Возвращение жанра
Федар Куляшоу; Іван Мележ, Літаратурная біяграфія, «Беларусь», Мінск, 1968, 180 стр.
Книга Ф. Кулешова о творчестве Ивана Мележа имеет жанровое определение: литературная биография. Жанр этот, который в 20-е годы занимал видное место в белорусской критике и литературоведении, долгое время был «немодным». Еще недавно в белорусской критике литературная биография как жанр не отделялась от критико-биографического очерка. А между тем литературная биография предполагает объективность, последовательность и полноту в описании творческого пути писателя, не приемлет «избирательности», характерной для очерка. Знакомство с книгой Ф. Кулешова, которая, без боязни принизить научность и аналитичность, названа литературной биографией, убеждает, насколько естествен и необходим этот жанр в современной критике. Особенно тогда, когда исследуется творчество сравнительно молодого и еще мало изученного писателя.
Изучая творческую биографию И. Мележа, Ф. Кулешов не остается в рамках биографии, понятой узко, он отнюдь не чуждается теоретических вопросов и общелитературных обобщений. Он осмысливает творческий путь писателя на фоне всей белорусской литературы и то, что внес И. Мележ в эстетическое развитие современной литературы. Да и само художественное содержание лучших произведений И. Мележа побуждает критика углубляться в теоретические вопросы современного литературного процесса.
Имя Ивана Мележа стало широко известным после выхода в свет романов из «Полесской хроники». Ф. Кулешов пишет: «Если рассматривать весь творческий путь писателя, то его рассказы, небольшие повести и драматургические произведения явились своеобразным художественным прологом к большим эпическим полотнам – к романам «Люди на болоте» и «Дыхание грозы».
Нередко случается, что критика, ослепленная крупным успехом писателя – результатом продолжительного периода творческой деятельности, – склонна преувеличивать значение его ранних произведений. Так было и с творчеством И. Мележа. Конечно, большой писатель не рождается вдруг, и Ф. Кулешов смотрит на идейно-художественное развитие, пройденное И. Мележем до романа «Люди на болоте», как на важный подготовительный этап творчества. Но критик объективен. Ни одно из конкретных произведений писателя он не рассматривает как очевидную ступеньку к известным романам, не ищет перекличек во что бы то ни стало, хотя общие предпосылки будущего творческого взлета выявляет и подчеркивает постоянно. В творческой биографии писателя ничто не упрощается, ничто не обходится молчанием. Если, например, в послевоенном очерке И. Мележа «Героиня» был панегирик имевшей место тогда «показухе», Ф. Кулешов об этом говорит прямо, без извинительных отступлений. Даже в романе «Минское направление», самом значительном из всех произведений И. Мележа, написанных до «Полесской хроники», отсутствуют, считает критик, те черты творческого облика писателя, которые так глубоко и ярко выявились в романах «Люди на болоте» и «Дыхание грозы». Накопление «художественного качества» в творчестве И. Мележа, показывает . Кулешов, шло не по каким-то внешним, стилевым линиям. Писатель исподволь воспитывал в себе внутреннюю готовность отображать правду жизни, и эта готовность практически созрела в его душе и осуществилась в творчестве благодаря благотворным переменам в жизни нашего общества, наступившим после знаменательных партийных съездов.
Отмечая «традиционность» темы романов из «Полесской хроники», традиционность их общего замысла – показ жизни полесского села в связи с большими историческими переменами, напоминая о выдающихся предшественниках И. Мележа, творчеству которых была близка тема Полесья, – таких, как Я. Колас, Я. Купала, К. Чорный, – автор книги о И. Мележе выявляет конкретные новаторские достижения писателя, в которых проявился его талант художника. Ф. Кулешов пишет: «Новое у И. Мележа – не в объекте повествования, не в избранной теме. Оно в том, что знакомое восстало в неизмеримо более глубоком художественном раскрытии и в эпически широком охвате и освещении человеческого материала, осмысленного писателем наново, по-своему, самобытно. У него своя собственная разработка не новой темы. Характерная особенность И. Мележа в трактовке вопроса – углубление историзма в понимании действительности вчерашнего дня».
В романах И. Мележа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» отображена жизнь белорусской деревни 20-х – начала 30-х годов. И в то же время произведения эти дышат современностью. Да и появиться они могли только в новой общественной атмосфере. В какой степени современны эти произведения по духу своему, по содержанию? Не остановиться на этом вопросе Ф. Кулешов не мог хотя бы уже потому, что сам И. Мележ охотно вступает в дискуссии на эту тему и увлеченно защищает широкое понимание современной сущности художественного произведения, отмечая, что «недавняя наша история становится такой же злободневной, актуальной необходимостью литературы, как и день сегодняшний».
Ф. Кулешов полностью и безоговорочно поддерживает позицию И. Мележа и даже излишне категорично, как мне кажется, приравнивает историю и современность. Автор книги пишет: «Сущность современности – не столько в материале, даже если он максимально приближен к сегодняшнему дню, сколько в том, чтобы по-современному художественно были воплощены характерные черты социалистической эпохи во всей ее многогранности, воплощено рождение нового в жизни, в сознании и психике человека. Жизнь нашей страны, нашего общества на протяжении полстолетия должна органически входить в понятие современности. Современно все то, что необходимо и полезно сегодня читателю, что поучительно для него, для народа».
Такая точка зрения по крайней мере спорна. Конечно, произведение, написанное об историческом прошлом народа, должно звучать по-современному. Иначе ослабнет даже познавательный интерес к нему современного читателя. И все же, видимо, специфика «чисто» современной темы существует. В русской советской литературе В. Тендряков, в белорусской – И. Шемякин да и другие писатели, как правило, пишут о непосредственном, «сегодняшнем» течении народной жизни. При всем значении для современности нового звучания и осмысления исторических фактов все же самое полное представление о нравственных и духовных интересах современного общества дают произведения на современную тему. (Само собой разумеется, при условии, что они написаны талантливо.)
Но верная мысль о том, что художественное произведение о прошлом народа может и должно иметь современное звучание, сослужило автору книги добрую службу. Ф. Кулешов с особой сосредоточенностью, с глубоким пафосом анализирует те моменты в романах И. Мележа, которые по смыслу своему, по нравственному содержанию и общественному значению перекликаются с проблемами нынешнего дня, с вопросами, которые волнуют сегодня наших современников. Критик останавливается на образе Апейки, человека умного, энергичного, достаточно образованного, понимающего причины многих событий, чувствующего общественный пульс времени. С образом Апейки в романе связана постановка весьма волнующих проблем в жизни 20-х годов. Ф. Кулешов пишет:
«…Апейка исходит из твердого убеждения, что отношения между личностью и обществом должны строиться таким образом, чтобы их интересы и цели не противоречили одно другому, а совпадали, гармонировали. Общество и государство могут и должны развиваться не наперекор человеку, не за счет человека, а в его интересах, вместе с ним; расцвет общества – в расцвете человеческой личности…
Все стремления Апейки как коммуниста и советского работника направлены на утверждение высокой этической истины: человек должен быть счастливым. И не в далеком будущем, а по возможности теперь, сегодня, в едино данной человеку жизни».
Анализируя образы главных героев романа – Ганны, Василя, Евхима, – автор книги не ограничивается этической характеристикой их личности, раскрытием их человеческой индивидуальности. Он добирается до скрытых социальных мотивов поведения героев – мотивов, часто неосознанных, но тем не менее действенно влияющих на их судьбы. С этой точки зрения интересно прочитан критиком центральный эпизод романа «Люди на болоте» – согласие Ганны, которая любила Василя, выйти замуж за сына самого богатого в деревне крестьянина, за Евхима. Многое подготовило этот поступок героини: совпадение неблагоприятных случайностей и разлука с любимым, нерешительность Василя, который ставит на первое место хозяйское благополучие, а счастье быть с любимой – на второе, гордость бедной девушки оттого, что к ней шлет сватов первый парень на деревне, уговоры мачехи, соседей… Но каким-то образом все это невидимо и опосредствованно переплетается с главным – с подсознательным социальным чувством страха перед бедностью, с подспудной мыслью «о куске хлеба, о завтрашней… жизни». И. Мележ показал в своем романе, что человек не до конца волен в своих чувствах, в своих поступках, если над ним висит страх бедности. Деревня 20-х годов еще не могла полностью освободить человека от этого страха. Ради создания новых общественных условий, при которых бы человек получал гарантию внутренней свободы, и совершалась Октябрьская революция, ради этих благородных целей и работали лучшие люди того времени, настоящие коммунисты, такие, как Апейка. Заслуга И. Мележа в том, что он показал внутренний мир своих героев в его исторической обусловленности. Заслуга автора книги об И. Мел еже – в умении обнаружить глубину и точность этой обусловленности, раскрыть ее перед читателем.
Ф. Кулешову удалось глубоко понять проблематику романов И.. Мележа, раскрыть их идейный смысл, показать философское и эстетическое богатство содержания. Конкретный идейно-художественный анализ убеждает, что эти произведения действительно принадлежат к лучшим достижениям современной советской прозы.
Бесспорное достоинство книги Ф. Кулешова «Иван Мележ» в легкости и ясности изложения. Правда, иногда в стремлении излагать проблему общедоступным языком исследователь не замечает, что начинает говорить общеизвестные истины. Например, на стр. 84 читаем: «Но, как и во всяком художественном произведении, в «Людях на болоте» ясно выделяются главные образы; они – в центре повествования».
Анализируя роман «Минское направление», Ф. Кулешов сначала говорит только о достоинствах произведения, а в следующей главе разбирает только недостатки. Получается, что один роман делится как бы на два совершенно непохожих друг на друга произведения.
Хотя и редко, но в характеристике особенностей творчества И. Мележа встречаются общие, неконкретные оценки: «чудесно выписаны… сцены», «характер – необыкновенно цельный, самобытный» и т. д.
Ф. Кулешов написал интересную книгу об известном белорусском прозаике. Она несомненно углубит интерес читателей к творчеству Ивана Мележа.
г. Минск