№2, 1982/Жизнь. Искусство. Критика

Во имя Отчизны

1

Стремителен бег времени. И вот мы уже на пороге третьего тысячелетия нашей эры. Об отличительных чертах советской действительности ярко и содержательно говорил в своем докладе В. П. Ломакин. Этот доклад – превосходный камертон для начала предстоящего разговора.

С вершины прожитого и пережитого, в свете решений XXVI съезда КПСС, который подвел итоги больших свершений и определил магистральные направления развития на целое десятилетие, естественна потребность вдуматься в ход истории. Он особенно впечатляет сегодня, тут, в преддверии 60-летия освобождения Советского Приморья от белогвардейцев и интервентов.

«Двадцатый век, – заявил на XXVI съезде КПСС товарищ Леонид Ильич Брежнев, – принес с собой больше перемен, чем любое предшествовавшее ему столетие. И ни одна страна не внесла в эти перемены более весомого вклада, чем Союз Советских Социалистических Республик – родина Великого Октября, первая страна победившего социализма. Вот уже седьмое десятилетие осеняет ее непобедимое ленинское знамя!..

Нелегко рождается новая жизнь. Труден, иногда мучителен путь социального прогресса, но тем значительнее, тем рельефнее достижения социалистического общества, тем величественнее подвиги его строителей и защитников».

Рождение новой жизни! Это главное содержание эпохи, и закономерно, что советская литература стала летописью борьбы за социальный прогресс. Добавим – и мощным оружием в борьбе, действенным фактором коммунистического воспитания. Время сейчас такое, обстановка на планете такая, что самое главное для художника слова – как можно глубже и ярче показать человечеству силу и красоту социалистического образа жизни, страстно отстаивать мир во всем мире.

Это глобальная задача века. На его заре в остром идеологическом споре столкнулись две противоположные концепция жизнеустройства.

Революция, – вопили апологеты старого строя, вопят поныне, – бессмыслица, тотальное разрушение, никто и ничто не может изменить извечную рабскую природу человека. Революция, – провозгласили большевики-ленинцы, – сила созидательная, она освобождает трудовой народ от ига рабства, возвышает человеческую личность. Эти благородные убеждения окрылили советскую литературу и определили коренное направление ее развития, ее традиция.

Славные традиции! Горьковский девиз: «Человек… Это звучит гордо!» – выразил мироощущение пролетариата, поднявшегося на последний, решительный бой, уверенного в том, что, как писал автор «Матери», Россия станет «самой яркой демократией Земли». Родоначальники искусства социалистического реализма имели полное право вслед за Маяковским утверждать, что перед ними не стоял вопрос, принимать или не принимать революцию. За ее победу они сражались штыком и пером. Воспроизвели и размах, и исторический разум великих событий, в которых насмерть скрестились два мира и в которых трудовой народ, – воспользуемся метафорой прославленного писателя, – железным потоком смел эксплуататорские классы. Рассказали о самоотверженности красных бойцов; сверхмощный бронепоезд не мог их остановить, попал в их руки. Нарисовали впечатляющие образы народных полководцев, таких, как талантливейший самородок Чапаев, партизанский командир Левинсой; создали образы забитых прежде женщин, ушедших, как это сделала Виринея, в Красную Армию. Надо ли уточнять, что речь идет о знакомых нам с детства произведениях – читанном еще Лениным первом советском романе «Два мира» В. Зазубрина, романах и повестях А. Серафимовича, Вс. Иванова, Д. Фурманова, А. Фадеева, Л. Сейфуллиной.

Светлое имя классика советской литературы Фадеева…

Не случайна идея юбилейные торжества в честь его 80-летия открыть во Владивостоке.

Здесь закладывался характер Фадеева с его неизбывной любовью к Отчизне, к могучей русской природе, отважным людям, с его душевной широтой и поэтическим мироощущением. Уже в зрелые годы писатель признавался: мои «лучшие дни детства и юности связаны… с Чугуевкой»; Дальний Восток «считаю… своей родиной».

Здесь, в Приморье, Фадеев вырос и сформировался как революционер. Вместе с ровесниками – их называли «соколятами». Стал коммунистом под влиянием таких наставников, как семья Сибирцевых, затем М. Губельман, С. Лазо. Восемнадцатилетний Фадеев – Булыга навсегда избрал свою судьбу, уйдя с партизанским отрядом на боевые таежные тропы.

Здесь Фадеев самоопределился и как будущий писатель. Он из той когорты русской демократической интеллигенции, что была плотью от плоти народа, выразила его трудовую мораль, национальное достоинство, революционные устремления. Свое идейно-творческое кредо писатель-патриот, большевик четко сформулировал в 1949 году, обобщая опыт жизни: «Мы полны были пафоса освободительного, потому что над Сибирью и русским Дальним Востоком утвердилась к тому времени власть адмирала Колчака, более жестокая, чем старая власть. Мы полны были пафоса патриотического, потому что родную землю топтали подкованные башмаки интервентов».

Гражданский пафос этого времени стал и пафосом творчества Фадеева начиная с романа «Разгром». Суровая – не абстрактно-книжная – романтика озаряет светом оптимизма трагические заключительные страницы книги. Ценой тяжелых потерь вырвавшиеся из вражеского кольца партизаны не сломлены духом. «…Нужно было жить и исполнять свои обязанности», – кому из нас не приходилось в трудные минуты повторять эти слова!

Поразительное мужество и героизм! Не бездумная и безоглядная удаль, какой наделяли тогда своих персонажей авторы иных книг, поэтизируя стихийность масс, своеволие анархиствующих бунтарей. Фадеев художественно передал и могучий разлив революционного движения, и растущую сознательность «простых» рабочих и крестьян. Они не могли терпеть далее гнет буржуазно-помещичьей эксплуатации, не хотели отдать Родину интервентам. Для Морозки, как и для других партизан, вопрос стоял только так: либо свобода – либо смерть.

Но вот что надо обязательно иметь в виду. Новаторское значение романа не сводится к описанию объективных обстоятельств времени. Фадеев говорил, что ему всего важнее было показать «огромнейшую переделку людей» в революционных боях, которую осуществляют коммунисты. Ведущий лейтмотив его творчества – нерушимое единство партии и народа. Критики, случалось, дискутировали: кто главный герой произведения – Морозна или Левинсон. Никчемная дискуссия! Ведь встреча этих двух людей, их взаимообщение символизируют встречу, соединение революционной энергии масс и идей коммунизма. Свой выбор Морозка уже сделал, он не отступит, не предаст. Но ему необходимо преодолеть старые привычки, стать сознательным и дисциплинированным борцом. Мы воочию наблюдаем, как Левинсон воспитывает его, других партизан.

Художественная значимость советской классики состоит в неувядаемости ее идей и образов, выражающих ведущие тенденции века. Молодая советская литература сосредоточила свое внимание на существе и главных этапах становления под руководством партии боевого содружества единомышленников. Причем вовсе не безликой толпы, как лживо уверяют советологи, а коллектива, состоящего из ярких, самобытных личностей. До «Разгрома» в литературе еще не появлялось произведений, в которых революция была бы с такой впечатляющей силой показана «изнутри» и, как требовал от искусства Станиславский, через душу человека. Автор романа преследовал цель раскрыть и воинский, и идейный, и нравственный рост борцов. Бесшабашный еще вчера Морозка, способный и дисциплину нарушить, и из озорства попугать крестьян, переменился, убедившись, что окружающие видят в нем представителя советской власти. Настал час, и он «почувствовал себя большим, ответственным человеком». Когда Морозка, обрекая себя на гибель, предупреждает отряд о вражеской засаде, ему даже не приходит в голову мысль о собственной судьбе. Он помнил о доверившихся ему «близких и дорогих» людях и не задумываясь пожертвовал жизнью ради них.

2

Итак, самоотверженность в бою, в жесточайших испытаниях. Это очень важная тема. На XXVI съезде КПСС получили поддержку произведения, в которых звучат высокие революционные, героические мотивы; надо добиваться, указал съезд, чтобы герои литературных произведений не замыкались в круге мелочных дел, а жили заботами своей страны, жизнью, наполненной напряженным трудом, настойчивой борьбой за торжество справедливости и добра. Выполняя указания партии, Седьмой съезд писателей СССР решительно высказался за необходимость углублять в советской литературе героическое начало, создавать впечатляющие образы положительных героев, до конца преодолеть рецидивы скептического отношения к ним, мелкотемье.

Этим рецидивам принципиально противостоит творчество близких к народной жизни писателей, продолжающих боевые литературные традиции. Названные выше и другие мастера отечественной литературы создали галерею подлинных героев эпохи. Факт несомненный. Зададимся, однако, вопросом: почему эти образы пользуются полнейшим доверием читателей? Потому, что их создатели не допускали ни искусственного возвеличения, ни нарочитого принижения сформированного эпохой человеческого типа.

В бессмертных творениях М. Шолохова – коллизия всемирно-исторического значения, под знаком которой проходит XX век. Как и создатель «Тихого Дона», «Поднятой целины», Фадеев вдохновенно писал о духовном величии людей труда, их героизме, патриотизме, духе товарищества.

Идеологи буржуазии отвергают и осмеивают само понятие героизма. Они протаскивают подлую мысль о том, что человек труда низок от природы, мелок, навсегда останется пассивным. Делят человечество на полярные категории. Одна – якобы темная, безвольная «толпа». Другая – агрессивные супермены или мелкобуржуазные позеры, если и способные порой на мгновенный порыв, то только ради самовозвеличения. Теория, призванная идеологически обезоружить пролетариат.

И подобной теория пролетариат противопоставил подлинный героизм – революционное мироощущение народа, берущего ход истории в свои руки. Это и беззаветная отвага в освободительных боях, в защите социалистического Отечества. И упорный труд на индустриальных гигантах, стройках магистралей века, на иссушенных безжалостным солнцем, дважды и трижды пересеваемых, если надо, полях. И каждодневная работа, иной раз не такая уж увлекательная, но нужная обществу.

Стройную концепцию героизма мы находим в трудах Ленина. Он исходил из того, что марксизм соединяет научную трезвость в анализе объективного хода истории с признанием революционной энергии, творчества, инициативы масс. Соответственно Ильич выдвигал требование «подготовлять людей, посвящающих революции не одни только свободные вечера, а всю свою жизнь» 1. Победа в социалистическом строительстве, считал он, «требует самого длительного, самого упорного, самого трудного героизма массовой я будничной работы» 2.

Люди такой формации обрисованы Лениным с поразительней силой обобщения и художественной выразительности. Широко известны его «Заметки публициста». Большевики, писал Ленин, строя социализм и не обращая внимания на злорадство капитулянтов-меньшевиков, совершают «восхождение на очень высокую, крутую и не исследованную еще гору». Труден путь, яриходнтся не только идти вверх, но порой и совершать «отчаянно опасный, мучительный спуск», искать «надежный обход, по которому можно бы опять, смелее, быстрее, прямее двинуться вперед, вверх, к вершине» 3. И большевики способны на это, потому что без шума и треска снова и снова начинают борьбу, ведут ее до полной победы.

Никогда не погаснет революционность стойких и несгибаемых. В книгах Л. И. Брежнева – потомки тех, «то упорно шел на штурм недоступной, казалось бы, вершины. Сколько изменилось за десятилетия! Не изменилось, окрепло одно: сознание патриотами своего долга перед обществом. Парторг Валлиулин из книги «Малая земля», не произнося громких слов, делал, как герои Л. Толстого, «то, что должен он делать, несмотря ни на что». Целинники из посвященной им книги способны и жизнью рисковать, и выполнять изо дня в день монотонную работу. «Есть героизм момента, – читаем мы в «Целине». – Есть героизм тяжелых периодов в жизни всего народа – примером может служить война. И есть героизм будней, когда сознательно и добровольно люди обрекают себя на тяготы, зная, что в другом месте их могло и не быть».

Такого рода трактовка героического начала отличает произведения, вошедшие в золотой фонд нашей литературы. Несгибаемы горьковские революционеры, скромные, немногословные, такие, как Павел Власов, Степан Кутузов. Большевик Кутузов пришел к твердому убеждению; «…Революционеры от скуки жизни, из удальства, из романтизма, по евангелию, все это – плохой порох». Чтобы уверенно идти вперед, по его мнению, с «героями на час»»надобно проститься, потому что необходим героизм на всю жизнь, героизм чернорабочего, мастерового революции».

«Героизм на всю жизнь» – удивительно точные слова. Они наверняка не понравятся ни приверженцам мелкотемья, ни любителям пустопорожних деклараций. Их примут сердцем те, кто верит в народ, его патриотическую память, готов к любым испытаниям.

На творческие конференции, подобные нашей, собираются и писатели, и передовики труда. Обсуждаются проблемы и искусства и жизни. Бывают встречи, которые никогда не забудешь.

Осенью 1979 года в Шушенском, куда был когда-то сослан Ленин и где он встретил тот самый XX век, о котором мы ведем речь, тоже проходила творческая конференция – о художественной Лениниане. После докладов и обсуждения писатели отправились на величайшую в мире Саяно-Шушенскую ГЭС. Состоялись литературные выступления, многочисленные беседы. Об одном эпизоде хочется рассказать подробнее. На стройке – не впервые – встретились двое: не так давно ушедший от нас Б. Полевой, благодаря которому мир узнал настоящего человека, летчика Мересьева, и автор повести, напечатанной в журнале «Юность», который многие годы возглавлял Б. Полевой, – В. Титов. Горняк в прошлом, Титов – тоже настоящий человек. Некогда он о риском для жизни предотвратил взрыв на шахте. Лишился обеих рук, потерял здоровье. Но не выбыл из строя, продолжал жить, работать, создал широко известную повесть «Всем смертям назло…». И вдруг к ним подошел электрослесарь Владимир Бородич. Ему надо было получить у Титова необычную консультацию. Когда-то в аналогичной ситуации Бородич тоже остался без рук. Прочитал повесть «Всем смертям назло…» – и в свою очередь не принял участи инвалида. Сам сконструировал себе протезы, пошел на стройку, выполняет и перевыполняет нормы. Правда, протезы кустарные, не слишком удобные. Не поможет ли Титов усовершенствовать их?

В горле комок, когда вспоминаешь, как потянулись друг к другу два скромных человека, два героя… Да, героя! Пусть будет стыдно тому, кто иронически кривится, услышав избитое, дескать, слово. И герои именно на всю жизнь – благородную, совсем не легкую, – не забудем и о том, что Титов приходил бывало в отчаяние, учась писать, держа карандаш… в зубах. О том, что красноярский его побратим не скрывал горечи: он-то «вкалывает» вовсю.

а сколько здоровенных парней, примчавшихся сюда в поисках романтики или длинного рубля, быстренько улепетнули из необжитых мест в уютные городские квартирки.

Как и все советские люди, писатели прекрасно понимают, что такое подлинный героизм и что такое его имитация, как опасны тенденции дегероизации, социальной пассивности.

Здесь, в Приморском крае, это осознается особо ясно, как мы убедились из услышанного о поразительных достижениях «земли героической истории» (так охарактеризовал Советское Приморье Л. И. Брежнев), об огромных задачах, которые ставит перед собой край, о непримиримости к недостаткам, чуждым нравам.

Такая подлинная партийность – великая ленинская традиция. Ею одухотворено и советское искусство. Перебрасывая «мостик» от первых произведений о революционной Сибири и Дальнем Востоке до современных книг, нельзя не заметить: об этой теме сейчас пишется мало, да и не всегда на высоком уровне.

А ведь нам есть на кого равняться. Как прекрасно работал покойный Г. Халилецкий! Неутомимо разрабатывает тему гражданской войны С.

  1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 4, с. 376.[]
  2. Там же, т. 39, с. 18 – 48.[]
  3. Там же, т. 44, с. 415 – 416.[]

Цитировать

Озеров, В. Во имя Отчизны / В. Озеров // Вопросы литературы. - 1982 - №2. - C. 26-44
Копировать