Тютчевские студии Н. В. Недоброво. Вступительная статья и публикация Е. Орловой
В своем интересе к Тютчеву Н. В. Недоброво был не одинок. В конце XIX – начале XX века можно видеть несколько волн буквально вскипающего интереса к Тютчеву – особенно в среде поэтов. И, что интересно, статьи, разделенные порою десятилетиями, констатируют одно и то же положение: Тютчев поэт непрочитанный, во всяком случае широкой публикой; издают его крайне недостаточно, и книги его – библиографическая редкость, а между тем значение Тютчева для современной поэзии огромно. Позднее Тютчева делают «своим» деятели не примиримых ни в чем другом направлений: Вяч. Иванов и Брюсов (особенно много сделавший как текстолог, публикатор, биограф Тютчева), с одной стороны; противники символизма – с другой. Для символистов Тютчев – бесценный предшественник. Для их оппонентов Тютчев – орудие в полемике с символистами. Даже в 1923 году, с полемическим жаром, как будто продолжавшим боевые схватки 1910-х и более ранних лет, Георгий Адамович противопоставлял Тютчева Бальмонту и Брюсову:
«Поэзия Тютчева есть как бы история жизни очень здорового сознания в эпидемически-зараженном воздухе, история стилистических побед и поражений (далеко не редких).
Позднее пришли Надсон и Бальмонт… Ранние стихи Бальмонта и Брюсова свидетельствуют лишь о некотором расширении кругозора – и только. Прежде был «гнет оков», теперь «дрожь предчувствий», – но и только» 1 .»Русским классиком» называет Тютчева Николай Оцуп 2 .
Но в этой интереснейшей самой по себе истории освоения Тютчева XX веком статья Н. В. Недоброво стоит особо. Для него, студента историко-филологического факультета Харьковского, затем Петербургского университета, уже в начале 1900-х годов очевидно, что тютчевское направление в русской поэзии существует и оно связано не с одной отдельной поэтической школой (группой, цехом), а с некими более глубокими общими процессами, которые молодой филолог и поэт пытается разглядеть. И эта изначально присущая Н. В. Недоброво попытка исторического «прочтения» литературы в широком масштабе придает его суждениям независимость и объективность. Для него литературный процесс, понимаемый широко, един, но не единообразен: «…физиономия эпохи не есть нечто единое во времени и пространстве. Нет. Каждая ее черта первоначально возникает в другой эпохе, в узком круге людей, затем все расширяется, захватывает больше и больше людей, перепутывается с другими чертами эпохи, затем опять уменьшается в пространстве и теряется тонкою нитью в следующих эпохах… Эпоха не есть нечто последовательное во времени, ибо нити, щупальца одной эпохи заходят в другую, а иногда и в третью, а есть нечто единое в культурном отношении… Тютчев есть поэт нашей эпохи, нашей в том смысле, в котором наша эпоха не современна, а лежит в будущем, так как в настоящее время господствуют еще другие черты, а черты… часть которых составляет тютчевская поэзия, будут особенно широки и сильны еще в будущем» 3 .
Предлагаемая же ныне статья Н. В. Недоброво «О Тютчеве» – вероятно, единственное его законченное исследование о поэте, чей «престол», пустовавший после Тютчева, он, Недоброво, должен был занять (как мыслилось Андреем Белым). С тем большим вниманием стоит к ней отнестись. Перед нами явно окончательный беловой автограф. Рукопись не датирована, но установить приблизительное время написания статьи нетрудно: вероятно, это было между 1910 и 1911 годами. Недоброво ссылается на свою статью о Фете, опубликованную в «Вестнике Европы» в № 4 за 1910 год («нижняя» граница создания статьи «О Тютчеве»). В 1911-м выходит полное собрание сочинений Тютчева – его явно не было в распоряжении Недоброво при работе над статьей. Таким образом, «верхняя» граница времени, когда писалась статья, – конец 1911 года.
Но зато теперь, отлежавшись в небытии, эта статья способна прояснить для нас что-то и в той эпохе, когда она была написана. И именно у Н. В. Недоброво мы находим то, чего порою недоставало другим участникам литературного процесса: для него Тютчев не знамя школы и не аргумент в борьбе с противниками. Может быть, поэтому статья «О Тютчеве» не утратила своего значения и сейчас. Больше того: исследования более поздних лет подтверждают истинность многих положений Недоброво. «Романтический пантеизм, одухотворение природы («мировая душа»), полярность космоса и хаоса, дня и ночи, стихия бессознательного и «ночная сторона» души – подобные темы интенсивно живут в поэзии Тютчева…» 4 – пишет Л. Я. Гинзбург, как будто развивая главные положения статьи Н. В. Недоброво, определявшего «космологию» Тютчева как «дуалистический пантеизм» – пожалуй, наиболее точная характеристика той особенности тютчевского мира, о которой говорят, каждый по-своему, разные исследователи Тютчева. Сосуществование в его мире двух начал (ночи и света, хаоса и гармонии и т.д.) отмечают, кажется, все. «Этический дуализм», примиренный с пантеизмом у Тютчева, не повторяет картины мира, впервые явившейся у античных авторов и в поэзии не менявшейся с тех пор. Тютчев, по Недоброво, «становится на точку зрения… современной научной космологии». И это сегодня кажется более точным, чем попытка прочертить путь Тютчева как прямую линию, когда на смену языческой богине приходит христианский ангел 5 . Скорее с Недоброво согласятся те исследователи, кто связывает христианство Тютчева с его общественно-историческими взглядами, с верой в Россию – мировой центр христианства; но (и критик говорит об этом одним из первых) стихотворения Тютчева из этой области принадлежат более публицистике, нежели литературе.
Пожалуй, впервые Недоброво не только стремится описать художественный мир Тютчева, но и говорит об «обновлении форм человеческой мысли», тем самым показывая новаторство Тютчева, его гигантское «поэтическое усилие».
Еще Фет в статье 1859 года сопоставлял стихотворения Пушкина и Тютчева со сходным сюжетом (сожженное письмо), чтобы показать: мы имеем дело с двумя совершенно разными художественными мирами. И в наше время пишущие о тютчевской любви – «роковом поединке» – говорят о том, что Тютчев сделал «греховные, губительные чувства элементом своего поэтического мира» 6 . Писал об этом и Брюсов в статье 1911 года, подчеркивая соблазнительность для Тютчева страсти, смерти как возможность постичь «хаос». Душа Тютчева, говорит Брюсов, чувствует себя «жилицею двух миров» 7 . Но, может быть, точнее о том же самом сказано в статье Недоброво: «этический дуализм» проявляется в том, что и в душе человека живут те же противоположные начала, какие содержатся в жизни природы. В этом и сказывается единство тютчевского мира.Индивидуализм и одновременно стремление к надчеловеческому, «стихия истомленности», «страдальческий строй души», объясняющийся не личными несчастиями и даже не общественными потрясениями, а стремлением и «невозможностью души воцариться над миром», – так характеризует Недоброво освоение поэтом новых сторон духовной жизни человека, что до Тютчева еще не становилось предметом поэтического освоения. И это тоже подтверждается позднейшими исследованиями. «Психологизм в лирике – это не построение характера (лирике недоступное), а утончающаяся фиксация элементов душевной жизни, отдельных состояний или состояний, складывающихся в извилистый психологический процесс» 8 .
Мы видим, что статья, написанная в 1910 годы, не отменяется последующими тютчевскими изысканиями, несмотря на то, что в последующие годы Тютчев (хотя и сильно приглаженный и урезанный в массовых изданиях) становился предметом исследования таких ученых, как Ю. Н. Тынянов, В. В. Гиппиус, Б. Я. Бухштаб и др.
Но в XIX веке, кажется, еще не решались отвести Тютчеву второе, после Пушкина, место в русской поэзии, выделив в ней два направления – пушкинское и тютчевское. Должно было пройти время, и честь признания Тютчева классиком принадлежит XX веку. Н. В. Недоброво сделал это одним из первых.
К Тютчеву Недоброво обращался не раз – и как поэт, и как филолог. Он начинает писать «работу о Тютчеве» в 1903 году, готовит реферат о нем в 1904-м, задумывает «статью для печатания» в 1909-м и тогда же – книгу «Тютчев и Баратынский» 9. Параллельно с филологическими штудиями в 1911 и 1912 годах он пишет стихотворения, связанные с Тютчевым. В одном, написанном в Тегернзее в Германии (для русского поэта это «тютчевские» места), при жизни не публиковавшемся, он прямо цитирует начальный стих тютчевского «Я лютеран люблю богослуженье…», заключая им свое собственное стихотворение10 Другим отмечает выход в свет в 1912 году нового издания полного собрания сочинений Тютчева и включает его в подборку из девяти стихотворений, которая скорее всего носила программный характер, – это должна была быть вообще первая публикация Недоброво-поэта 11 Это стихотворение – тоже своего рода интерпретация поэзии Тютчева, очевидно перекликающаяся со статьей, над которой Недоброво работал приблизительно в то же время.
Почему статья Недоброво – готовая работа, явно перебеленная – осталась неопубликованной? Это неизвестно. Может быть, литературоведение в тот период отошло для него на второй план в предвкушении стихотворных публикаций (близился 1913 год, когда два журнала начинают наперебой печатать стихи Недоброво)?
Возможно, кое-что в этом загадочном положении может прояснить позиция самого Тютчева – не только как «героя» статьи Недоброво, но и как властителя его дум вообще.
Несомненно, Недоброво были известны тютчевские изыскания Брюсова (он не раз ссылается на них в своей статье). Характеризуя отношение Тютчева к литературе как профессии, Брюсов писал:
«Тютчев был поэтом, но не был литератором – вот в чем все дело. Но, разумеется, в этом отношении он не составлял особого исключения среди поэтов. Разве не был таким поэтом, но не литератором, хотя бы Андре Шенье… или «декадент» Артур Римбо?..»
Тютчев, говорит Брюсов, «не склонен был бросать свои стихи на произвол судьбы», но хлопотать о публикациях было для него просто нестерпимо. Однако он «явно работал над своими стихами, через несколько лет возвращался к прежде написанному, исправлял, переделывал» 12..
Но точно так же работал со своими стихами и Недоброво, возвращаясь к написанному через несколько лет, не торопясь «отпускать» их от себя в печать. Рассуждение об этом есть и в его статье о Тютчеве.
Другое дело, что самому Недоброво историей дано было гораздо меньше времени. Он многого уже не мог успеть – как бы ни датировать начало серебряного века (1895-м или другим годом), но начало конца его было уже близко: это, конечно, 1914 год.
Статья печатается по рукописи, хранящейся в РГАЛИ. Ф. 1811. On. 1. Ед. хр. 12. Лл. 1-55, в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации, за исключением отдельных случаев, которые специально не оговариваются. Примечания Недоброво обозначены звездочкой; комментарии публикатора даются в последовательной нумерации.
Н. В. НЕДОБРОВО
О ТЮТЧЕВЕ
Творчество Тютчева высоко чтится поэтами и учеными, но нашим образованным обществом оно усвоено недостаточно: между тем выдающиеся достоинства этого художника, глубина, на которую вспахана им почва человеческой души, и легкая его отзывчивость на возвышенные бури отвлеченной мысли заслуживают внимания сосредоточенного, важного и умиленного.
В прежнее время усвоению Тютчева препятствовало невнимание к искусству: когда все силы образованных людей были направлены на общественную борьбу, закоченевшую на мертвой точке, в каждом стане соглашались слушать только своих Тиртеев. Тютчеву случалось бывать Тиртеем, но в малолюдном стане: там и ценили Тютчева-Тиртея. Но песнь уединенного ясновидца мало кем была расслышана.
Теперь, когда освободительная победа, в общем, одержана, и даже ранее, в предчувствии победы, история дала отпуск многим душевным силам и многим людям, оставив в строю лишь тех, кому, по природе, сродны гражданские битвы.
Таким образом, внутреннее препятствие устранено: действительно, все чаще, как нечто ясное и общеизвестное, утверждается великая ценность стихов Тютчева. Но теперь усвоению их мешает другое, чисто внешнее, препятствие: сочинений Тютчева нет в продаже. Последнее издание вышло в 1900 г.
- Георгий Адамович, Комментарии. – В кн.: «Цех поэтов 4″, Берлин, 1923, с. 60, 62.[↩]
- Там же, с. 76.[↩]
- Цит. по: И. Г. Кравцова, Г. В. Обатнин, Материалы Н. В. Недоброво в Пушкинском Доме. – В кн.: «Шестые Тыняновские чтения. Тезисы докладов и материалы для обсуждения», Рига – Москва, 1992, с. 87.[↩]
- Лидия Гинзбург, О лирике, Л., 1974, с. 93-94.[↩]
- См., например: А. Тархов, Творческий путь Тютчева. – В кн.: Ф. Тютчев, Стихотворения, М., 1972, с. 15.[↩]
- Л. М. Лотман, Ф. И. Тютчев. – В кн.: «История русской литературы», в 4-х томах, т. 3, Л., 1982, с. 424.[↩]
- В. Брюсов, Предисловие. – В кн.: Ф. И. Тютчев, Полн. собр. соч., СПб., 1912, с. XLI.[↩]
- Лидия Гинзбург, О лирике, с. 76.[↩]
- См.: И. Г. Кравцова, Г. В. Обатнин, Материалы Н. В. Недоброво в Пушкинском Доме, с. 88.[↩]
- Опубликовано в журнале «Вопросы литературы», 1998, № 1, с. 154..[↩]
- «Русская мысль», 1913, № 4, с. 176-177. С незначительными разночтениями и с заглавием «Послание О. А. Химона по случаю поднесения ей [↩]
- В. Брюсов, Легенда о Тютчеве. – «Новый путь», 1903, № 11, с. 29, 25.[↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.