В. Кантор. Посреди времен, или Карта моей памяти

В. К а н т о р. Посреди времен, или Карта моей памяти. М., СПб.: Центр гуманитарных инициатив; Университетская книга, 2015. 432 с.

Преимущественно мемуарная книга писателя и философа Владимира Карловича Кантора «Посреди времен» построена как своеобразная карта памяти, охватывающая широкие пласты жизни автора и близких ему людей на протяжении нескольких десятилетий, выстроенная в основном не по хронологическому или тематическому принципу, а, скорее, по ассоциативному, не претендующая на законченность или полноту: «Перед читателем карта моей памяти, моей собственной, которую я заполняю по мере моих сил и свободного времени. Насколько она увеличится — не знаю. Пока это всего лишь наброски к большой карте» (с. 5). Название книги взято из песни сына Владимира Кантора — Дмитрия: «Жили-были мы / Посреди времен» (с. 5) и точно характеризует позицию автора: жить «посреди времен», а не «в них», стремиться всегда оставаться самим собой, создавать «свою субъективную эпопею» (с. 309), писать только о том, что по-настоящему волнует, живя вне мейнстрима (режима, эпохи) и вне искусственно-акцентированной оппозиционности ему, зачастую точно так же несвободной от внутреннего авторитаризма и коллективизма.

Основу книги составляют воспоминания, относящиеся как к советскому, так и к постсоветскому периодам, мемуарная проза. В ткань «карты памяти» время от времени вплетаются тексты иных жанров: интервью, короткие рассказы («О динозавре», «Приснится же такое!» — блестящее выражение «архетипических» страхов мыслящего человека, живущего в тоталитарной системе, «Построждественский сон»), переписка с Сергеем Бычковым, журнальные рецензии на произведения В. Кантора и др.

Книга богата разнообразными фактами, занимательными (в хорошем смысле этого слова) историями, зарисовками, наблюдениями. Одна из ее доминант — особое авторское самоощущение внутренней свободы, которое делало произведения В. Кантора не столько антисоветскими, сколько несоветскими, и которое противостояло какой бы то ни было конъюнктуре — в том числе и оппозиционной.

Значительная часть книги хронологически относится к позднесоветской эпохе и описывает работу В. Кантора в редакции журнала «Вопросы философии». С тонкими иронией и юмором автор показывает время, когда идеологические установки и конвенции все более и более расшатывались и «остранялись», начинали восприниматься как нечто внешнее и условное, хотя и все еще обязательное к исполнению и практически не подлежащее публичному обсуждению: «Дракон тоталитаризма уже терял тогда силы, зубы его тупились, он пускал отравляющую слюну, но уже ничего не мог поделать с частной жизнью, которая существовала сама по себе <…> Может, где-то дракон и высиживал змеиное яйцо будущего драконыша…» (с. 234) Эта часть мемуаров детально анализирует атмосферу периода застоя.

Прямая и непрямая оппозиция советской реальности зачастую была сопряжена с нешуточными опасностями — наиболее остро это проявилось в эпизоде, где «с портфелем, набитым Тамиздатом», автор «шел к одному из чиновников аппарата ЦК КПСС» и по счастливой случайности избежал обыска (с.