«Венский Аристофан» сегодня

Fr. H. Mautner, Johann Nestroy, Heidelberg, 1974, S. 423.

Одним из интересных феноменов австрийской классики является венская народная комедия. По своему значению в национальной литературе она занимает такое же место, как театр Мольера во Франции и Гольдони в Италии. Возникшая как результат многовековой смеховой и музыкальной традиции австрийского народа, родившаяся из импровизационных зрелищ о народном забавнике Гансвурсте, она испытала на себе и творчески усвоила многообразные влияния: итальянской «комедии масок», барочной драмы XVII века, драматургии эпохи Просвещения – и превратилась к началу XIX века в подлинно народный театр, противостоявший тенденциям придворно-аристократического искусства, в первую очередь королевско-императорского «Бургтеатра».

Австрийская народная комедия, вершиной которой явилось творчество Ф. Раймунда, И. -Н. Нестроя и Л. Анценгрубера, жива и поныне. Пьесы австрийских драматургов идут с большим успехом на сценах разных стран, особенно немецкоязычных.

Она привлекает к себе пристальное внимание и европейского литературоведения. Из наиболее близких к нам по времени исследований можно назвать книгу ученого ГДР Э. -И. Мая – «Венская народная комедия и предмартовская эпоха» ¹. Широта драматургического материала, по существу впервые исследованного столь обстоятельно, – вот что следует отметить в этой работе прежде всего. Помимо наследия И. Нестроя, автор анализирует творчество Фр. Кайзера, Фр. Хоппа, К. Хафнера, К. Эльмара и др. В этом смысле книга существенно дополняет известное капитальное исследование О. Роммеля «Старовенская народная комедия».

На обширном историко-литературном фоне и в связи с развитием оппозиционного движения накануне революции 1848 года Э. -И. Май прослеживает движение народной комедии, характерными чертами которой он считает тесное активное взаимодействие актера и публики, образ народного комического героя, потомка Гансвурста, своеобразно изменившегося в новых социальных условиях.

Привлеченный материал дает возможность автору выяснить эволюцию основных жанров венской комедии – волшебно-сказочной пьесы, бытовой комедии с фарсовым акцентом (Posse) и социально-бытовой комедии (Lebensbild).

О большой популярности австрийской комедии, в частности И. Нестроя, свидетельствует и статья Р. Шнейдера «Нестрой в ГДР» ², которая, между прочим, содержит тонкие замечания о различии национальных культур Австрии и Германии в связи с утверждением протестантизма в Германии и торжеством контрреформации в Австрии.

Плодотворные взаимные связи венского народного театра с театром западных славян и венгров выясняются в статье Т. Путинцевой³. Австрийская народная комедия, считает автор, не только помогла формированию национальных театров народов Австрийской империи, но и сама необыкновенно обогащалась, вбирая мотивы и образы чешского, словацкого, польского и венгерского народного поэтического творчества, венгерские и славянские традиции темпераментной сценической игры.

Одной из наиболее интересных и солидных монографий, позволяющих ощутить дух венской комедии и ее близость современному зрителю, является работа Фр. -Г. Маутнера о творчестве И. Нестроя, уже современниками прозванного «венским Аристофаном». Эта книга подводит итог многолетним исканиям автора в данной области: первые статьи о Нестрое Фр. -Г. Маутнера появляются еще в самом начале 30-х годов. Исследователь продолжает и развивает направление, намеченное в статьях К. Крауса и работах О. Роммеля, которые «открыли» Нестроя для XX века и увидели в нем не только австрийского, но и вообще крупнейшего представителя немецкой сатирической комедии. К сожалению, прогрессивному литературоведению эту истину приходилось доказывать не одно десятилетие, ибо творческая судьба Нестроя и судьба его наследия были нелегкими. По образному выражению К. Крауса, его комедии были «динамитом, завернутым в вату» внешне безоблачного, невинного веселья, динамитом, который взрывал устои реакционного режима меттерниховской Австрии и по-своему расчищал место для революционных баррикад 1848 года. Как драматург и актер Нестрой вел упорную борьбу с сытой буржуазной публикой, цензурой, с полицией: его не раз арестовывали за смелые импровизации, а постановки его пьес неоднократно превращались в настоящие театральные сражения. Он первым из драматургов нанес основательный удар по бытовавшей тогда и поддерживавшейся официальными кругами легенде о доброй, старой, веселой Вене. В его пьесах предстала иная Вена – Вена паразитических рантье и банкиров, обнищавших дворян, охотившихся за богатыми наследницами; Вена бедняков, не имевших даже на кусок хлеба, первых пролетариев, властно заявлявших о своих правах. Именно поэтому Нестроя травила реакционная и либеральная критика: его комедии объявлялись циничными и безнравственными, а сам он считался «разрушителем сердечной и отрадной» народной драмы, комедиантом, потакающим «низким» инстинктам демократической галерки. Именно поэтому его долго не признавало буржуазное академическое литературоведение. В восстановлении подлинного облика Нестроя и заключается большая заслуга прогрессивных исследователей, в том числе и Фр. -Г. Маутнера.

Книга состоит из трех разделов: «Творчество», «Произведения», «Влияние». Кроме того, она содержит в виде приложения значительный иллюстративный и справочный материал.

В первой части автор предлагает свое прочтение произведений Нестроя. В отличие от О. Роммеля, исследовавшего связи Нестроя со старовенской комедией, от К. Крауса, открывшего в комедиографе блестящего и остроумнейшего мастера языка, ко отрицавшего сценичность его пьес, Фр. -Г. Маутнер стремится показать теснейшую связь языка его пьес и драматического действия.

Лучшие произведения драматурга, по мнению литературоведа, отмечены органическим единством языковой виртуозности, мимики и жеста, комической ситуации и характера.

Автор пытается определить своеобразие его сатиры, убедительно раскрывая особую атмосферу интеллектуального комизма в пьесах «венского Аристофана». Под этим углом прослеживается и сам процесс создания комедий, рассматриваются их жанровые особенности, функции монологов, диалогов, куплетов, средства сатирического выражения (гротеск, остроумие, ирония, метафоричность языка и игра слов), роль различных речевых пластов (диалект, литературная речь) и проч. В сущности, здесь Фр. -Г. Маутнер приближается к исследованию того, что в советском литературоведении принято называть «творческий метод писателя». Однако точного определения этого метода исследователь не дает. Не раз он протестует против отнесения творчества драматурга к реализму, упрощенно понимая под реализмом лишь искусство изображения действительности в формах жизненного правдоподобия (стр. 33, 130, 253). Думается, что подобная интерпретация реализма в равной мере обедняет и сам этот творческий метод, и наследие венского драматурга, широко использовавшего условные художественные приемы, оставаясь при этом реалистом, ибо реализм, как известно, не исключает условности.

Большое место в книге занимает и анализ каждого из произведений Нестроя, особенно относящихся к позднему периоду творчества, до сих пор недостаточно изученному. И очень важно, что подлинно значительное в наследстве художника отделено от той легковесной драматической продукции (а такая в наследии Нестроя имеется тоже), которая была продиктована коммерческими интересами и требованиями дирекции театра, а порой и являлась результатом творческих кризисов: испытывая ожесточенный натиск враждебной ему критики, драматург вынужден был создавать иногда и беззлобные пустяки.

Однако здесь и обнаруживаются противоречия методологии ученого. Рассматривая в целом комедии Не строя в свете нарастающего революционного подъема (стр. 114), видя в нем «мятежника», Фр. -Г. Маутнер склонен подчас подходить к драматургу с узкоэстетических позиций. Так, например, он пишет, что сатира Нестроя «родилась не из ненависти или стремления переделать мир», – в ней воплощена просто «радость творчества», свойственная всякому художнику (стр. 100). Поэтому «простые поиски идей или экономических и общественных соотнесенностей остаются слепыми к восприятию подобных мастерских созданий и искажают творчество Нестроя» (стр. 180). Для автора книги комедиограф то «социальный мятежник» (стр. 282), то «предмартовский либерал» (стр. 295), отказавшийся от революции (стр. 290). Непоследовательность позиции не остается для исследователя безнаказанной и иногда приводит его к согласию с той узколобой морализирующей критикой XIX века, крикливым и продажным глашатаем которой был М. -Г. Сафир. Против нее воевал всю свою жизнь драматург. А Фр. -Г. Маутнер, так много сделавший для верного понимания Нестроя, вдруг берет ее под защиту! «Мы не должны, – пишет он, – забывать, что в этих критических статьях (Сафира. – Г, С.) звучит искренняя озабоченность о нравственности народа, учитывая ту роль, которую играл Нестрой как драматург в жизни Вены» (стр. 269 – 270).

В этой связи не находят удовлетворительного объяснения и упорные поиски Нестроем более действенного жанра, серьезной народной драмы типа «картин жизни» (Lebensbilder). Эти попытки драматурга неизменно осуждаются Фр. -Г. Маутнером или ставят его в тупик (стр. 265), хотя они, несомненно, оказали влияние на возникновение ряда выдающихся пьес 40-х годов («Незначительный», «Протеже» и др.). Естественно, что социальная сила произведений, связанных с революцией, таких, как «Свобода в Кревинкеле» и «Адский страх», неполно раскрыта в работе.

Самой интересной, пожалуй, является третья часть книги (несмотря на очень небольшой объем). Здесь выясняются связи комедиографа с последующим движением мировой драматургии, преимущественно с театром XX века. Именно Фр. -Г. Маутнер первым еще в статье «Нестрой и искусство нашего времени» (1963) высказал плодотворную мысль, развитую впоследствии и в его книге: комедия Нестроя по своей «внутренней форме» весьма современна и подготавливает театр XX века. По мнению автора, от Нестроя через Ф. Ведекинда, К. Штернхейма тянутся нити к трагикомедиям Фр. Дюрренматта, М. Фриша и даже пьесам Б. Брехта, не говоря уже о непосредственных последователях Нестроя — Э. фон Хорвате, П. Хандхе. В известной степени гротескные комедии Нестроя с их бурлескными, абсурдными ситуациями напоминают и «драмы абсурда» 50-х годов. Таким образом, исследователь пытается обнаружить некоторые истоки современных явлений в мировом театре. Из контекста его рассуждений становится ясным повышенный интерес к Нестрою на Западе, необыкновенный успех его драм на сцене. Общая причина, разумеется, коренится в духовной атмосфере эпохи кризиса империализма и его культуры.

Нестрой с его резко сатирическим разрушением всяких иллюзий, интеллектуально-иронической позицией, трагикомизмом, ярко выраженным отвращением ко всякому ложному пафосу и сентиментальности, к языковым клише, с его гротескными характерами и ситуациями «предвосхищает современную драму вплоть до деталей» (стр. 361). Из анализа поздних комедий Нестроя – «Адский страх», «Юдифь и Олоферн», «Прежние отношения», «Вождь Западный ветер» и других – явствует, что эти новые структурные элементы комедии Нестроя есть отражение нового содержания. Уже в 50-е годы драматург предвидит проблемы и темы, которые станут особенно характерными для зарубежной литературы конца XIX и XX века. Он пишет о социальной несправедливости всей истории классового антагонистического общества, о процессе «отчуждения» человека, о колониальной политике, захватнических войнах, о национальном предательстве буржуазии, об опасностях возникновения буржуазных диктаторских режимов и культа «сверхчеловека». В этом смысле его творчество – важное звено, соединяющее критический реализм XIX века с литературой XX века.

Особенно примечательными оказываются у Нестроя элементы, весьма напоминающие эффект «очуждения» в «эпическом театре», например в театре Б. Брехта. В его комедиях, монологах, куплетах и песнях – прообразах будущих «зонтов» – и нередко в диалоге происходит совершенно сознательное нарушение сценической иллюзии, как бы выход героя из роли. При этом в разных сценических ситуациях возможны различные позиции персонажа, когда он словно говорит от лица автора, актера, публики, В отличие от ряда других исследователей, модернизирующих комедию Нестроя, Фр. -Г. Маутнер указывает на связь этих элементов с комической традицией венского театра, правда, в самой общей и краткой форме (стр. 364). Это, однако, позволяет сделать важные выводы.

То, что было забавным выходом из роли, стихийной импровизацией, бурлескной пародией и в давние времена, и у непосредственных предшественников Нестроя в венском театре, поднимается в комедии Нестроя на новую ступень. Национальное качество венской народной комедии, ее по преимуществу игровой характер, элементы представления, а не переживания, значительно преобразуются. «Игра» становится в творчестве зрелого и позднего Нестроя острым сатирическим приемом, вполне сознательным выходом из роли. В его творчестве венская комедия заметно интеллектуализируется, предугадывая тем самым возможности развития театра в будущем. В какой бы позиции ни оказался во время выхода из роли персонаж, это всегда, в конечном счете, оборачивается «взглядом со стороны», апелляцией к зрителю. В нарушениях сценической иллюзии и сказывается нередко остросатирическое отношение писателя к изображаемому. Здесь открываются дополнительные резервы действенности комедии и проявляется гражданский демократический темперамент художника.

Понимая новаторский характер комедии Нестроя, Фр. -Г. Маутнер все же очень неудачно определяет отличие Нестроя от Брехта. По его мнению, Брехт «видит мир как социалист», тогда как Нестрой «слышит его как лингвист», в словах «он узнает мир и человека» (стр. 113). Так же неоправданно автор отождествляет цели сатиры Нестроя и Э. Ионеско (стр. 370 – 371), не замечая того, что «черный юмор» и гротеск абсурдистов являются результатом отчаяния, тогда как сатира Нестроя, рожденная революционным народным подъемом, очень далека от всеразрушающего скепсиса и пессимизма. Следует, однако, заметить, что подобные сближения Нестроя с «драмой абсурда», в общем-то, эпизодичны и не являются органичными для концепции автора.

Труд Фр. -Г. Маутнера, местами спорный, тем не менее отличается целостным подходом к творчеству художника, верным ощущением его места в истории литературы и побуждает к размышлениям о путях дальнейшего изучения наследства Нестроя.

г. Иваново

1. E. J.May, WienerYolkskomödie und Vormärz, Berlin, 1975.[↩]
2. R. Schneider, J. Nestroy in der DDR, «Literatur und Kritik», 1976; N 110.[↩]
3. Т. А. Путинцева, Проблемы австрийского театра в его связях с театром венгров и славян, в кн.: «Театр в национальной культуре стран Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII – XIX вв.». «Наука», М. 1976.[↩]