«Я говорю с эпохою…». Газетный фон стихов Осипа Мандельштама 1935 года

¹Осип Эмильевич Мандельштам не разделял цветаевского презрительного отношения к газетам. «[Л]юблю выбежать утром на омытую светлую улицу, через сад, где за ночь намело сугробы летнего снега, перины пуховых одуванчиков, – прямо в киоск, за «Правдой»», – признавался он в заметке 1923 года «Холодное лето» (II, 308)²,.. «Я к воробьям пойду и к репортерам…», – воскликнул он в стихотворении «Еще далёко мне до патриарха…» 1931 года³,.. А Надежда Яковлевна Мандельштам так вспоминала про регулярное утреннее времяпрепровождение своего мужа в Калинине зимой 1937 – 1938 годов: «За чаем О. М. обычно просматривал газету; хозяину, как кадровому рабочему, удалось выписать «Правду»»⁴,..

В тот период мандельштамовской биографии, о котором пойдет речь в нашей статье, поэт как минимум по двум причинам с обостренным вниманием вчитывался в советские газеты. Во-первых, пресса и радио в 1935 году оказались пусть не единственными, но зато уж точно главными источниками информации для сосланного в Воронеж Мандельштама о событиях, творившихся в «большом мире», прежде всего, в Москве и в Ленинграде⁵,.. Об этом с опорой на радиовпечатления очень выразительно рассказано в следующем мандельштамовском восьмистишии (апрель, 1935 год):

Наушнички, наушники мои!

Попомню я воронежские ночки:

Недопитого голоса Аи

И в полночь с Красной площади гудочки…

Ну как метро?.. Молчи, в себе таи…

Не спрашивай, как набухают почки…

И вы, часов кремлевские бои, –

Язык пространства, сжатого до точки…⁶,.

Во-вторых, в промежуток с апреля по июль, в который и были написаны все манделыптамовские стихи 1935 года, поэта с особой силой переполняла «благодарность за жизнь»⁷, не отнятую советским государством из-за написания крамольного стихотворения о Сталине «Мы живем, под собою не чуя страны…». «Никаких лишений нет и в помине <…> – в конце июля 1935 года сообщал Мандельштам отцу из Воронежа. — Впервые за много лет я не чувствую себя отщепенцем, живу социально, и мне по-настоящему хорошо <…> Хочу массу вещей видеть и теоретически работать, учиться… Совсем как и ты… Мы с тобой молодые. Нам бы в Вуз поступить…» (IV, 160)⁸,..

Соответственно, в это время создаются те самые мандельштамовские вещи, которые М. Гаспаров определяет как «стихи о приятии действительности»⁹,., а воронежский друг Мандельштама С. Рудаков в письме к жене от 24 мая 1935 года – как «открыт[ые] политические] стих[и]»¹⁰,.. Понятно, что материал для таких стихов Мандельштам, мысливший как никогда масштабно, должен был черпать, в первую очередь, именно из газетных и радиорепортажей и статей.

При этом мы отнюдь не считаем газетные заметки и радиопередачи единственными объясняющими источниками воронежских вещей Мандельштама. Почерпнутая из них информация сложно переплелась в стихах поэта с литературными и иными подтекстами.

Разумеется, далеко не все манделыптамовские стихотворения начальной воронежской поры (весна – лето 1935 года) откликались именно на газетный материал. Многие из них, такие, как «Я живу на важных огородах…» (апрель), «Пусти меня, отдай меня, Воронеж…» (апрель), «Я должен жить, хотя я дважды умер…» (апрель), «Чернозем» (апрель), «Это какая улица?..» (апрель)¹¹,., «Как на Каме-реке глазу темно, когда…» (апрель-май), «Я смотрел, отдаляясь, на хвойный восток…» (апрель-май), «Лишив меня морей, разбега и разлета…» (май), были порождены визуальными впечатлениями Мандельштама от поразивших его пейзажей Черноземья и водного пути в Чердынь, а также осмыслением обстоятельств своей ссылки.

Стимулом к написанию стихотворения «За Паганини длиннопалым…» (5 апреля – 18 июня) послужил воронежский концерт скрипачки Галины Бариновой, а стихотворений «Возможна ли женщине мёртвой хвала…» (3 июня) и «На мертвых ресницах Исаакий замерз…» (3 июня) – известие о смерти Ольги Ваксель, в которую Мандельштам был когда-то влюблен. Поводом для создания стихотворения «Исполню дымчатый обряд…» (июль) стали коктебельские воспоминания автора «Разговора о Данте». Кроме того, для некоторых «открытых политических стихотворений» поэта, таких, как «Мир начинался страшен и велик…» (апрель) и «Мир должно в черном теле брать…» (май), явно напрашивающихся газетных соответствий нам подыскать не удалось.

Все газетные подтексты, предлагаемые нами для воронежских стихов Мандельштама 1935 года, могут быть двумя способами разбиты на две группы. Их можно разделить (1) на те фрагменты газетных статей, которые непосредственно послужили источниками для мандельштамовских текстов, и те, где источником послужила изложенная в статьях информация, не обязательно взятая поэтом именно из данной статьи, то есть на собственно подтексты и параллели.

А также (2) – на отрывки из газетных заметок, которые помещают то или иное мандельштамовское стихотворение в новый контекст, комментируют тот или иной фрагмент стихотворения, но общего его смысла существенно не меняют и отрывки, которые радикально обновляют наше представление о комментируемом тексте.

Начнем с газетных заметок, восстанавливающих актуальный контекст стихотворений Мандельштама и комментирующих отдельные мандельштамовские’строки.

Как известно, в стихотворениях «От сырой простыни говорящая…» ([апрель] – июнь)¹²,.  и «День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток…» (апрель – 1 июня) отразились впечатления Мандельштама от фильма братьев Васильевых «Чапаев» 1934 года. Этот фильм занял такое большое место в мыслях и творчестве поэта, вероятно, и потому, что его на все лады расхваливали в столичной прессе в качестве эталона нового советского киноискусства. Вот улов микроцитат из апрельских газет 1935 года. «У нас есть «Чапаев»» (А. М. Горький. «Литература и кино. Речь на совещании писателей, композиторов, художников и кинорежиссеров 10 апреля 1935 года»)¹³,.. «»Чапаев» лента законного движения» (Виктор Шкловский. «О Чапаеве еще раз»)¹³¹⁴,.. «Представьте себе, что вышла энциклопедия, вместившая в себя все события и дела минувшего года, толстая книга «Весь год»: раскроем ее на разделе буквы «Ч». Два прекрасных, несокрушимых и всенародных слова остановят наше внимание: «Челюскинцы» и «Чапаев»» (Лев Кассиль. «Год»)¹⁴¹⁵,..

Процитируем также фрагменты из «правдинской» статьи С. Динамова «О стиле советского искусства», где в зачине гневно осуждается «художник Филонов (имеющий, к сожалению, до сих пор последователей в Ленинграде)», который «создает издевательские картины, как, например, «Формула ленинградского пролетариата» и др[угие], представляющие мозаику из частей тела, с которого снята кожа, и каких-то мистических кристаллов»¹⁶,.. Затем этому «псевдоискусству» противопоставляется фильм братьев Васильевых: «Пафос гражданской войны горит в «Чапаеве». Он влит в сильный характер, множество героев стало одним образом, разнообразие эпохи зазвучало в нескольких голосах, и эпоха стала живой через человека, а человек стал живым через эпоху»¹⁷,..

Упоминание в очерке Кассиля о челюскинцах позволяет нам перейти к комментированию отдельных образов мандельштамовских «Стансов» (май)¹⁸,.  и начать со строки «Я слышу в Арктике машин советских стук». 13 апреля в стране широко отмечалась «годовщина героического спасения челюскинцев нашими летчиками и одновременно пятнадцатилетняя годовщина всесоюзного арктического института»¹⁹,., о чем «Известия» напомнили в специальной передовице, помещенной в номере от 12 апреля. Через два дня газета опубликовала еще одну редакционную передовую статью, посвященную героям Арктики, – «Воспитательное значение челюскинской эпопеи»²⁰,.

Тема освоения Арктики вообще не сходила со страниц советских газет того времени. Из многочисленных материалов, напечатанных о Севере в мае, стоит особо выделить три «правдинских» очерка Бориса Горбатова – «Арктика слушала первомайский парад в Москве»²¹,., «Будни Арктики»²²,.  и «Газета Арктики»²³,..

С помощью привлечения газетного материала могут быть прокомментированы и две из трех соседних с только что разобранной строки «Стансов»:

Я помню всё: немецких братьев шеи

И что лиловым гребнем Лорелеи

Садовник и палач наполнил свой досуг.

Тема казней в фашистской Германии относится к числу весьма частотных для советской майской прессы 1935 года. Сошлемся на редакционную статью воронежской «Коммуны» «Пытки политзаключенных в Германии»²⁴,., на заметку из этой же газеты «Погромных дел мастера», рассказывающую о гонениях на евреев в нацистском Берлин²²⁵,. ⁴, а также на «известинский» фельетон Д. Бухарцева «Маразм прессы третьей империи»²⁶,..

Образ садовника-палача в мандельштамовском стихотворении, возможно, был навеян прочтением большой «известинской» статьи Ильи Эренбурга «Добрые взаимоотношения». В начале этой статьи саркастически пересказывается заметка из некой профашистской швейцарской газеты: «Стр[аница] 7 называется «Немецкая женщина в Швейцарии» <…> Лирическое отступление: «Ответы нашим читательницам». Г-же Л. Б. в Цюрихе: «Левкои, которые вы получили в подарок, положите на ночь в ванну, опустив предварительно в воду таблетку аспирина»»²⁷,.. Ближе к финалу левкои упоминаются вновь в соседстве со зловещим описанием тайного вывоза из Швейцарии в фашистский Берлин коммуниста Якоба: «Я видел и пограничный шлагбаум: когда Якоба везли в Германию, шлагбаум был поднят. Это никак не связано ни с левкоями, ни с кулинарными добродетелями немецкой женщины. Это – настоящее дело»## Там же. См. также известную гитлеровскую метафору начала 30-х годов: «Ничего не раздражает еврейство больше, чем садовник, который намерен сохранять свой сад чистым и здоровым» (эта метафора приводится, например, в издании: Wagener О. Hitler aus nachster Nahe: Aufzeichn.

1. Публикуемая работа представляет собой фрагмент более обширного исследования, посвященного фронтальному сопоставлению произведений Осипа Мандельштама 1906 – 1937 годов с газетным материалом эпохи. При подготовке к написанию этого фрагмента нами были насквозь просмотрены годовые комплекты тех четырех газет, которые точно внимательно читались Мандельштамом в Воронеже: «Известия», воронежская «Коммуна», «Литературная газета» и «Правда».[↩]
2. Здесь и далее проза и письма поэта цитируются по изданию: Мандельштам О. Э. Собр. соч. в 4 тт. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993 – 1997 с указанием в тексте номера тома и. страницы.[↩]
3. Здесь и далее стихотворения поэта приводятся по изданию: Мандельштам О. Э. Поли. собр. стихотворений / Вступ. ст. М. Л. Гаспарова и А. Г. Меца; сост., подгот. текста и прим. А. Г. Меца. СПб.: Академический проект, 1995.[↩]
4. Мандельштам Н. Я. Воспоминания. New York: Chehov Publishing Corporation, 1970. С. 356.[↩]
5. Ср. в письме Мандельштама к жене, отправленном в конце мая 1935 года: «Мне сейчас необходима прямая литературная связь с Москвой» (IV, 159).[↩]
6. Подробности о строительстве московского метро, которое официально было открыто 15 мая 1935 года, Мандельштам узнавал не только из радиорепортажей, но и из отчетов газет. Так, большая подборка материалов о метро появилась на страницах «Правды» от 27 апреля 1935 года (среди авторов небезразличные Мандельштаму Д. Заславский и В. Катаев), на страницах «Известий» от того же числа и воронежской «Коммуны» от 24 апреля 1935 года. Готовя в конце июня 1935 года рецензию на сборник «Стихи о метро» для воронежского журнала «Подъем», поэт, по его собственному признанию, воспользовался материалами, появившимися «в печати» (III, 265).[↩]
7. Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. М.: Изд. РГГУ, 1996. С. 18.^[↩]
8. Ср. со свидетельством Я. Рогинского, тоже относящимся к лету 1935 года: «В Воронеже Мандельштам, как известно, был поселен по прямому распоряжению Сталина. Говорил Мандельштам о Сталине благожелательно» (Рогинский Я. Я. Встречи в Воронеже // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама. Воспоминания. Материалы к биографии. Новые стихи. Комментарии. Исследования. Воронеж: Изд. Воронежского ун-та, 1990. С. 43).[↩]
9. Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 18.[↩]
10. О. Э. Мандельштам в письмах СБ. Рудакова к жене (1935 – 1936) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома. 1993. Материалы об О. Э. Мандельштаме. СПб.: Академический проект, 1997. С. 54.[↩]
11. Одним из не самых главных стимулов к написанию этого стихотворения, возможно, послужила беглая цитата из статьи Д. Мирского о советской поэзии 1934 года: «…ленинградец А. Прокофьев писал: [«]Я хочу, чтобы одна из улиц / Называлась проспектом Маяковского[«]» (Мирский Д. Стихи 1934 года. Статья II // Литературная газета. 1935. 24 апреля. С. 2).[↩]
12. Так это стихотворение датируется в издании: Мандельштам О. Э. Стихотворения. Проза / Сост. Ю. Фрейдина. Предисл., коммент. М. Гаспарова. Подготовка текста С. Василенко. М.: Рипол Классик, 2001. С. 187. В издании, подготовленном Мецем, проставлена дата «Июнь 1935» (см.: Мандельштам О. Э. Полн. собр. стихотворений. С. 246).[↩]
13. Литературная газета. 1935. 15 апреля. С. 1.[↩]
14. Литературная газета. 1935. 24 апреля. С. 3. Ср. в мандельштамовском стихотворении «От сырой простыни говорящая…»: «Надвигалась картина звучащая…».[↩]
15. Известия. 1935. 14 апреля. С. 4.[↩]
16. Правда. 1935. 29 апреля. С. 3.[↩]
17. Там же.[↩]
18. Мандельштам О. Э. Стихотворения. Проза. С. 185. По Мецу, «Май – Июль 1935» (Мандельштам О. Э. Поли. собр. стихотворений. С. 244).[↩]
19. [Редакционная статья]. Освоение Арктики // Известия. 1935. 12 апреля. С. 1.[↩]
20. Известия. 1935. 14 апреля. С. 1.[↩]
21. Правда. 1935. 5 мая. С. 6.[↩]
22. Правда. 1935. 13 мая. С. 4.[↩]
23. Правда. 1935. 15 мая. С. 6.[↩]
24. Коммуна. 1935. 5 мая. С. 4.[↩]
25. Коммуна. 1935. 28 мая. С. 1.[↩]
26. Известия. 1935. 5 мая. С. 2.[↩]
27. Известия. 1935. 6 мая. С. 3.[↩]