Вглядеться в себя

Прежде всего – о самой постановке вопроса. Я думаю, что журнал начал хорошее дело, побуждая нас, литераторов, задуматься и вглядеться в себя. В самом деле – как мы пишем?.. Очевидно, все-таки по-разному – да простится мне трюизм, – как и сами мы разные, и та среда и обстоятельства, из которых вырастает каждый из нас, и та среда, к которой мы обращаемся и в которой находим отклик, на вопросы и запросы которой мы отвечаем или не отвечаем, – тоже разные. И наоборот, это было бы бедствием, если бы по всему этому прошелся какой-то каток единообразия, превращая пышный в своей естественной красоте луг в причесанный газон.

И потому меня, например, удивило бы, если бы, в стремлении детализировать общую постановку этого глубоко исследовательского вопроса, меня спросили: «Стремитесь ли вы постигнуть законы психологии творчества или полагаетесь на собственную интуицию и опыт?»

Вопрос, по-моему, не писательский, литературоведческий и к тому же решенный еще Пушкиным. Хотя нет, это хуже, чем алгеброй поверять гармонию. Я не мыслю писателя, который, приступая к работе, начинал бы с постижения неких общих законов творчества. Это не исключает, конечно, а, наоборот, предполагает какие-то взаимозависимости, даже влияния, одним словом, наличие того воздуха культуры, без которого мы не можем жить, как и без настоящего воздуха – которым мы дышим.

Но творчество есть творчество. Писатель берет из жизни ее реальность, ее тревоги и радости, ее атомы и элементы и, пропуская все это через свой разум и совесть, через свое творящее начало, возвращает все это людям в новом, просветленном и осмысленном виде. Это акт сознательный, как бы символизирующий рождение новой жизни. Каждое произведение заново рождается и заново растет по своим собственным, внутренним закономерностям, которые могут быть обнаружены только последующим анализом, но никак не лежат где-то в истоках творческого процесса. Творчество и создает законы творчества, которые потом формулируются и проверяются «алгеброй» литературоведения.

Отвел бы я и такие, я бы сказал, анатомические вопросы, как структура рабочего дня писателя, «взаимоотношения» с архивными и другими документальными источниками, пользование блокнотами и записными книжками и т. д. и т. п. Все это уже такая технология, которая только мельчит тему.

Тема, на мой взгляд, начинается с вопроса о стимулах к созданию произведения. И тогда вспоминается К. Маркс с его критикой буржуазной печати, «которая опускается до уровня промысла».

«…Поэт перестает быть поэтом, когда поэзия становится для него средством, – говорит он. – Писатель отнюдь не смотрит на свою работу как на средство. Она – самоцель» ¹.

Самоцель… Это толстовское «не могу молчать», «нельзя не писать», пушкинское «пальцы просятся к перу, перо к бумаге» и т.

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 1, стр. 76.[↩]