам, народам страны социализма, где его мечты и стремления претворены в жизнь [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 205]. Советская пропаганда обосновывает идею «подлинного» гуманизма воплощением мечты: оптимистическая идеология сталинского режима устремлена в «светлое» будущее, которое под руководством коммунистической партии строят «наследники» Шекспира — народы СССР:

375-летие с великой любовью отмечает весь цивилизованный мир, и особенно — подлинные наследники шекспировского гуманизма — народы Советского Союза, строящие новый, светлый, счастливый мир, строящие под руководством партии большевиков и ее гениального вождя тов. Сталина коммунизм («Сталинская молодежь», Минск, 22 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1939: л. 26а].

Он создал <…> титанов-героев, которые вели борьбу за торжество человека, за его счастливое будущее. Поэтому Шекспир пользуется всенародной любовью в СССР, в стране, где человек добился осуществления идеалов великих мыслителей человечества — свободной счастливой жизни, сделался подлинным хозяином жизни («Красный флот», 22 апреля) [Вырезки из провинциальных… 1941: л. 53].