«Я убрал в саду беседку по моему вкусу…». Горациевское убранство «Беседки Муз» Батюшкова

Горациевское убранство «Беседки Муз» Батюшкова

Едва ли влияние какого-либо римского поэта на русский XVIII век было столь масштабным и интимным, как влияние Горация. «Веселый философ», находящий себе с греческой стороны достойную пару в лице Анакреона, Гораций не переставал быть философом даже будучи сатириком, и если, скажем, Данте ценит его прежде всего за этот жанр («Orazio satiro»: «Ад», IV, 89), то в 1770-е годы М. Муравьев и в сатирическом его даре ценит подаренное философской выучкой умение снисходить к ограниченности человеческой природы:

Что в том, что Ювенал кричал, как проповедник?

Гораций нравится: он милый собеседник.

Умеет слабостьми играться, не озлясь,

И в сердце друга влить все правды, веселясь.

(«Порока иногда успехом раздражаюсь…»)

Но попытка задаться вопросом, в чем состоит Горациева философия, быстро приводит к заключению, что что-то здесь не так. В самом деле, пусть поэтически выраженная мысль не обязана соответствовать требованиям систематичности и всеохватности, пусть даже мы станем говорить не о философии, но о философствовании как специфической жизненной (и