В литературной лаборатории Маркса
А. И. Орлеанский, Художественные образы в «Капитале» К. Маркса Политиздат, М. 1968, 176 стр.
Более сорока лет назад М. Нечкина в статье, опубликованной журналом «Печать и революция», поставила задачу исследовать «Капитал» как художественное целое. Ею же были сделаны первые и очень успешные попытки изучения писательского мастерства Маркса, образной системы главного его творения. Ее книга «Литературное оформление «Капитала» К. Маркса», вышедшая в 1932 году, по сей день читается с большим интересом. К сожалению, нельзя сказать, что почин М. Нечкиной был активно подхвачен. В последующие годы дело ограничивалось главным образом отдельными замечаниями и наблюдениями в немногочисленных статьях о языке и стиле Маркса. Но вот перед нами новая книга о художественных образах в «Капитале», написанная преподавателем политэкономии А. Орлеанским. «В предлагаемой вниманию читателя книге показаны примеры умелого использования Марксом огромного лексического богатства языка для популярного и образного изложения «Капитала». При этом кратко рассматриваются также вопросы политической экономии, для изложения которых Маркс применял различные выразительные средства литературного оформления» (стр. 5).
Характерны названия глав: «Литературные и мифологические персонажи, использованные Марксом при анализе товара и денег», «Образные сравнения и определения при анализе превращения денег в капитал», «Крылатые слова и изречения в главе о производстве прибавочной стоимости», «Пословицы и поговорки в изложении процесса превращения прибавочной стоимости в капитал», «Образные выражения в главе о всеобщем законе капиталистического накопления».
Подобное построение имеет свои преимущества для читателя. Используя книгу в процессе работы над соответствующей главой «Капитала», легко получить сведения об источнике упоминаемого Марксом образа, литературной цитаты или крылатого выражения, что, конечно, помогает глубже и полнее разобраться в материале. Но есть в плане, избранном А. Орлеанским, и слабые стороны. Ведь Маркс вводил в свое изложение литературные и мифологические персонажи, образные сравнения, пословицы и поговорки отнюдь не цельными пластами. В любой главе «Капитала» сочетаются самые различные образы, и «сопротивление материала» не могло, естественно, не дать себя знать в рецензируемой работе. Так, в главе, отведенной использованным у Маркса пословицам и поговоркам, речь идет о гофмаршале Кальбе и Юпитере, Гобсеке и Геркулесе, Какусе и Дон Кихоте, Фаусте и Антее, Герионе и «энтшпекторе Бресиге», а анализ поговорок и крылатых выражений: «De te fabula narratur!» («О тебе басня рассказывается!»), «Le mort saisit le vif!» («Мертвый хватает живого!»), «Paris vaut bien une messe!» («Париж стоит обедни!»), «Kleider machen Leute» («По платью встречают») – попал в главу о литературных и мифологических персонажах.
Дело, конечно, не в том, что «товары» образов не разложены педантично по полочкам глав. Но без четкой классификации разных элементов созданного Марксом «художественной» целого», без анализа каждого элемента в отдельности и в сопоставлении с другими нельзя объяснить их значения и их влияния на читателей. Очевидно, что Шейлок, Сганарель или Мефистофель играют в «Капитале» иную роль, чем образные определения: «рысий глаз капитала» или «родственная себе прекрасная душа стоимости», которую холст узнает в сюртуке, а функции метафорических выражений: вещи, «охваченные пламенем труда», цены – это «влюбленные взоры, бросаемые товарами на деньги», и других, – не те, что обиходных словосочетаний, вроде «продать с молотка», «свалиться с неба», «черным по белому» и им подобных. А. Орлеанский ничего не говорит об этих различиях. «…Литературные и мифологические персонажи, яркие, образные цитаты из произведений художественной литературы, народные пословицы и поговорки, меткие слова и изречения, цитаты из революционных и народных песен» – все это, по его словам, понадобилось Марксу лишь «для того, чтобы сделать свой научный труд как можно более доходчивым и ясным для широких масс читателей» (стр. 3).
Такое объяснение не может удовлетворить. Если даже согласиться, что литературные персонажи, фигурирующие в «Капитале», – а среди них много эпизодических, весьма мало известных, взятых у третьестепенных авторов, – действительно облегчают понимание его идей, то лишь тем, кому все эти персонажи знакомы, то есть кругу читателей с широким художественным кругозором. Сам Маркс понимал, что «Капитал» труден и не может быть иным, и потому думал о другом, популярном варианте своей книги. «Научные попытки революционизирования науки, – писал он, – никогда не могут быть действительно общедоступными. Но коль скоро научное основание заложено, популяризировать легко. Если наступят более бурные времена, то можно будет снова найти соответствующие краски и чернила, чтобы дать популярное изложение этих тем» 1.
К более глубокому пониманию вопроса ведет нас высказывание В. И. Ленина (приведенное А. Орлеанским на 127 стр. его книги) о причинах эмоциональной насыщенности «Капитала»: «…В редком научном трактате вы найдете столько «сердца», столько горячих и страстных полемических выходок против представителей отсталых взглядов, против представителей тех общественных классов, которые, по убеждению автора, тормозят общественное развитие» 2. Вдумчивый анализ и развитие этих мыслей создали бы основу для плодотворных выводов, касающихся не только иронии и сарказма, но и других элементов образной структуры «Капитала».
В книге приведено много примеров, демонстрирующих, как Маркс использовал в научном изложении художественные образы. Комментируя их, автор указывает соответствующие источники, нередко излагает содержание произведения, из которого взят тот или иной образ. Часть этих комментариев представляет несомненный интерес. Возьмем хотя бы попытку А. Орлеанского установить, кого имел в виду Маркс, говоря об «одном французском писателе», оставившем красочное описание ярмарок Ланди близ Парижа. По его предположению, «Маркс имеет в виду, возможно, французского поэта-хроникера XIII века Гийо, который написал поэму в стихах об улицах Парижа и ярмарке Ланди, расположенной вблизи Парижа, под названием «Dit rimé», что в вольном переводе на русский язык означает «Сказание в стихах» (стр. 29). Но немало страниц посвящено вещам общеизвестным. Думается, что даже в книге, адресованной широкому читательскому кругу, от пересказа, например, содержания «Дон Кихота» с успехом можно было отказаться.
Несколько слов о языке книги. Каждый, кто читал «Капитал», восхищался тем, как он написан, и естественно стремление А. Орлеанского привлечь внимание читателей к Марксу как к художнику слова. Но думается, что насыщенность работы о Марксе такими выражениями, как «огромная художественная сила», «высмеивающая ирония», «яркая образность», «яркая выразительность», «яркая художественность изложения», особенно когда они попадаются на глаза неоднократно, не ведет к желаемой цели. Слову «яркий», которое на иных страницах (стр. 4, 107, 108) повторено по два-три раза, явно грозит опасность девальвации.
Книга включает в себя ценное приложение – указатели имен писателей и поэтов, литературных и мифологических персонажей, встречающихся в «Капитале», произведений художественной литературы, использованных и упоминаемых в труде Маркса. Составлены они на основе указателей ко второму изданию Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. Но непонятно, почему именной указатель не дает, подобно двум остальным, перечня страниц «Капитала», на которых встречается то или иное имя. Вызывает сомнение и включение в него имени Гийо: ведь это только предположение А. Орлеанского, что, говоря об «одном французском писателе», Маркс имел в виду данного поэта. Да и в указателях ко второму изданию Сочинений Маркса и Энгельса Гийо не упоминается.
Ответственность задачи, поставленной перед собой А. Орлеанским, исключает снисходительное отношение к недостаткам его работы.
Возвращаясь от прочитанной книги к аннотации, которая ей предпослана, согласимся, что работа А. Орлеанского «окажет помощь изучающим вопросы политэкономии в системе партийного просвещения», но «лица, желающие заглянуть в литературную лабораторию Маркса», вряд ли избегнут известного разочарования.
г. Харьков