«В ожидании конца»

Leslie A. Fledler, Waiting for the End, N. Y. 1966, 272 p.

Заглавие новой книги американского литературоведа Лесли Фидлера способно настроить на довольно мрачный лад: «В ожидании конца» – так называется исследование о судьбах современного романа. Главный тезис книги Л. Фидлера: роман как литературный жанр – накануне гибели. Правда, автор не очень последовательно развивает этот тезис, а иногда даже вступает с ним в полемику.

«В ожидании конца» – последнее произведение критика. С его предыдущей книгой «Любовь и смерть в американском романе» этот труд связан явной общностью основных посылок. Процесс литературного развития в Америке, характер, особенности романа обусловлены, по мысли Л. Фидлера, эротическими устремлениями человека, его «либидо». Под этим углом зрения и рассматривается американская литература XIX века, а также степень европейского влияния на отечественный роман.

В новом исследовании перед читателем уже «достигшая независимости» американская литература XX столетия. Л. Фидлеру нельзя отказать в наблюдательности, остроумии, большой эрудиции. При всем том эти качества не смягчают тяжелого впечатления, производимого его исследованием. Оно написано критиком весьма реакционного образа мыслей. Отдельные верные суждения Л. Фидлера тонут в море псевдонаучных откровений и ложных «истин».

В первой главе исследования – «Смерть стариков», – претендующей на исчерпывающую оценку творчества Хемингуэя и Фолкнера, автор категорически утверждает, что последние книги этих двух выдающихся писателей «очень плохи». Повторяя всем известные утверждения о специфическом «видении» Юга у Фолкнера, он совершенно лишает это «видение» каких бы то ни было социально-политических моментов и считает Фолкнера прежде всего «последним отпрыском Эдгара Аллана По». Но с Фолкнером Л. Фидлер хотя бы обращается «на равных». По отношению к Хемингуэю он гораздо более непочтителен. И дело не столько в натуралистических деталях, которыми изобилует рассказ о последних днях писателя, сколько в самом подходе к его творчеству.

«С точки зрения сегодняшнего дня, – пишет критик, – произведения, созданные Фолкнером, Хемингуэем и Фицджеральдом в 30-е годы, кажутся любопытными уклонениями с правильного пути… и когда мы их читаем, если вообще читаем, мы склонны рассматривать эти книги скорее как исторические документы, нежели произведения искусства». По мнению критика, теперь время тех, кого «презирали» в 30-е годы и кто, «затаившись, ожидал краха Культа социального самосознания». Это – Генри Рот, Дэниэл Фукс и Натаниэл Уэст, писатели, в произведениях которых явственно звучит охранительная тенденция. К этой группе писателей Л. Фидлер относит и Генри Миллера, о котором, надо отметить, судит с большой проницательностью.

В главе «Конец тридцатых: искусственные парадизы и реальные преисподние» Л. Фидлер в соответствии со своей концепцией абсолютного отрицания «пролетарского» романа обрушивается мимоходом и на антифашистские произведения Хемингуэя («Пятая колонна», «Иметь и не иметь») и Синклера Льюиса («У нас это невозможно»). Именно в 30-е годы, утверждает Фидлер, «возникло ощущение, которое укрепилось и обострилось в последующие три декады: что роман близится к своему концу».

Один из признаков наступающего конца автор видит в «исчезновении традиции», связующей различные поколения писателей. Ничто, по его мнению, не объединяет писателей 20-х годов и тех, кто выдвинулся на авансцену американской литературы в 50-е годы.

Тем более что, говоря о Литературной преемственности, Л. Фидлер совершенно упускает из виду другие связи – идейные, политические, социальные и т. д.

Затрагивает Фидлер и проблему негритянской литературы США. Он отмечает, что в 40 – 50-е годы именно негритянские писатели создали самые интересные произведения о взаимоотношениях негров и белых, видя, однако, главное достоинство их произведений в том, что они якобы «переросли»»литературу протеста» – типичным ее представителем был Ричард Райт.

Современные писатели-негры создают новую «мифологию» (!) отношений «белой» и «черной» рас, утверждает Л. Фидлер. Так, Болдуин, по его словам, в романе «В иной стране» видит начало таких новых отношений в… гомосексуальной связи белого и негра, причем прообраз подобного «контакта» автор находит в книге Торо «Неделя, проведенная на реках Конкорд и Мерримек». Дружбу охотника и индейца Ваватама он относит к тайным эротическим влечениям, а, как уже упоминалось выше, Л. Фидлер именно из этого «источника» выводит американскую литературу (отношения Гека Финна и негра Джима он трактует в том же духе).

История американской литературы в представлении Л. Фидлера – борьба противоборствующих видов романа: на смену «военному» роману 20-х годов приходит «антиголливудский», он в свою очередь уступает место роману из университетской жизни. Иногда критик прибегает к еще более упрощенной схеме, в соответствии с которой «культура виски» уступает место «культуре наркотиков». С мнимой серьезностью Л. Фидлер обсуждает проблему «изменения сознаний» при Помощи наркотических средств – дань излюбленной манере эпатирования читателя.

Л. Фидлер, по-видимому, прекрасно понимает, что одним из главных «средств» воздействия на сознание остается все-таки идеология, или, как он говорит, «определенный способ представления и понимания действительности». С этого рубежа он ведет наступление на марксизм как действенную философию, призванную изменить мир. Марксизму Л. Фидлер – совсем уж тривиально – противопоставляет обветшавшую теорию неизменяемости мира и тщетности революций, «Вот уже более ста лет, – пишет он, – прошло с тех пор, как мир стремятся изменить, атакуя социальную структуру того или иного общества. В результате мы теперь знаем то, что некоторые старались внушить нам с самого начала: чем больше мир меняется, тем больше он остается прежним». Тем временем, продолжает Л. Фидлер, растет некая всеобщая «усталость», которая «подрывает борьбу между социализмом и капитализмом, демократией и единоличной властью, усталость от самого гуманизма; она скрыта в основе всех мировых движений, усталость быть человеком».

«Усталость» и главным образом творческая несостоятельность интеллигенции вкупе с «антиинтеллектуализмом» средних слоев американского общества не могли, полагает Фидлер, не отразиться на судьбах романа. Интересно отметить, что «антиинтеллектуальным» критик считает и отрицание «искусства для искусства»: «у нас начало такому отношению положил Марк Твен»… Очевидно, именно вражда к «антиинтеллектуализму» заставляет Л. Фидлера лишить реалистический американский роман всех его социальных и «гражданских» достоинств. Для него он – «увесистый, основательный предмет потребления, созданный буржуазией из коммерческих соображений и желания окультуриться»…

Странное впечатление производят и те главы книги, что посвящены американской поэзии. Автор как будто стремится проследить развитие уитменовской традиции в поэзии США, но при этом возвеличивает вдохновение как священное безумие, совсем в духе неоромантизма. Аллен Гинзберг с его «сумасшедствием» воплощает для Л. Фидлера «мрачную тенденцию «Листьев травы».

Впрочем, американской поэзии гибель, по мнению критика, не угрожает. В отношении романа Л. Фидлеру как будто тоже не все ясно. Смутив читателя мрачной картиной грядущих тайных радений поклонников этого жанра, которые украдкой будут читать последний роман, отрецензированный последним выпуском «Нью-Йорк таймс бук ревью», автор кончает свое исследование более или менее обнадеживающе. Он приходит к заключению, что «конца литературе быть не может», очевидно, не угрожает он в ближайшем будущем и роману, – знаменательное признание для автора книги, задуманной как отходная этому социальному жанру.