Василий Леонидович Комарович
Большинство статей Василия Леонидовича Комаровича (1894 – 1942) практически недоступно даже заинтересованному читателю: разбросанные по малотиражным изданиям 10- 20-х годов, которые давно стали библиографической редкостью, они никогда не издавались отдельной книгой. И все же сегодняшние достоевсковеды не совсем забыли о своем предшественнике. В сентябре 1986 года состоялась очередная конференция Международного общества по изучению творчества Достоевского в Ноттингеме, в которой впервые приняли участие советские исследователи. Выступая на этой конференции, Г. М. Фридлендлер назвал среди крупнейших имен в отечественной науке о Достоевском В. Л. Комаровича.
В. Комарович – выдающийся исследователь творчества Достоевского, один из зачинателей советской текстологии. Он был настоящим русским интеллигентом, принадлежал к тому типу ученых-художников, по которому так тоскует современность.
1
Биографические сведения о В. Комаровиче крайне скупы. Их пришлось собирать буквально по крупицам: что-то вычитывать из немногочисленных писем, восстанавливать по устным рассказам. Драгоценны свидетельства Д. С. Лихачева – единственного из ныне живущих друзей В. Комаровича, студенческие воспоминания К. В. Чистова, детские – З. Б. Томашевской.
Родина ученого – Нижний Новгород. Здесь жил его отец, происходивший из ссыльных поляков, – известный в городе глазной врач. Василий Леонидович родился в имении матери, в Нижегородской губернии, в январе 1894 года. Он принадлежал к поколению, судьбу которого во многом определило бурное время, эпоха революции. И хотя сам В. Комарович был далек от политических страстей, они с неизбежностью окрасили жизнь этого русского интеллигента в трагические тона. В 1912 году, окончив гимназический курс, юноша переезжает в Петербург, где становится студентом славянорусского отделения историко-филологического факультета университета. Усердно занимается в пушкинском семинарии С. А. Венгерова, в семинарии по изучению творчества Достоевского А. К. Бороздина, в текстологическом семинарии Н. К. Пиксанова. Сохранилась фотография, запечатлевшая участников семинария на квартире у С. А. Венгерова. Полтора десятка молодых людей стоят вокруг пожилого преподавателя, в ту пору как раз работавшего над своим грандиозным трудом – «Источники словаря русских писателей». На календаре дата – 19 апреля 1915 года… В рамках Венгеровского семинария написана в том же году первая статья В. Комаровича «Достоевский и «Египетские ночи» А. С. Пушкина». С. А. Венгеров передал ученику традиции культурно-исторической школы, демократические симпатии, интерес к революционному течению в русской литературной и общественной мысли, прежде всего к Белинскому, Петрашевскому, текстологический опыт. И конечно же, громадный диапазон научных интересов. Студенческие штудии через два десятилетия обернутся в жизни В. Комаровича несколькими глубокими статьями о произведениях Пушкина, участием в академическом издании юбилейного собрания сочинений Пушкина в 30-е годы.
Другой университетский учитель В. Комаровича, А. К. Бороздин, помимо творчества Достоевского, приобщал своих семинаристов к древней русской литературе, прежде всего к истории раскола, привил интерес и к личности протопопа Аввакума. Эти занятия также в дальнейшем отзовутся в трудах Василия Леонидовича. Они сопрягутся с личными впечатлениями о раскольниках Нижегородской губернии, с детства слышанными легендами о местном озере Светлояр. Но главная, магистральная линия интересов – Достоевский. Две первые публикации В. Комаровича относятся к 1916 году, обе – о творчестве автора «Братьев Карамазовых»: «Достоевский и Гейне», «Неизвестная статья Ф. М. Достоевского «Петербургские сновидения в стихах и прозе». Весной 1917 года одаренный студент по предложению А. К Бороздина и С. А. Венгерова оставлен А. А. Шахматовым при университете для подготовки к профессорскому званию.
Летом 1917 года факультет командирует своего выпускника в Московский Исторический музей исследовать хранящиеся там рукописи Достоевского. Однако для допуска к ним необходимо согласие Анны Григорьевны Достоевской, которая в это время находилась в Крыму. Переписка В. Комаровича с вдовой писателя приходится на октябрь-ноябрь 1917 года. В революционные годы молодой ученый изучает рукописи написанных за полвека до того романов, – казалось бы, что может быть дальше от вулканической современности? Но этот «архивный чудак» находит, в частности, неизданную главу романа «Бесы» – «Исповедь Ставрогина». Вдова писателя в ноябре 1917 года от души приветствовала начинания молодого ученого-достоевсковеда: «Нам, когда мы так унижены в глазах Европы, именно драгоценны новые выступающие силы, которые покажут миру, что не пропала еще Россия и что теперешние наши несчастия только испытание, посланное нам судьбою, а что талантами Россия не иссякла. Помоги Вам Бог!»1 Она распорядилась «выдать Василию Леонидовичу Комаровичу на просмотр все те бумаги и записные книжки из собрания памяти моего незабвенного мужа, которые недоступны для посторонней публики»2. Отныне научная судьба молодого исследователя прочно связана с именем Достоевского.
Годы с 1918 по 1923 В. Комарович почти целиком отдает преподавательской работе в Нижегородском университете, а затем в педагогическом институте. Перечень прочитанных им историко-литературных курсов свидетельствует о незаурядной широте познаний молодого ученого: «Пушкин и его плеяда», «Расин и его современники», «Гоголь и его школа», «Литературные направления 1830-х и 40-х годов», «Русская классическая трагедия 18 века», «Слово о полку Игореве» (чтение и комментарий текста), «Достоевский, его жизнь и произведения». Одновременно, во время наездов в Петроград, он сдает магистерские экзамены, а в июне 1923 года прочитывает пробную лекцию в родном Петроградском университете, где и остается для преподавания.
Все эти годы не прекращалась исследовательская работа В. Комаровича. Было написано несколько крупных статей о творчестве Достоевского. В 1919 году он заключает договор с авторитетным издательством «Огни» на книгу о писателе объемом 12 листов. Однако ей не суждено было выйти в свет. В годы гражданской войны издательская база страны испытывала острый бумажный дефицит. Сыграли роль и особые проблемы частных издательств, цензурные запреты. Впоследствии собрать статьи в отдельное издание В. Комаровичу помешали, видимо, причины политико-идеологического характера: во второй половине 20-х годов он был в ссылке, в 30-е же годы само имя Достоевского становится одиозным. В итоге крупнейший советский достоевсковед так никогда и не увидел своей книги. Нет ее до сих пор.
Вернемся к лету 1921 года, когда В. Комарович по предложению первого директора Пушкинского Дома Н. А. Котляревского и его старшего ученого хранителя Б. Л. Модзалевского приступил к описанию, исследованию и опубликованию материалов архива Достоевского, находящегося в Пушкинском Доме. Целью этой подготовительной работы, по собственному признанию ученого, было выяснение генезиса больших романов Достоевского. Таким образом, В. Комарович, имея доступ к двум из трех крупнейших рукописных фондов Достоевского в СССР: в Историческом музее и Пушкинском Доме, – становится одним из первых приверженцев нового тогда вида литературоведческого исследования: изучения творческой истории произведения. Им впервые опубликованы важные рукописные фрагменты и редакции «Бесов», «Подростка», «Братьев Карамазовых» и др. На основе скрупулезного изучения эстетического генезиса произведений исследователь строит свою интереснейшую методологию, которая способна сыграть значительную роль именно в наши дни – время обновления литературоведческой науки.
В 20-е годы одна за другой печатаются статьи В. Комаровича о творчестве Достоевского, читается курс по Достоевскому в Ленинградском университете (1923 – 1927 годы). Филологический факультет ЛГУ в те годы представлял собой уникальное явление в культуре по концентрации замечательных ученых. Там сотрудничали М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, Б. А. Ларин, В. В. Виноградов, Г. А. Гуковский, Л. В. Пумпянский, О. М. Фрейденберг, В. Я. Пропп, Ю. Н. Тынянов… В. Комарович не терялся на этом фоне, он входил в эту блестящую плеяду на равных правах.
Студенты к Василию Леонидовичу ходили толпами, вспоминает Д. С. Лихачев. Оригинальность его преподавания состояла в том, что он читал не популярный курс, а приобщал слушателей к своим разысканиям, приучал к исследовательскому подходу. Помимо университета, читал лекции дома, рассказывал о своих путешествиях на озеро Светлояр, встречах с раскольниками, знакомил с собранными им рукописями. Это был человек страстно увлеченный и работоспособный, занимавшийся своими исследованиями с настоящей «яростью». Современники запомнили его облик: благородное лицо, вдохновенный взгляд, тонкую, одухотворенную красоту. Замечали его внутреннее сходство с любимым героем Достоевского – Алешей Карамазовым. Действительно, В. Комаровича глубоко волновали религиозно-философские и религиозно-нравственные вопросы, жизнь и учение православной церкви. В 1925 – 1926 годах он читал лекции в Обществе им. св. Серафима Саровского. Незадолго до того, в 1923 году, по следам любимого писателя совершил поездку в Оптину пустынь к последнему старцу отцу Нектарию. Помимо духовного, В. Комаровича привел туда и профессиональный интерес: он замышлял тогда большую статью о К. Леонтьеве, так и не написанную. Кроме того, сюда влекли ученого и собственные славянофильские симпатии, память о Гоголе, Киреевских. Однако преданная любовь к самобытной русской культуре никогда не перерастала у него в чувство национальной исключительности. В частности, антисемитизм был чужд В. Комаровичу как нечто несовместимое с его понятием об интеллигентности.
В 20-е годы культурная жизнь Ленинграда была очень оживленной. Устраивались многочисленные конференции, научные совещания, выступления, дискуссии в Пушкинском Доме, Институте истории искусств, Яфетическом институте, Союзе поэтов, университете. Участник многих из них, В. Комарович был хорошо известен в среде ленинградской интеллигенции, еще сохранявшей в те годы ведущее положение в стране. Его друзьями и постоянными собеседниками были Б. В. Томашевский, Е. В. Аничков, Е. П. Иванов, В. Пяст, С. Аскольдов, А. И. Никифоров, Г. П. Блок, В. В. Гиппиус и др.
В середине 20-х годов в Ленинграде существовали студенческие самообразовательные кружки, многие из них носили шутливые названия, например «Космическая академия». Одним из ее членов был двадцатилетний тогда Д. С. Лихачев, а В. Комарович по просьбе кружковцев как-то прочел здесь лекцию о граде Китеже. В 1928 году кружки начали ликвидировать, все причастные к ним лица подверглись репрессиям. Так, Дмитрий Сергеевич получил пять лет лагерей; В. Комарович отделался более легко благодаря заступничеству Н. Я. Марра и А. А. Жданова (последний был обязан врачебному искусству отца Василия Леонидовича) – он получил три года высылки в Нижний Новгород на поруки отцу. Там он продолжал разыскания источников сказания о граде Китеже и озере Светлояр.
Когда в начале 30-х годов В. Комарович вернулся в Ленинград, Пушкинский Дом был преобразован в Институт русской литературы, от преимущественно источниковедческой работы постепенно переходил к исследовательской и издательской. План ИРЛИ на 1932- 1937 годы ставил целью методологическую перестройку литературоведения. В контексте общих процессов, происходивших тогда в стране, это преобразование понималось как унификация, как жесткая волевая ликвидация методологического многообразия 20-х годов. Сейчас очевидно, что такая политика обессилила на целые десятилетия советскую науку о литературе, лишив ее главного источника движения – научных дискуссий, полемики, столкновения противоречащих друг другу концепций. Не лучшим образом отразилась она и на судьбе конкретных людей, живших в ту эпоху. Так, В. Комаровичу в 30-е годы пришлось практически отказаться от работы над Достоевским. Теперь его обычное занятие – переводы (для собрания сочинений Стендаля), редактирование готовящихся в Институте литературы изданий (отдельных томов из собраний сочинений Пушкина, Гоголя), составление сборников в издательстве «Советский писатель» («Стихотворения Д. В. Веневитинова», «Поэты-петрашевцы»).
Оригинальные исследования в этот период связаны с общими институтскими направлениями: так, в связи с работой над юбилейным собранием сочинений Пушкина появляются три интересные статьи («К вопросу о жанре «Путешествия в Арзрум», 1937; «О Медном всаднике» (К вопросу о творческом замысле)», 1937; «Вторая кавказская поэма Пушкина», 1941); в год подготовки к юбилею Лермонтова выходит великолепная, высоко ценимая современными лермонтоведами статья «Автобиографическая основа «Маскарада» (1941). Но основная работа ученого в 30-е годы почти полностью сосредоточивается в области древнерусской литературы. Интерес к ней органичен для В. Комаровича, он возник еще во время студенчества и не угасал в течение всех 20-х годов.
В 1933 году в ИРЛИ под руководством А. С. Орлова был организован Отдел древнерусской литературы. Василий Леонидович, хотя и не стал штатным сотрудником, принимал в его работе живое участие. Характерным штрихом того времени был сам факт отсутствия у В. Комаровича официального места службы. Это во многом объяснялось его бескомпромиссностью, нежеланием поступаться своими убеждениями, скрывать их ради верного куска хлеба. Материальное положение его все эти годы было непрочным, заработки нерегулярными, что порождало семейные и бытовые трудности. Однако в первой половине 30-х годов он продолжает исследование легенды о граде Китеже, защищает в ОДРЛ кандидатскую диссертацию по этой теме, а в 1936 году издает ее на базе Пушкинского Дома в виде монографии.
С 1937 года вместе с другими отделами Института литературы ОДРЛ включился в подготовку десятитомной «Истории русской литературы». К работе над первыми двумя томами, посвященными литературе XI – XVII веков, привлекли широкий круг специалистов, чтобы как можно полнее отразить в этом обобщающем труде исследования по древнерусской литературе предыдущих десятилетий. Несколько глав было поручено написать и В. Комаровичу. Ему удалось увидеть напечатанной только часть своей объемной работы (первый том вышел в 1941 году). Второй том вышел после войны, когда ученого уже не было в живых.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.